Наследница - Деверо Джуд. Страница 9

– Нет, не видел, – ответил Тод, чистивший ногти перочинным ножичком. Он не хотел показывать Эксии, как расстроен.

Когда дородный управляющий на руках внес девушку в дом, сердце Тода едва не разорвалось при виде ее бездыханного тела. Сначала он подумал, что она умерла. Он перенес ее в комнату, запер дверь и потребовал, чтобы послали в деревню за доктором. Когда же он понял, что Эксия всего лишь упала в обморок, то не впустил к ней несчастного лекаря. Вместо этого он дал ей выпить бренди и заставил рассказать, что произошло. Пока девушка говорила, он старался скрыть от нее, как его испугало появление чужака, который мог причинить ей вред.

– Он не ходит, как обычные люди, он вышагивает, – заявила Эксия и, соскочив с кровати, принялась изображать походку Джеймса Монтгомери. – Он строит из себя важную персону. Он закидывает голову и шествует с таким видом, будто владеет всей землей. Но почему? Потому что он граф? Ха! Мой отец каждое утро завтракает с двумя графами.

– Неудивительно, что это вызвало у него неудовольствие, – заметил Тод.

Но Эксия не улыбнулась в ответ.

– Ты бы видел, как он увивался за дорогой кузиной Франческой. Меня просто тошнило.

Тод усомнился, что все действительно происходило именно так, но промолчал, потому что согласен был с Эксией насчет Франчески.

– Ты правильно поступила, солгав, будто она наследница. Иначе он похитил бы тебя.

– Нет, только не он. Только не Джеймс Монтгомери. Он хочет жениться на мне. На ней. Вернее, на золоте. – Девушка тяжело опустилась на стул. – Ну почему никто не замечает меня? Отец запер меня, как будто я совершила преступление. У преступников больше свободы, чем у меня.

– Наследницы и женщины твоего положения не выбирают мужей, – напомнил Тод, пытаясь образумить ее.

– Но мужчины перелезают через стену только ради того, чтобы увидеть ее. Увидеть, как она сверкает. Иногда я испытываю благодарность к своему отцу. Чем, по их мнению… – она махнула рукой, имея в виду тех, кто находится за пределами стен замка, – я занимаюсь целыми днями?

Тод понимал, что иногда вынужден исполнять отведенную ему роль шута.

– Ешь язычки колибри, приготовленные в соусе из жемчуга. А вечерами подсчитываешь драгоценности. Каждый день выбираешь шелка на платья.

Ни капли не развеселившись, Эксия сердито взглянула на него:

– Ты говоришь истинную правду.

– Мне платят за то, чтобы я заставлял тебя смеяться, а что может быть более веселым, чем правда!

Превозмогая боль – что-то сегодня изуродованные ноги слишком сильно беспокоили его, – Тод оттолкнулся от стены.

– Сядь! – потребовала Эксия, знавшая, что Тод не любит, когда она жалеет его. – Мне неприятно, когда ты скрипишь своими костями.

– Прости меня за это, – проговорил Тод и опустился в кресло.

Комната была маленькой и скромно обставленной. Перкин Мейденхолл купил поместье потому, что оно являлось частью участка, который он мечтал заполучить. Когда родилась его дочь, он отослал ее сюда и запер за высокими стенами. Лишь Тод и Франческа разделяли с ней долгие годы одиночества. Тоду было двенадцать, когда его привезли к Эксии. Несчастный мальчик, жизнь которого была наполнена лишь страхом и болью, ожидал, что его мучения продолжатся и за высокими стенами поместья. Но восьмилетняя Эксия, своим характером уже мало походившая на ребенка, приняла близко к сердцу судьбу Тода. Благодаря ее заботе и любви мальчик научился смеяться и впервые узнал, что на свете существуют душевное тепло и доброта. Он не просто любил Эксию, он обожал ее.

– Этот Монтгомери с завтрашнего дня должен сопровождать тебя или Франческу? – поддразнил ее Тод, пытаясь отвлечь, и его глаза, единственное, что было прекрасным во внешности этого несчастного, заблестели.

– Франческу, или меня, или тебя, – сердито буркнула Эксия. – Ему нужно только золото Мейденхолла. Если бы я напялила на тебя парик и представила как наследницу, он упал бы пред тобой на колени и признался в любви.

– Вот бы увидеть это, – мечтательно произнес Тод, проведя пальцем по шраму на шее. Немногие знали, что от плеч до середины бедер его тело было совершенным, а кожа ровной и гладкой.

