Странники зазеркалья - Юнязова Ольга Петровна. Страница 15
– А зачем?
– Что зачем? Зачем отмывать деньги?
– Ну да. Налоги с них платить. Зачем?
– Привет! Если ты построишь себе дом на чисто «чёрных» деньгах, то рано или поздно у тебя спросят, где ты их взял. А если у тебя сеть ресторанов, ночных клубов, салонов красоты и химчисток и ты с них налоги платишь, то вопросы неуместны. Легальный бизнес.
– А сами по себе эти «химчистки» дохода не приносят?
– Когда как, – пожала плечами Оксана. – Если начинают давать доход, то хорошо, если нет, то от них избавляются, когда отпадает нужда.
– А он, значит, сказал, что ему надо «отмыть» власть? Значит, она у него есть, но он не может её законно использовать?
– Понятия не имею, что он имел в виду, – пожала плечами Оксана. – Но не сама же я это придумала!
– И как ему может помочь нищенка с улицы?
Оксана тяжело вздохнула и, снова закрыв глаза, вернулась в полутёмный зал корчмы. На этот раз там никого не было. На столе осталась только посуда. Она взяла ложку и постучала по горшку. Из-за двери высунулась голова.
– Как ты сюда вошла? – удивился её обладатель. – Разве я не закрыл дверь?
– Наверное, – кивнула Оксана. – А куда ушли все остальные?
Худенький парнишка лет семнадцати вышел из-за двери и настороженно осмотрел гостью.
– Ой! – спохватилась Оксана и вернула себе облик Дарьи.
– А ты чего вернулась? – улыбнулся он.
– Да что-то замешкалась и отстала. Не знаешь, куда они пошли?
– Так в баню. Отмываться да вшей выводить.
– А где эта баня? Не знаешь?
– Так во дворе, – засмеялся парнишка. – Да ладно. Так и скажи, что не наелась и за добавкой сбежала.
Оксана кивнула.
– Погоди, сейчас принесу, – подмигнул он и скрылся на кухне. Через минуту вынес ещё тарелку каши.
– А тебе не влетит? – спросила Оксана, беря ложку.
– За что? За кашу? Так это моя доля. Могу поделиться.
– А сам что есть будешь? – возмутилась Оксана. – Вон какой худющий!
– Не переживай за меня! – махнул рукой парнишка. – Я не с голоду худой, а от возраста. Матушка говорила, что до женитьбы батя такой же тощий был.
Губы его едва заметно дрогнули и растянулись в неестественной улыбке.
– Говорила? А что с твоей матушкой? – спросила Оксана.
– Не хочу об этом! Расскажи лучше, как ты здесь оказалась.
– Не помню. Очнулась в порту, когда этот… нас уже покупал.
– Да не покупал он, а награждал того, кто вас разыскал и привёл. Не самому ж ему по нищенским притонам ходить. Да ты не бойся. Скоморох не обидит.
– Скоморох? – удивилась Оксана. – Что-то он не похож…
– Так он же только на выступления в костюмы рядится, – улыбнулся парнишка.
– А мы ему зачем?
– А это кто на что способен. Кто-то в массовках участвует, кто-то, если способности есть, роль получает. Ты вот наверняка будешь какую-нибудь заморскую принцессу играть.
– Принцессу? Почему?
– По твоему виду сразу ясно, что ты не из простых. Осанка, походка, взгляд. И ела ты не по-нищенски: жевать пыталась, ложкой других не отпихивала. Потому и не наелась.
– Думаешь, я из богатой семьи?
– Так ты глянь узор на рубахе. – Он осторожно сдвинул колючую шаль с её плеча и всмотрелся в рисунок. – Ты не из купеческого рода, скорее из мастеровых. Только вот что за ремесло, не разберу. Неужели правда ничего не помнишь?
– Пока нет, – мотнула головой Оксана. – А что это за крестоносец был там в порту?
– Не знаю, – пожал плечами парнишка. – Моё дело еду сварить, баню натопить да ночлег вам организовать.
– Значит, ты хозяин этой корчмы?
– Да ну, что ты! Какой хозяин? Я из таких же. Нашу деревню татары года три назад разорили. Батя у меня кузнецом был. Сильный! Он пытался защищаться, да где там… Матушка меня в поле вывела и велела бежать без оглядки. А сама вернулась…
– Татары? – прищурилась Оксана.
– Вспомнила что-то?
