Вечная память Лэмберту - Чаплин Сид. Страница 2

– Ушел, – отрезал Каррузерс и вынул часы. – Да и тебе, по-моему, пора идти, Джимми. Скоро восемь…

Действительно пора, и Ланарк пошел из цеха. Из кузни навстречу ему вышел Джордан.

– Я тебя провожу, Джимми, – сказал он. – Надо на территории кое-что посмотреть. Говорят, ты сегодня будешь в секретари выдвигаться.

– Верно говорят.

– Молодчага, – сказал Джордан. – Должно выгореть дело. Ему давно пора на покой. Думает, он незаменимый – то-то удивится вечером!

– Да, – обронил Ланарк. – Я его как раз искал.

– Лэмберта? – удивился Джордан.

– Думал, будет справедливо сказать ему, что я сегодня выдвигаюсь.

– Псих, – неодобрительно заметил Джордан. – А вообще он ушел домой, так что ничего ты ему уже не скажешь.

– Он должен знать, – сказал Ланарк, чувствуя себя размазней и дураком.

Джордан уставился на него.

– Зачем? С какой стати? Вечером все узнает. Ланарк поискал и не нашел подходящих слов.

– Не знаю, – выдавил он, наконец. – Только нельзя с ним так. Пусть мне не по душе его идеи о зарплате и вообще. Зато он прямой человек. Он раз-другой меня сильно выручил.

– Я тебя не понимаю, – сказал Джордан, мотая головой. – Это годичное собрание – так? Ты такой же член организации, как он. Имеешь право быть выдвинутым. О чем тут говорить?

Ланарк понял, что толку из такого разговора не будет. И Джо, и Джордан видели дело совсем в другом свете. Можно измозолить язык, и все равно Джордан ничего не поймет. Свою голову другим не приставишь.

Мысли не давали ему покоя всю смену. Словно нарочно так подстроилось, что Лэмберта не было на месте, когда он пришел переговорить с ним. Ему претило это объяснение, но он понимал, что правильнее будет сказать, и убедил себя в этом. А когда Каррузерс сказал, что Лэмберт ушел домой, у него камень с души свалился. Мало приятного выложить такому человеку, как Лэмберт, что метишь на его место. «Лично против тебя мы ничего не имеем, – проговаривал он про себя, – просто мы утратили в тебя веру и хотим вывести из правления». Нет, еще не поздно что-то сделать. Можно зайти к нему после смены. Прийти и сказать: «Джек, мне бы тебя на пару слов». Джек проведет его в гостиную, спросит, в чем дело, усядется напротив, с мудрой и такой знакомой улыбкой будет ждать, когда он промямлит слова, которые прогонят эту улыбку с его лица. В конце концов, он решил, что зайдет к нему по пути домой.

Когда он вышел из шахты, решение казалось бесповоротным. Но стоило ему подойти к дому Лэмберта, как его буквально замутило. Ему захотелось бежать куда глаза глядят. Расплеваться со всем этим раз и навсегда. Но на него рассчитывали, одернул он себя. Он будет баллотироваться на место Лэмберта, и избежать этого уже нельзя. Значит, надо сказать Лэмберту. И все-таки он ему не сказал.

Это вышло так. Он забыл номер его дома, помнил только, что на широком подоконнике стоят рядком несколько цветочных горшков. Ланарк с женой, бывало, не могли пройти мимо без смеха, каждый раз гадая, чего ради их выставили: никаких цветов там не росло. Однако они неизменно торчали в окне. Может, миссис Лэмберт коллекционировала горшки. Он шел по улице и высматривал окно с горшками. И надо же тому случиться: у окна сидел сам Лэмберт и что-то писал. Он поднял голову и улыбнулся Ланарку. Тот улыбнулся в ответ, помахал рукой. И пошел своей дорогой. Всему виной та улыбка. Он понял, что не в силах подойти к старику, и еще понял, удаляясь, что совершает непростительную ошибку. Но он ничего не мог с собой поделать.

