Сладкая иллюзия - Сноу Хизер. Страница 41

Выражение лица Дерика стало задумчивым и напряженным. Оно согревало Эмму, несмотря на то что они углубились в утопающий в тени лес.

– Возможно, ты права, – произнес Дерик.

Они ехали в дружеском молчании, а их лошади постепенно сближались, по мере того как тропинка начала сужаться. Низкие кроны деревьев, росших по обе стороны тропинки, соединялись над головами всадников, образуя некое подобие свода, благоухающего дикими орхидеями и свежей влажной зеленью, опьяняющими своими ароматами.

Когда их окутала тень, до слуха Эммы донесся приглушенный голос Дерика.

– Я знаю, почему всегда убегал в этот лес, Эмма. Я пытался скрыться от матери. – Он замолчал, и девушка внимательно посмотрела на него, охваченная любопытством и завороженная… выражением сочувствия в его глазах. – А отчего бежала ты?

Желудок Эммы сжался от неожиданного вопроса. Она могла бы сказать, что просто хотела быть рядом с ним, рассказать о своей детской влюбленности, но эти слова прозвучали бы фальшиво даже для ее собственных ушей.

– От отца? – напрямую спросил Дерик. – Я слышал, он был довольно суровым человеком. Требовательным и нетерпимым к окружающим.

– Да, – призналась Эмма, – именно таким он и был. И всегда поглощенным той или иной теоремой, над которыми работал. Времени ни на кого больше не оставалось, а еще он не терпел глупцов. – «Или дочерей».

– Ты никогда не была глупой, Эмма.

– Да, но я была разочарованием. Хотя бы из-за своей половой принадлежности. И он никогда не позволял мне забывать об этом, даже когда молчал. – Эмма повела плечом, чтобы прогнать охватившую ее слишком знакомую боль. – Джорджу приходилось еще хуже, потому что он был сыном. Мужчиной, который должен был с гордостью нести титул отца. Но мозг Джорджа не мог работать так же, как его мозг… как мой. И отец всегда испытывал горечь разочарования. Я не очень хорошо помню, когда именно Джордж уехал из дома, но поговаривали, будто между ними началась настоящая вражда.

– Ммм… – задумчиво протянул Дерик. – Они так и не помирились?

– Нет. Джордж редко приезжал домой, когда мама была жива. А после ее смерти и вовсе перестал. Вернулся, лишь когда умер отец, чтобы взять бразды правления в свои руки.

– Наверное, тебе было ужасно одиноко.

Грудь Эммы сдавило болью. Она никогда не говорила о своем отце, постаравшись похоронить свои обиды вместе с ним. Но почему-то здесь, в тени рядом с Дериком, ей показалось… разумным рассказать о них.

– Да. Я знаю, что после рождения Джорджа мой отец хотел еще детей… Сына. Который, как он надеялся, унаследует титул и имущество. Но прошло пятнадцать лет, прежде чем моя мать забеременела снова. Да и то бесполезной дочерью.

– Эмма…

– Да, я знаю, что не бесполезна, – перебила Дерика девушка. – И мой отец в конечном итоге понял это. Только на свой своеобразный манер. Он разглядел во мне таланты и принялся их развивать… только с чувством обиды.

– Ты обижалась на него за это? – мягко спросил Дерик.

– Да, – прошептала Эмма. Ей было так приятно, что она может наконец высказать это вслух. – Я обижалась на то, что он заставляет меня жить по своим правилам. На то, что он всегда будет считать меня низшим существом.

– Ты не можешь быть такой ни при каких условиях.

Эмма фыркнула.

– Мило, что ты сказал об этом, – беспечно произнесла она в попытке разрядить обстановку. – Наверное, именно поэтому я бегала за тобой по пятам каждое лето. Ты считал меня ужасно надоедливой, это верно, но при этом… ты всегда относился ко мне как к ровне. Ты обучал меня всему, что знаешь сам, просто потому, что я есть. С тобой я чувствовала… что существую.

Эмма поверить не могла, что призналась Дерику в этом. Последовавшая за признанием пауза затянулась, и Эмма уже начала волноваться, что зря так осмелела.

– Я рад, – произнес наконец Дерик. – Я думаю… что рядом с тобой чувствовал себя так же.