– Звон. – Она закрыла лицо ладонями.
– Колокольный? Значит, ты с какого-то стольного града?
– Нет, не колокольный. А словно стекло бьётся. Звон стекла…
– Стекло? Что такое стекло?
– Ты не знаешь, что такое стекло? – удивилась она.
– Било – знаю. Стекло – нет. Может, ты что-то путаешь?
– Может быть. И правда. Откуда на Руси стекло в эти времена?
– Но раз ты помнишь этот звон, значит, он был. Вспоминай! Мало ли чего я в этой жизни не знаю.
– Ничего не вспоминается. Только звон, звон, звон бьющегося стекла. Словно стекольную мастерскую громят.
– А какой он, этот звон? На что похож?
– Ты слышал, как бьётся глиняный горшок?
– Конечно.
– Стекло бьётся так же, только тоньше и звонче. Дребезжит.
– А для чего оно нужно?
– Много для чего. Но в основном его в окна вставляют. Оно прозрачное, как лёд.
– Так это называется слюда, то, что богачи в окна вставляют.
– Слюда – это природный материал. А стекло – руко-творный. Хотя возможно, что стекло тоже называли слюдой.
– Надо же! Сколько ты всего знаешь! – восхитился он.
– А ты зимой чем окна заделывать будешь? – спросила Оксана, кивнув на дырки в стене.
– Как обычно, льдом.
– Льдом?!– А чего? Дёшево, светло и не продувает. А с этой стороны на ночь досками. А когда разбогатею, сделаю окна больше и слюду вставлю, или как его… это… стекло. Я люблю, когда светло. Ну, ладно, ты поела, беги в баню. А то не успеешь попариться.
Шипение воды на каменке показалось слишком реалистичным. Оксана открыла глаза и увидела, что бульон выплёскивается из кастрюли.
– Саша! Ты куда смотришь?! – возмутилась она, вскочила и выключила плиту.
– Да я что-то о своём задумался.
– О чём «своём»?! – Она взяла тряпку и начала вытирать лужу.
– Точнее, о нашем. Вот смотри: если сознание, погрузившись в прошлое, понимает речь, на каком бы языке она ни звучала, то почему бы не предположить, что точно так же оно меняет древние символы на современные?
– Подожди! Но я же не понимала речь крестоносца!
– Правильно! Потому что её не понимала та, в чью память ты окунулась.
– А, ну да. Логично. И что ты там говорил про символы?
– Да я всё про ту девушку думаю из своего видения. Если бы я вошёл в древний кабак, то скорее всего не понял бы, кто она. Женщина и женщина. Ты знаешь отличительные знаки проституток того времени?
– Неа… А где у Кузнецовых картошка? Видимо, обед придётся варить нам.
– Вот и я «неа». – Он встал и достал из холодильника контейнер с овощами. – А тот, кто вошёл тогда в кабак, сразу всё понял. Но мой мозг не сумел перевести его чувства иначе, чем показать современный образ.
– Логично, – кивнула Оксана. – Но как тогда мы должны понимать, в какую эпоху попали?
– А надо? Ведь наша задача не написать исторический роман, а найти ошибки, которые привели к искажению судеб.
– Тоже логично. И что там дальше было с этой девицей?
– А вот тут самое интересное. Она брала деньги не за секс, а за общение.
– Гейша по-русски?
– Что?
– Я говорю – как гейши в Японии. Вопреки некоторым заблуждениям они торговали не телом, а своим обществом.
– Что, правда?!
– Ты не знал? Да. Спела, станцевала, поддержала беседу, и всё.
– И это пользовалось спросом?
– Ещё как! И стоили они намного дороже проституток. Видимо, на Руси тоже были какие-то девушки для услады исключительно души. И что она тебе сказала?
– Ничего. Она же только за деньги общается. А сумму назвала какую-то немыслимую. – Александр засмеялся. – Вот бы я стал платить за то, чтобы поговорить.
– А почему нет? – пожала плечами Оксана. – Между прочим, люди платят кучу денег, чтобы поговорить с психологами, юристами… Стоп! Что значит «не стал бы платить за поговорить»? А за секс стал бы?!
– Оксана! – поморщился Александр. – Сейчас речь не об этом!– Ладно. Это мы обсудим потом. А сейчас нам нужна информация по делу, и если ты оказался в том кабаке, то это не просто так!.. мне кажется. Попытайся вернуться туда, пока я тут суп варю.