Седьмое небо (На десятом небе) (Другой перевод) - Райс Луанн. Страница 27

— Ничего не видно при этих свечах, — бормотал старик.

— Дед, только три часа. Еще не вечер. Если свечи доставляют удовольствие тете Бесс, пусть горят.

— Все это штучки-дрючки, — ворчал Джордж. — Просто она хочет покрасоваться перед всеми, напомнив, что когда-то жила как барыня со своим старым… как его имя?

— Дядя Артур.

— Это немыслимо! Возиться с этими фаршированными сливами! Может, ты вообразила, что мы не дома, а в загородном клубе? Такое можно позволить только на Рождество. Не выводи меня из себя, потуши свечи, слышишь, Сара?

— Мама любила обедать при свечах.

Она держала жесткую руку отца под струей, удивляясь ее силе и твердости, но внезапно, при упоминании о матери Сары, рука ослабела и стала вялой. Казалось, старик впервые расслабился после приезда Сары на остров, и она могла смотреть на отца и не думать о том, какой он злой.

— Да, верно, — кивнул Джордж.

— Особенно на праздники, — добавила Сара. — У нас всегда были свечи на Рождество и в День благодарения, помнишь? Высокие и очень красивые, такие, как эти.

— Они должны быть белые, — сказал ее отец. — Лодки и свечи должны быть белые — она всегда говорила… Я так тоскую по ней. Мне недостает ее каждый день.

— Я знаю, папа.

Его лицо снова приняло сердитое выражение. Джордж Толбот впился в глаза дочери, словно хотел уличить ее во лжи. Когда, будучи подростком, она возвращалась домой с дискотеки, он смотрел на нее точно так же. Так же подозрительно, словно мог найти в ее глазах отображение тех мальчиков, с которыми она целовалась и пила пиво.

— Как твоя болезнь? — вдруг спросил он.

— О, прекрасно.

— Что значит прекрасно? Болезнь не может быть прекрасной. Она либо проходит, либо нет. Но прекрасно…

— Папа, после смерти мамы медицина далеко продвинулась, — сказала Сара. Ее словно окатили ледяной водой, но она не выпускала его руки. Желая убедить отца, что ей лучше, она не понимала, почему ее сердце стучит как безумное. И тогда она увидела Майка. Он облокотился о стойку, где Уилл разделывал гуся, там же стояла Снежинка, она что-то говорила Майку, но он смотрел поверх ее головы на мать, прислушиваясь к ее разговору с дедом.

— Я чувствую себя прекрасно, — повторила Сара.

Джордж покачал головой:

— Что за увертки. Я не получил ответа на свой прямой вопрос, но не стану настаивать. Потуши свечи, Бесс, ни к чему это.

Но свечи продолжали гореть. Семья расселась за большим столом, на тех же местах, что и накануне вечером. Это уже было похоже на традицию. Уиллу предоставили честь разделать гуся, и, покончив с этим, он следил, как Сара и Бесс раскладывают куски по тарелкам. Ему было приятно, когда его хвалили за то, что он удачно справился со своей задачей. Он думал, что Снежинка скучает по матери, но по ее виду это было незаметно. Она глаз не сводила с Майка Толбота, не замечая ничего вокруг.

Уилл чувствовал то же самое к Саре. На ней было длинное бархатное платье, красиво подчеркивающее изгибы ее тела, и ему хотелось ее обнять и поблагодарить очень тихо и очень интимно. Наблюдая, как она склонилась над серебряным блюдом, он заметил ее ключицы, нежные и бледные, и поцеловал их в своих мечтах. Она избегала его взгляда. Расхаживая по кухне, она смотрела поверх его головы своими выразительными голубыми глазами.

Она села напротив Уилла. В последние несколько лет в День благодарения никого не было рядом с ним, кто был бы ему ближе, чем она сейчас. Все правильно. Просто сидеть рядом с Сарой — уже было для него счастьем. Она успокаивала и вместе с тем волновала его, он действительно давно не испытывал такого чувства. У Уилла было такое ощущение, что он, хорошо знает ее, лучше, чем кого-то еще на свете, и она тоже знает его. Это было невозможно, но это была истинная правда.

Старый Джордж вышел в сарай за кувшином сидра, и все ждали его возвращения. Бесс раздражало настроение брата, дети были увлечены друг другом и не обращали ни на что внимания, а Сара относилась к этому спокойно. Уилл думал о том, понимает ли она, что корни дурного поведения ее отца уходят в прошлое, в тот день, когда он потерял жену. Знал ли об этом сам Джордж? Прошло уже много времени, и им следовало бы в этом разобраться.

