Первородный грех. Книга первая - Габриэль Мариус. Страница 57

– Полегче, – слегка охрипшим голосом боязливо проговорила она. Девчонка была не так пьяна, как ван Бюрен, и эта игра ее немного пугала. – Смотри, не порежь меня.

Доминик все еще парил в кайфе вчерашнего дебоша. Умиротворенный таблетками «Кваалюда», [34] накурившийся марихуаны, нанюхавшийся кокаина, он и мысли не допускал, что может кого-то порезать.

Все, что ему сейчас требовалось, раздвинув ноги, лежало перед его носом. Слегка покачиваясь и тихонько напевая какую-то песенку, он старательно брил свою малолетнюю подружку.

Эта миловидная блондинка была преподнесена ему в качестве подарка. Ее привезли из Лос-Анджелеса старые друзья-товарищи Доминика, прекрасно знавшие его слабости. Лучшие друзья, друзья особого рода.

И, хотя он окончательно завязал с делами и со всеми рассчитался, Доминик все же припрятал достаточное количество кокаина, чтобы быть уверенным, что друзья и подружки не оставят его до самой смерти.

Несмотря на то что девица была уже не совсем ребенком, выглядела она потрясающе: овальное лицо, лишенное даже малейших следов косметики, и длинные, блестящие, золотистые волосы. Звали ее Тамми. Прошедшая ночь была полна всевозможных наслаждений, и ван Бюрен приберег ее напоследок.

Закончив бритье, он одобрительно погладил рукой свою работу.

– Какая прелестная розовая улыбочка, – блаженно произнес он. – Я так люблю эту прелестную… розовую… улыбочку.

– А как папуля хочет получить удовольствие? – игриво пролепетала девчонка.

– Прямо розовый леденец… Так приятно его полизать. Он такой вкусный.

Она пальцами раздвинула половые губы.

– Хочешь меня пососать?

– Подожди, – сказал Доминик.

Она подняла головку и удивленно уставилась на него.

– Папуля хочет обидеть Тамми? Отшлепать ее маленькую непослушную попку? Хочет, чтобы Тамми плакала? А?

– В ванную! – Затуманенными глазами он многозначительно посмотрел на нее. – Мы пойдем в ванную и немножко испачкаемся.

– Хочешь, чтобы я на тебя пописала? Или что-нибудь в этом роде?

Он криво ухмыльнулся.

– Ага. Что-нибудь в этом роде.

– О'кей. Я как раз так хочу писать, что еще чуть-чуть и лопну.

Неуверенной походкой они отправились в ванную. От наркотиков ноги Тамми путались в глубоком ворсе ковра, но ей все же удавалось сохранять на лице улыбку.

Все оборудование ванной было сделано из хрусталя и золота, на станах висели огромные зеркала, отражавшие их обнаженные тела. На раковине лежали золотые запонки и украшенные бриллиантами часы «Ролекс» стоимостью по меньшей мере тысяч двадцать – тридцать. Тамми оценивающе огляделась вокруг. Этот дом был буквально забит бесценными вещами, антиквариатом и произведениями искусства. Кажется, расплата будет щедрой. Хорошо, что она позволила ему побрить ее, хотя было и страшновато подпускать его к себе с бритвой в руках, по крайней мере, в таком состоянии.

Тамми взглянула на свое отражение в зеркале и хихикнула.

– Атас! Ну прямо как Барби. – Имитируя куклу, она напрягла мышцы, округлила огромные голубые глаза и механическим, скрипучим голосом сказала: – Барби хочет Кена. Кена… Кена…

Ван Бюрен нахмурился.

– Хватит валять дурака. Давай начинать.

– О'кей. Где ты хочешь?

– В душе.

В кабинке душа имелось мраморное сиденье. Сев на него, Доминик усадил девчонку себе на колени, затем поднес к носу какой-то флакон, нажал на головку распылителя и глубоко вдохнул. Тамми увидела, как аэрозольный туман на мгновение окутал его ноздри. Его физическое здоровье просто поражало. Он уже принял столько наркотиков, что этой дозы хватило бы, чтобы свалить носорога.

– У-у-ф-ф, – выдохнул ван Бюрен, закатив глаза. Его шея и грудь покраснели, физиономия раздулась и напряглась. То же произошло и с его пенисом. Он подсунул вставший член под девицу и прохрипел:

– Давай!

– Будь осторожен, – захихикала она. – Я ведь всего лишь маленькая замарашка. Необразованная…

– Давай!

