Королева Марго. Искушение страсти - Павлищева Наталья Павловна. Страница 16

— Это же дикари! Я должен стать королем дикарей! Уже их вид чего стоит.

— Право, вы преувеличиваете, дорогой брат. Одна только речь Адама Ронарского способна убедить в обратном…

— Один грамотный епископ не в счет. Как я с ними разговаривать буду?!

— На латыни.

— Ты прекрасно знаешь, что я не столь силен в латыни, как ты. А их вид? Полы кафтанов до пола, сабли и эти… колчаны со стрелами. Господи, какой кошмар! Король дикарей! И это после Франции.

— Но ведь вы меня убеждали, что я вполне смогу ввести новую моду в Наварре, облагородить ее. Конечно, Польша не Наварра, но ведь и вы не я. Я полагаю, вам удастся ввести в этой стране французские моды, и в свою очередь обещаю регулярно присылать вам рисунки новых фасонов.

Герцог Анжу просто задохнулся от возмущения:

— Я должен еще и облагораживать эту страну?! Если там и женщины таковы, как мужчины…

— Женщины там, по слухам, весьма красивы, а если и одеты нелепо, то дайте понять, что вы любите, в угоду неженатому королю дамы быстро переоденутся либо, напротив, разденутся окончательно.

Герцог метался по комнате в бессильной ярости, щелкая костяшками пальцев. Его, такого утонченного и благородного, отправляли править совершенно дикой страной. И когда?! В то время как старший брат-король едва волочит ноги, всем же ясно, что Карл долго не протянет. Следующий в очереди на престол он, Генрих, а мать согласилась на его отъезд!

Была еще одна немаловажная причина нежелания герцога Анжу уезжать — Мария Клевская, которой Генрих обещал добиться развода красавицы с принцем Конде и соответственно собственную женитьбу на ней. Брат короля чувствовал, что красавица его долго ждать не будет, найдет другого воздыхателя.

О болезни брата он Маргарите напомнил, а вот о Марии де Конде говорить, конечно, не стал, все-таки королева Наварры ревниво относилась к бывшим любовникам, тем более к такому, как Генрих.

Но той и не нужно говорить, сама догадалась. В комнате раздался довольный и чуть лукавый смех королевы:

— Брат мой, что вас беспокоит больше — нездоровье короля или разлука с прекрасной Марией? Не беспокойтесь, Ее Величество знает, что делает. Королева-мать никому не отдаст трон, кроме любимого сына, а замену Марии вы легко найдете среди своих новых подданных. Я еще раз повторяю: по слухам, эти польки весьма красивы.

Генрих обиделся, он никак не ожидал такой проницательности от сестрицы, она легко сообразила, что его волнует вовсе не здоровье Карла, а сам трон, который освободится в случае смерти короля, и о Марии слышать тоже было не слишком приятно.

— Я полагал, вы меня понимаете…

Как ни сопротивлялся Генрих де Валуа, как ни страдал от самой необходимости ехать за тридевять земель к диким подданным, делать это пришлось. Король, которому герцог Анжу страшно надоел, потребовал отъезда открыто:

— Дорогой брат, если вы не уедете к своим подданным по доброй воле, я заставлю вас уехать силой.

Екатерина, как могла, успокаивала сына:

— Я ведь здесь, мой сын, вам не придется отсутствовать долго…

Чтобы новый король Польши оказался в своем государстве поскорей и никуда не свернул по дороге, Карл решил его проводить. Франсуа, Маргарита и Генрих Наваррский отправились вместе с королями. И тут произошло то, что поссорило супругов надолго, а может, навсегда.

Маргарита так и не поняла, по собственному почину ей передал невероятные сведения Жан д'Альбре Миоссанс, которого она спасла в Варфоломеевскую ночь, или ему велели это сделать. Но она не задумывалась, настолько потрясло само сообщение.

Королева Наварры слышала разговор о том, что, испугавшись гугенотов, Лотарингский дом предложил герцогу Анжу армию в пятьдесят тысяч человек с условием, что он не поедет в Польшу вопреки приказу короля. Отказавшись, Генрих сам рассказал брату об этом, показывая свою лояльность. Но Карла это не тронуло, он ненавидел брата и боялся его не меньше гугенотов.