А потом они выехали на солнце, и чары рассеялись. Эмма глубоко вдохнула, чтобы набрать в легкие чистого лесного воздуха. Что Дерик хотел этим сказать? Она обернулась, но он смотрел прямо перед собой. И все же, что-то… изменилось. Что-то соединило их там, в полумраке леса.

Однако это чувство единения пропало. Теперь до их слуха доносились журчание ручья и трели птиц, обитающих на его берегах.

– Господи, – в голосе Дерика послышалось изумление. – Я чувствую себя так, словно прошел по волшебному тоннелю и вернулся в прошлое.

Эмма взглянула на Дерика, мысленно благодаря его за то, что он сделал вид, будто забыл о недавней беседе. Потому что ей просто хотелось наслаждаться прогулкой в его компании. Судя по всему, Дерик хотел того же. Он не сводил взгляда с бурлящего ручья, извивающегося среди кустов, чтобы потом превратиться в запруду у входа в пещеру примерно в тридцати ярдах от того места, где они стояли. Дерик подался вперед, как если бы хотел побыстрее добраться до места.

Он обернулся, и у Эммы перехватило дыхание. Полуденное солнце било ему в спину, создавая вокруг его головы золотой ореол. Темные волосы блестели, кожа словно бы светилась изнутри, а лежащие на лице тени лишь подчеркивали его точеную красоту. Но более всего Эмму поразило не это. Мальчишеская улыбка, игравшая на губах Дерика, лишила ее способности дышать. Но в то же время ее сердце словно бы начало расти в груди, угрожая взорваться. Этого Дерика она знала и всегда любила. Эмме пришлось отвести взгляд из страха выпалить эти слова раньше, чем она того хотела. Она знала, что и как будет лучше для Дерика, но должно было пройти какое-то время, чтобы он пришел к неизбежному выводу.

– Значит, ты рад, что позволил себя соблазнить? – Эмма произнесла фразу как вопрос, хотя она таковым не являлась.

Улыбка Дерика померкла, а глаза слегка потемнели, как если бы ему напомнили о том, чего он вовсе не хотел вспоминать. Когда же улыбка вновь заиграла на его губах, она уже не была такой искренней, как мгновением раньше.

– Зависит от того, насколько вкусными окажутся пирожки, – ответил Дерик и направил коня к пещере.

Спешившись, он привязал лошадей, в то время как Эмма расстилала привезенный с собой плед и доставала корзинку с едой. Она постаралась найти место, где земля была не слишком сырой после недавних проливных дождей. Ведь промокший насквозь плед совершенно не вписывался в ее план соблазнения. Эмме пришлось устроиться на покрытой мелкими камешками полянке рядом со входом в пещеру и одновременно недалеко от ручья с его умиротворяющим журчанием.

Когда все было готово, Эмма прикрыла глаза и подставила лицо солнцу, наслаждаясь замечательным летним днем.

– Здесь гораздо чудеснее, чем я помню.

Эмма открыла глаза, когда прямо у нее над ухом прозвучал тихий голос Дерика. Взгляд его изумрудных глаз был сосредоточен, однако, не на живописной местности, а на Эмме. Этот взгляд, всегда такой острый и проницательный, охватывающий все до мельчайших деталей, блуждал теперь по ее лицу и телу. Веки Дерика отяжелели. А Эмма почувствовала себя так, словно по ее телу забегали обжигающие кожу мурашки.

Совершенно не готовая к такому чувственному моменту, да еще при свете дня, Эмма, запинаясь, произнесла:

– Д-да.

Она невольно сделала шаг назад, а потом остановилась. «Не будь дурочкой, Эмма. Разве не этого ты хотела?» Да. Да, именно этого. Эмма перевела дыхание и приняла решение вести себя совершенно спокойно, как если бы они с Дериком были всего лишь добрыми друзьями, отправившимися на пикник. По крайней мере, до тех пор, пока она не наберется смелости поцеловать его.

– Лучше и быть не может, – беззаботно произнесла она. – Жаль только, что сейчас еще слишком прохладно для купания.

Веки Дерика затрепетали, и он тоже сделал шаг назад.

– Да, – произнес он и рассмеялся, хотя Эмме показалось, что его смех прозвучал немного натянуто. – Хотя ты ошибаешься, если полагаешь, что меня можно с такой же легкостью, как и прежде, уговорить стать слугой морской принцессы.

Эмма вспыхнула, вспомнив, как властно отдавала Дерику приказы.