Сам Уилл научился владеть собой недавно. Горе, которое он испытывал после смерти Фреда, притупилось, став постоянной болью. После пяти лет он постепенно научился сдерживать свои чувства. И теперь он видел ту же пустоту в глазах старика Толбота. Он видел то же выражение в своих собственных глазах в зеркале ванной. Слушая разговор старика с Сарой о ее здоровье, он был потрясен, но всего на одну минуту. С ней все хорошо, она сама сказала. Ее сверкающий взгляд, гладкая кожа и необыкновенная энергия говорили сами за себя.

Наконец заскрипела дверь, вошел Джордж и поставил кувшин на стол.

— Поднимается ветер, — сообщил он. — Тучи мчатся по небу, уже началась метель.

— В этом году зима ранняя, — заметила Бесс.

— Будет шторм? — спросила Сара. — О, я надеюсь. Я хочу, чтобы вы, ребята, увидели настоящий Мэн во всей его первозданной красе.

— Следует ждать к полуночи, — сказал Уилл. Он связывался с бюро прогнозов, и выяснилось, что шторм вмешался в их планы: ранняя метель кончится к полудню завтрашнего дня, сухой арктический воздух не помешает им на обратном пути. Хотя, сидя в теплой кухне и глядя в глаза Сары, он бы не возражал, если бы метель задержала их здесь на несколько дней.

— Еще только ноябрь, а у нас уже вторая метель, — обеспокоенно сказала Бесс.

— А чего ты ждала? — спросил Джордж. — Ты в Мэне, а не во Флориде.

— Не волнуйся, — сказал Майк. — У нас есть снегоочиститель и достаточно дров, чтобы было тепло, как весной.

— Гуси замерзнут, — расстроенно проговорила тетя.

— Давайте есть, — перебил Джордж, сердито взглянув, на нее.

— Позвольте мне прочесть молитву, — попросила Сара.

Джордж ссутулился, но все сложили руки и опустили головы. Уилл закрыл глаза. Он слышал, как Сара прочистила горло и глубоко вздохнула.

— Благослови нас, Господи! — начала она. — Благодарим тебя за еду, за кров, за все, что ты дал нам… Спасибо тебе, Господи, что ты свел нас всех на этом острове. Спаси и сохрани всех, кого мы любим. И тех, кто не может быть сейчас с нами рядом…

— Фредди, — прошептала Снежинка.

— Фреда, — прошептал Уилл.

— Маму, — сказала Сара.

— Да, — повторил Джордж. — Мою Роуз.

— Артура, — тихо произнесла Бесс.

— Можно мне сказать? — спросил Майк, привлекая всеобщее внимание.

— Конечно, милый, — сказала Сара, глядя на него с такой любовью и надеждой, что Уиллу захотелось ее обнять и крепко держать так всегда.

— Просто я хочу… — начал Майк, складывая ладони и еще ниже опуская голову. — Я благодарен Богу, что ты здесь. И что ты… — Он сделал паузу и напряженно посмотрел на нее… — Что у тебя все о'кей?

— О'кей, — ответил за нее Уилл, видя, что Сара не в состоянии говорить. — Аминь.

Майк хмуро покосился на него, и Уилл понял, что юноша недоволен тем, что он ответил за его мать. Его глаза враждебно вспыхнули, но он кивнул.

— Аминь, — сказали все.

Уилл перехватил взгляд Сары, и она не отвела глаз.

Стол ломился от еды, огонь согревал комнату, шестеро людей, представители трех поколений, собрались вместе. Сара была дома со своим сыном, и на какую-то секунду Уиллу представилось, что все они одна семья. Их связывала таинственная и безымянная любовь. Даже Фред был сейчас с ними.

Позже, когда в доме затихло и все ушли спать, Сара спустилась вниз посидеть у камина. Она была слишком взволнована, чтобы заснуть. Дом был полон воспоминаний о ее матери и отце, о семье, о ее собственном детстве и юности. Увидеть снова Майка было само по себе невероятно. Глядя на яркие угли, она сидела у окна, испытывая покой и радость от того, что она с ним под одной крышей.

— Я думал, я единственный, кто не спит, но, оказывается, вы тоже? — сказал Уилл, входя в комнату.