Остров судьбы - Бекитт Лора. Страница 42

Он знал, и это сводило его с ума. Перед мысленным взором Данте вставало ее прошлое, которое он не мог с ней разделить.

— Вы любили своего мужа?

— Разумеется, я любила Луку! — взволнованно произнесла Анжела, и Данте почудилось, будто она не понимает, о чем он спрашивает, или притворяется, что не понимает. Последняя мысль придала ему смелости.

— Но ведь он умер!

— Да, и я должна быть верна его памяти.

Отчасти Данте ее понимал. Жители Лонтано — непреклонные судьи, само неодобрение, осуждение и суровость которых способны извести человека. И все-таки он хотел выяснить главное.

— Я вам совсем не нравлюсь?

— Я не хочу, чтобы вы заводили такие разговоры, — сказала она, не отвечая на вопрос.

В темноте Данте плохо видел лицо Анжелы, и все же ему показалось, что она едва сдерживает слезы.

— Этого я обещать не могу, — твердо произнес он.

— Тогда я откажусь приходить в ваш дом.

— Нет! — испуганно воскликнул Данте.

— В таком случае поклянитесь забыть о том, что вы только что сказали.

— Клянусь, — обреченно прошептал он.

— Дальше я сама дойду, — сказала Анжела, и по ее тону Данте понял, что она начала успокаиваться.

— Вы придете на свадьбу?

— Я должна помочь Сандре.

— Я думаю, вы достойны того, чтобы быть гостьей на этом празднике, — неловко промолвил Данте.

Анжела не ответила. Через несколько мгновений ее траурное платье слилось с ночным мраком, и Данте потерял ее из виду.

Он шел обратно, как пьяный, не различая и не разбирая дороги. За ним пристально следил белесый глаз луны. Тропинка была залита призрачным светом, тени покачивались, словно черные занавески, блики казались серебряными монетами. Данте чудилось, что у него отобрали самое главное, что есть на свете: надежду. Он долго бродил во тьме, спотыкаясь о камни, прислушиваясь к голосу ветра, лаю собак, плеску далеких волн, несчастный и безутешный.

Между тем Анжела Боллаи вбежала в пустой темный дом и остановилась, прижав руки к груди. Удары сердца обгоняли друг друга, по лицу текли слезы. Могло показаться, что она жалеет о потерянной любви, но на самом деле это было не так. Лука был хорошим мужем и отцом, они вместе работали, ели, пили и спали, зачали двоих детей, но никогда не говорили о чувствах.

Женщина привыкла к тому, что он владеет ею, однако, ложась с ним в постель, она никогда не ощущала ни малейшего трепета. Когда муж погиб, Анжела горько оплакивала его, потому что он был кормильцем семьи, отцом ее детей, потому что они прожили вместе восемь лет, и она привязалась к нему. Судьба отняла у нее Луку, но любви никто не отбирал, потому что ее просто не было.

Анжела давно догадалась, что Данте к ней неравнодушен, и, догадавшись, испугалась. Испугалась не его, а себя, потому что при виде юноши ее душа рвалась ввысь, сердце тревожно ныло, а тело наливалось сладкой тяжестью. Помимо воли она стала думать о нем как о мужчине. Что будет, если он ее поцелует? Что она почувствует, если запустит пальцы в его густые и мягкие волнистые волосы, проведет ладонью по гладкой, горячей коже? Анжела изо всех сил старалась избавиться от подобных мыслей, однако это было сродни наваждению.

Женщина не решалась признаться в своих мыслях даже священнику. Она заперла сердце на невидимый ключ и забросила его в самую глубокую пропасть своей души, но после признания Данте потаенная дверь вновь открылась и безудержно манила к себе.

Дома Данте ждала мать. Обратив внимание на расстроенный вид сына, Сандра нахмурилась.

— Где ты был?

— Проводил Анжелу, а потом немного погулял, — нехотя ответил Данте. — Сегодня я сильно устал.

Сандра тревожно вздохнула. Она всегда больше думала о своем любимце Дино или о непоседе Джулио, чем о младшем сыне. Никто никогда не знал и не интересовался тем, что скрывает его душа. Он всегда был покладистым и молчаливым и словно скрывался в тени своих братьев.

— Анжела тоже устала, — неожиданно произнес Данте. — Было бы лучше, если б завтра она не прислуживала гостям, а посидела на свадьбе как гостья.