И вот теперь Миоссанс рассказал, что герцог Алансон и Генрих Наваррский решили воспользоваться долгим путешествием и… удрать, чтобы действительно возглавить гугенотов! Оба были католиками, Алансон всегда, а Генрих сменил веру после Варфоломеевской ночи, но это не мешало протестантам призывать их в свои ряды в качестве предводителей. Маргарита ужаснулась: глупому Франсуа все равно, а вот на что надеется Генрих?!

— Жан, мы не можем этого допустить!

Кажется, барон Миоссанс вздохнул с облегчением, он тоже так думал, не время ввергать Францию еще в одну гражданскую войну, которая неизвестно чем закончится.

— Брат мой, — голос Маргариты решителен, а Франсуа, как всегда, когда с ним разговаривают решительно, заерзал, словно желая удрать, — зачем вам это? Вы желаете стать королем? Но корона всего в шаге от вас. Посмотрите на Карла, он едва ли протянет год.

Герцог Алансон попытался слабо возражать:

— Но Генрих Анжу…

— Генрих король Польши и уезжает туда, чего вам еще? Вы хотите снова втянуть Францию в гражданскую войну?

Слушать такие рассуждения от вечно озабоченной своими светскими успехами сестры было странно, но Алансон закусил удила. Он что-то бормотал о несправедливости судьбы, о том, что вполне достоин лучшей доли…

Промучившись с братом почти час, Маргарита поняла, что его не переубедить, мысленно махнула рукой и… отправилась к королю и королеве-матери с рассказом о готовящемся побеге! Для начала она взяла слово, что никаких наказаний не последует, а потом простодушно рассказала о глупости, придуманной братом и мужем. Король махнул рукой. Он слишком плохо себя чувствовал, уже не в силах даже сидеть в седле, Карл путешествовал в носилках, однако не переставая приглядывать за Генрихом Анжу, дабы тот под каким-нибудь надуманным предлогом не повернул обратно.

Что сделала королева-мать? Она просто приказала младшему сыну и зятю пересесть в свою карету, чтобы постоянно видеть их перед собой. Оба поняли, что Маргарита их выдала, и страшно обиделись. Обиделся и Генрих Анжу, хотя перед прощанием он долго убеждал Маргариту и впредь быть внимательной и защищать его интересы.

Маргарита, для которой первое вмешательство в политику оказалось столь неудачным, обещала, но себе дала слово отныне быть полностью на стороне мужа.

Карл не допустил никакой задержки, и Генрих Анжу вынужден был пересечь границу, хотя разыгрывал отчаянное беспокойство о здоровье короля. Король и впрямь едва дышал, Генриха беспокоила мысль, что пока он едет в Польшу, брат может умереть, а трон захватить герцог Алансон с помощью Генриха Наваррского.

Но даже расстройство не помешало Генриху заметить в Нанси очаровательную, робкую девушку — дочь графа Николя де Водемона Луизу. Юная девушка, почти дитя, ответила на мимолетное ухаживание с такой доверчивостью и обожанием, что Генриху стало даже стыдно. Нельзя подавать малейший лучик надежды этому ребенку, ведь он принц и наследник престола, а она дочь, да еще и не старшая, мелкого графа.

Конечно, довольно быстро Луиза де Водемон забылась, впечатление от ее наивности и чудных глазах перебили дорожные впечатления, но через год Генрих вспомнил об этой неожиданной встрече, последствия тоже были неожиданными, особенно для Луизы…

Генрих уехал, король с двором вернулся в Париж. Теперь присмотр за неугодным герцогом Алансоном и королем Наварры стал куда жестче. Оба молодых человека некоторое время откровенно дулись на Маргариту за предательство, но Франсуа вскоре забыл, а вот Генрих Наваррский решил не доверять больше никому, даже собственной супруге. Теперь он крайне редко бывал в ее спальне, зато куда чаще у Шарлотты де Сов.

Если бы не Ла Моль, бурный роман с которым отвлек Маргариту, ей пришлось бы тошно. Марию Клевскую ее супруг принц Конде увез подальше от двора и постарался, чтобы она стала настоящей женой, а не номинальной, что быстро привело к беременности. Но Маргарита особенно подружилась с ее сестрой Генриеттой герцогиней Невер, у которой был роман с Аннибалом де Кокон-натом, прозванным Коконнасом. Две влюбленные парочки… ах, как это было чудесно!