В зал Лэмберт вошел уверенной поступью, в ладу с самим собой и всем миром. В его жизни это было не первое и не последнее собрание. И снова он улыбнулся Ланарку. Для Ланарка у него была особая улыбка, словно говорившая: «Мы с тобой, паренек, не шапочные знакомые, верно? Семь лет протрубили вместе». В ответ Ланарк скроил жалкое подобие улыбки, но Лэмберт, кажется, ничего не замечал вокруг. Ланарк не сводил с него глаз. Вот он открыл портфель, достал папку с протоколами, какие-то бумаги. Обсудил повестку дня с Джимом Форстером. Оба они чувствовали себя вполне непринужденно. Только Оутс держался особняком и замкнуто. Когда старина Джим по какому-то случаю сострил, он лишь вяло улыбнулся. Наверняка и он знает о том, что готовится, подумал Ланарк и почувствовал к нему острую неприязнь. Если ты что-то знаешь, то это твоя прямая обязанность – сказать обо всем своим старшим товарищам и коллегам. А Оутс им ничего не сказал, это ясно. Теперь сидит и мучится и ждет, когда разорвется бомба. Тут и у Ланарка засосало под ложечкой. Он ничем не лучше Оутса. Он прошел у Лэмберта рабочую выучку. Старик был ему другом. Семь лет проработать бок о бок – это не шутка. Такой человек тебе уже не чужой…

Зал заполнялся народом. Ему еще не приходилось видеть такой дружной явки. Не хватало стульев. Мимо с парой стульев прошел Крастер, дал ему легкого тычка и, не таясь, подмигнул. Лэмберт стал заметно нервничать. Какие-то все сегодня странные. Он почуял недоброе. Настроение – как накануне забастовки. Его острый взгляд пробегал по рядам, ноздри подрагивали. Он потянулся к старине Джиму и что-то ему сказал. Ланарк догадался – что: «Что-то назревает, Джим». Теперь и Форстер забеспокоился.

Над головами клубился сизый дым. Пять минут восьмого. Покрывая гомон, раздался голос: «Открывай собрание, председатель!»

Лэмберт приступил к чтению отчета. На некоторое время Ланарк расслабился. Может, оттого, что Джо еще не пришел. Хорошо бы, понадеялся он, что-нибудь его задержало. Тогда, глядишь, никакого выдвижения и не будет, хотя о его намерении баллотироваться наверняка уже все знали – за исключением, понятно, Лэмберта и Форстера. Ему заговорщицки улыбнулся Джордан. И все-таки отсутствие Джо, как ему казалось, могло расстроить весь их заговор. Что ни говорите, это нешуточное дело – замахнуться на авторитет людей, которые состарились на своей работе, и только Джо эта задача была по плечу.

Джо явился к концу отчетного доклада. Крупный, сильный, он внушал чувство уверенности. Ланарк невольно задумался, почему Джо сам устранился от избрания. Может, потому, что эту уверенность ему давала свобода от ответственности. Такие люди не любят связывать себе руки, они отливают пули, которыми палят другие. А сами остаются за кулисами.

Вот подошли и выборы. Начали с секретаря. Повисла тяжелая пауза. Набухал заговор, тучи сгущались. Лэмберт стоял, опустив голову. Нацелившись ручкой, он смотрел в свою папку. Ожиданием этой минуты жили целый день, но она не принесла разрядки. Никто не пошевельнулся. Лишь слабый дымок вился над оцепеневшими фигурами. Пора кому-то вяло протянуть: «Предлагаю переизбрать, председатель». Но этот «кто-то» молчал, и Ланарк с горьким чувством подумал, что его самого посвятили только в часть заговора. И тут Лэмберт медленно поднял точно свинцом налитую голову. Его молящие глаза обежали каменные лица, обращенные к нему. Тишину вспорол резкий голос Джо.

– Господин председатель, – растягивая слова, сказал он, – я бы хотел рекомендовать на этот пост мистера Ланарка. Шарканье ног, единой грудью шумный выдох и выкрики в поддержку. Председатель растерянно взглянул на Лэмберта. А тот смотрел на Ланарка. В его взгляде не было и тени упрека. Обеспокоенному Ланарку почудилось в нем лишь сожаление, и он окончательно смешался и отвел глаза в сторону.

– Какие еще будут предложения, джентльмены? – спросил Форстер. И по тому, как он процедил слово «джентльмены», было ясно, что нервы его на пределе. – Хочу подчеркнуть момент, – продолжал он, – который присутствующим должен быть хорошо известен: наш нынешний секретарь имеет право на переизбрание.

– Мы это знаем, господин председатель, – сказал Джо. – И называем только одну кандидатуру. На этом с выборами секретаря можно бы и кончить. Я предлагаю перейти к другим членам правления.

Старина Форстер взвился со стула.