Сандра внимательно посмотрела на сына.

— Ты знаешь, что это невозможно. Нам придется подавать много блюд и часто убирать со стола. Будет дорога каждая пара рук.

— Ты намерена оставить ее здесь после свадьбы Бьянки?

— Почему нет?

Данте пожал плечами.

— Я думал, вдруг ты посчитаешь, что тебе больше не нужна помощница.

— У меня не так много сил, как в молодости, — Сандра грустно улыбнулась, — потому, если Леон решит, что мы по-прежнему можем держать служанку, я не стану отказываться.

— Ты смотришь на Анжелу как на служанку?

— Скорее, на помощницу, как ты сказал. Она мне нравится. Работящая, разумная, скромная. Жаль, что ей придется вдоветь до самой смерти.

Данте затаил дыхание.

— Неужели она больше не сможет вступить в брак?

— В ее положении это нелегко. Наши женщины редко выходят замуж после того, как потеряют мужа. А тебе нравится какая-нибудь девушка, Данте?

Он немного помедлил, потом сказал:

— У меня не было времени задумываться об этом.

Сандра улыбнулась и ласково провела рукой по щеке сына, и он улыбнулся. Иногда Данте думал о том, что у них с матерью куда больше общего, чем кажется. Сейчас он чувствовал, что ей тоже не понравился жених Бьянки. Этот Винсенте Маркато смотрел на его сестру так, как кот смотрит на мышь или торговец скотом — на породистую кобылу. Однако Бьянка выглядела счастливой, и Данте оставалось надеяться, что ее надежды не развеются вскоре после свадьбы.

В день венчания погода радовала глаз. По яркому голубому небу разметались легкие облака. Море мерцало как огромная серебряная чаша, горы были покрыты молодой зеленью, кудрявой и мягкой, как волосы младенца. Ветер был сильным, но теплым. Его звук и шум бьющих о берег волн создавали неповторимую мелодию, столь дорогую сердцу каждого корсиканца.

Украшенный шелковыми лентами, миртовыми ветвями и медными колокольчиками свадебный поезд был огромен. На одной повозке везли одежду и белье невесты, на другой — кухонную утварь, на третьей — мебель и ткацкий станок. Это был своеобразный показ приданого и демонстрация умений невесты. Кортеж двигался под аккомпанемент музыкальных инструментов и ружейные выстрелы.

Слегка насупленная, разодетая в пух и прах Бьянка ехала впереди кортежа верхом на покрытом роскошным покрывалом коне. Утром девушка едва не повздорила с родителями, которые все-таки не позволили ей венчаться в городском наряде.

Посмотреть на то, как дочь самого уважаемого человека в Лонтано будет сочетаться браком с богатым торговцем из Аяччо, явилась едва ли не вся деревня. В церкви было не протолкнуться, народ стоял вдоль дороги и висел на изгородях.

В какой-то миг взгляд Леона Гальяни выхватил из людской массы лицо Беатрис Санто. Женщина выглядела оборванной и исхудавшей, однако Леон не заметил в ее взоре признаков безумия или гнева. Она неподвижно стояла и со скорбным спокойствием смотрела на свадебный поезд: несчастная корсиканка, потерявшая обоих детей.

Леон втайне надеялся, что старший сын вернется домой, и был готов его принять, пусть даже и с Орнеллой Санто в качестве законной жены. О Джулио отец думал с другим чувством. Леон предвидел, что Джулио выйдет сухим из любой переделки, тогда как в Дино таилась некая незащищенность, он был слишком порядочным, гордым и честным.

Свадебный пир был великолепен: копченые и сырокопченые окорока, сардельки, ливерные и кровяные колбасы, сыры нескольких сортов, пироги с различными начинками, жареная дичь и неизменные печеные каштаны. Вино трех, пяти и даже десятилетней выдержки лилось рекой.

Анжела Боллаи в неизменном черном платье сновала от столов на кухню и обратно. Ее дети, семилетняя Мирелла и пятилетний Паоло, которых женщина впервые привела в дом Гальяни, сидели среди гостей. Сандра нашла, что они хорошо воспитаны: и девочка, и мальчик не болтали, ели медленно, аккуратно и со сдержанным любопытством разглядывали жениха и невесту.