Внезапно Эксия сникла и села. На ее лице появилось несчастное выражение.

– Неужели так будет в течение всего путешествия? Все мужчины отсюда до Линкольншира будут ухаживать за мной и лгать мне в лицо? А красивые молодые люди будут затаскивать меня в кусты и шептать слова любви в надежде заполучить деньги моего отца? – Девушка фыркнула. – Если бы они только знали! Мой отец ни за что не платит. Наоборот, ему за все платят. Только сын богача, такой, как Грегори Болингброк, мог позволить себе заплатить огромные деньги, чтобы жениться на золоте отца.

Тод не перебивал ее. Он во всем был согласен с Эксией, но никогда не говорил ей об этом, потому что понимал: ей станет еще тяжелее. С детства ее окружали люди, которым платил (как можно меньше) ее отец. А те, кто шпионил за дочерью Перкина Мейденхолла и докладывал ему о каждом ее шаге, получали премии. Для него Эксия являлась ценной собственностью, и в его намерения не входило терять такую дорогостоящую вещь, как ее девственность, на которую мог позариться какой-нибудь безродный дружинник.

Таким образом, из поместья исчезали все молодые люди, кто хоть в малой степени привлекал внимание девушки. Окружавшие ее женщины так же часто сменяли друг друга, потому что могли оказать на нее дурное влияние. Надолго удалось задержаться лишь Франческе и Тоду. Наверное, глядя на Тода, никто не предполагал, что он способен разжечь нежные чувства в чьем-либо сердце. Однако в действительности Тод был единственным, кого любила Эксия.

– О, Тод! – с отчаянием воскликнула она. – Ты знаешь, что ждет меня в браке?

Тода радовало то, что Эксия смотрит в потолок (который настоятельно нуждался в ремонте) и не видит страдания в его глазах. Он хорошо знал, что принесет ей брак.

– Не будет никакой любви. Нет, я не настолько наивна. Жизнь в заключении прибавила мне мудрости и опыта. Наверняка с Грегори Болингброком что-то не так, если его отец согласился заплатить моему отцу за меня. Мне нечего надеяться на брак по любви со здоровым мужчиной. Интересно, у нас могут родиться дети? – Вдруг Эксия резко опустила голову и взглянула на Тода, но тот успел отвернуться, поэтому она не поняла, что отражалось в его глазах. – Не отвечай! – закричала она. – Не хочу знать. – Вскочив, она раскинула в стороны руки. – Как бы мне хотелось хоть раз пожить нормальной жизнью! Посмотреть мужчине в глаза и увидеть, что он любит меня не из-за золота отца. Я не Франческа, которая не устает повторять на каждом углу, что является кузиной самой богатой наследницы на земле. Тебе известно: я с бо?льшим удовольствием поболтала бы с кухаркой, чем с этими стариками, которые навещают меня по указанию отца.

Тод прищурился:

– Ты, дорогая Эксия, поболтала бы с любым человеком за пределами этих стен.

– Вот бы увидеть мир! – Эксия закружилась по комнате, и ее юбка образовала колокол вокруг ног. – Именно этого мне и хочется. Увидеть мир. – Она остановилась. – Но чтобы это сделать, я должна стать обычной, вроде… вроде Франчески. Да, быть обычной, как Франческа, – вот что я хочу.

Тод прикусил язык, чтобы не сказать лишнего. Он уже привык сдерживать себя, когда речь заходила о Франческе, и не высказывать своего мнения. Когда Эксии было двенадцать, она получила от отца письмо, в котором говорилось, что он направляет к ней компаньонку, ее тринадцатилетнюю кузину. Эксия так обрадовалась, что Тода обуяла ревность. Девочка перевернула вверх дном все поместье, готовясь к приезду кузины. Она решила предоставить той свою комнату, лучшую в замке, и заново обставила ее. Тод начал было протестовать, но Эксия сказала: «Если ей здесь не понравится, она не останется». На том обсуждение и закончилось. Всю жизнь Эксия боялась чем-то не угодить отцу, и у нее вошло в привычку ничего не просить для себя. Однако она не колеблясь обращалась к Мейденхоллу, когда тот, кто находился под ее опекой, в чем-либо нуждался. К приезду Франчески в приготовленной для нее комнате появились новые шторы, новый полог, новые подушки на стулья и кресла. Эксия же сгорала от нетерпения.