Она обняла его за шею.

– О-о-о! Тамми жуть как хочет пи-пи. И если папуля не будет осторожен…

– Давай!

Она на минуту замерла, затем ее лицо расплылось в блаженной улыбке.

Ван Бюрен почувствовал, как на его налитый кровью член полилась горячая струя.

– Ой! – притворяясь испуганной, воскликнула девчонка. – Ой! Тамми больше не может терпеть! – Она привстала и, изогнувшись, принялась поливать его грудь и живот. – О-о! О-о!

Доминика охватило бешеное желание. Он почувствовал, что внутри у него все горит, и, сжав в своих объятиях хрупкое тело Тамми, остервенело попытался войти в нее.

– Я еще не закончила! – отбиваясь, закричала она. – Постой.

Из его груди вырвались какие-то нечленораздельные звуки, глаза помутились. Они повалились на мраморный пол. Не в силах остановиться, Тамми продолжала мочиться, заливая их обоих. Она старалась сопротивляться, но ван Бюрен был гораздо сильнее нее.

– Подожди, – умоляла она. – Подожди, мне надо…

Глядя на ее перекошенное от боли лицо, он буквально вколачивался в ее тело. Его член был слишком велик для этой девчонки, но ее страдания доставляли ему своеобразное варварское удовольствие. Сцепив зубы, он изо всех сил протиснулся глубже.

– Ой, папуля, прошу тебя, не так сильно, – вцепившись в него, захныкала Тамми.

Распластав ее на полу и озверело насилуя это детское тело, ван Бюрен уже не слышал ни ее визгов, ни рыданий.

Вечером того же дня Джоул Леннокс, спрятавшись в кустах, наблюдал, как ван Бюрен и какая-то девчонка покидают виллу. Они сели в «порше» с открытым верхом и покатили по усаженной пальмами аллее к воротам.

Джоул подождал, пока горничная-мексиканка вышла из дома и заперла за собой дверь. Она направилась к коттеджу для прислуги, где ее встретил муж-садовник. Они скрылись за дверью коттеджа. Заиграла музыка. Джоул был уверен, что в главном доме больше никого не осталось.

Кроме этой мексиканской пары, поместье никто не охранял. Вокруг дома ощущалась атмосфера абсолютной уверенности в себе – как, впрочем, и вокруг остальных домов Санта-Барбары – уверенности, что эти утопающие в зелени виллы просто недоступны криминальному миру больших городов.

Это был большой, красивый и безукоризненно ухоженный дом, достойный того живописного участка земли, на котором стоял, и явно построенный в средиземноморском стиле, превосходно подходившем к великолепному калифорнийскому пейзажу.

Держась в тени, Джоул обошел вокруг дома. Все окна были защищены затейливо выкованными металлическими решетками. Он не сомневался, что они еще и подсоединены к системе охранной сигнализации. Пытаться проникнуть через них внутрь было абсолютно бесполезно.

Однако сзади дома он увидел, что в одном месте на крышу можно забраться с перголы.

Поправив рюкзак, Джоул полез по перекладинам перголы, увитой растением с ароматными цветами и, слава Богу, без шипов. Отсюда он без труда мог достать до решетки окна второго этажа. Ухватившись за нее обеими руками, он, кряхтя и упираясь ногами в стену, подтянулся. Затем перебрался через желоб водостока и залез на крышу.

Отдуваясь, Джоул некоторое время неподвижно лежал, зажимая рукой бок. Физическое напряжение растревожило еще не до конца зажившую рану, и острая боль впилась в него, словно раскаленные клещи.

Когда ему стало немного полегче, он принялся осматривать черепицы крыши, которые крепились друг к другу цементом. Однако, должно быть, использовавшийся при строительстве раствор был не слишком качественным, и цементные соединения стали довольно хрупкими. Джоул вытащил из рюкзака небольшую фомку и попробовал поддеть одну из черепичных плиток. Достаточно было небольшого усилия, чтобы обожженная глина, из которой была сделана плитка, с сухим треском обломилась. Ее осколок соскользнул с крыши и упал на клумбу.

Джоул застыл и прислушался. Тишина.

Стараясь произвести как можно меньше шума, он, постукивая ладонью по фомке, принялся отдирать одну черепицу от другой, и вскоре возле него уже лежали сложенные стопкой двенадцать или четырнадцать плиток, снятых с площади примерно в два квадратных фута.

вернуться

34

Транквилизатор метаквалон (наркотик).