Богачи - Паркер Юна-Мари. Страница 40

Не исключено, что Гарри перестанет быть таким страстным любовником, каков он сейчас, — ведь каждую ночь он надеется зачать сына. Тогда их любовь во многом потеряет для него свой смысл. И что останется? Морган почувствовала слабость во всем теле и приступ дурноты — страх сковал все ее существо. Ей необходимо присесть хотя бы на несколько минут, чтобы прийти в себя и не упасть в обморок. Впереди за Мраморной аркой раскинулся Гайд-парк. Она бросилась через улицу, не разбирая дороги и рискуя оказаться под колесами машин, ей вслед летели разъяренные гудки клаксонов. Дождь перестал, но ледяной ветер пробрал ее до костей, когда Морган без сил опустилась на ближайшую скамейку.

Она вовсе не хотела иметь детей… впрочем… Если бы всего неделю назад у нее спросили об этом, она с чистой совестью ответила бы именно так. Дети вечно шумят, и хлопот с ними не оберешься. Они ограничивают свободу родителей и мешают им жить полноценной жизнью. И потом, целых девять месяцев надо быть толстой и уродливой, не говоря уже о том, что рожать больно. А она не выносит боли. Но дело в том, что брак с Гарри обязывает ее к деторождению. То, что она родит ему сына, само собой подразумевалось с самого начала. У Гарри нет родных братьев. Его кузен Эндрю Фландерс не в счет, поскольку он незаконнорожденный. Если у Гарри не будет сына, после его смерти угаснет род Ломондов. Не будет больше маркизов Блэмор. Генеалогическое древо, которому больше трехсот лет, зачахнет и погибнет.

Морган долго не вставала со скамейки, давая возможность улечься взволновавшим душу чувствам. Она сидела без движения, дрожа на пронизывающем ветру, печальный взгляд ее изумрудных глаз бездумно скользил по редким прохожим, родителям, гуляющим с детьми, хозяевам собак, играющим со своими питомцами.

В такой ситуации Гарри нетрудно будет добиться развода и жениться вторично на какой-нибудь девице с широким тазом и толстыми ляжками, которая будет плодовита, как крольчиха.

Когда Морган наконец встала, уже давно стемнело, и сквозь кроны деревьев замелькали фонари на Парк-лейн.

Продрогшая и еле живая от усталости, Морган вышла за ворота и остановилась, чтобы поймать такси. И вдруг ее осенило.

В голове у нее возник рискованный, но блестящий план, который при определенном терпении и сноровке можно было легко осуществить. Морган слышала о чем-то похожем давно, и не откладывая, принялась обдумывать детали. Она обладала удивительной способностью добиваться в жизни того, что хотела. Так будет и на этот раз. Теперь у нее новая цель — сын и наследник для Гарри.

Придя домой, Морган прямиком направилась в свою комнату. Она сняла влажную одежду и туфли, набрала полную ванну горячей воды и вылила туда полпузырька жасминового шампуня. Затем влезла в нее и приказала Перкинсу подать сухой мартини.

Расслабившись и медленно потягивая вино, Морган наслаждалась тем, как тепло обволакивает ее продрогшие внутренности, а голова кружится от хмеля. Она не успела позавтракать в этот день, поскольку пробыла у портнихи дольше, чем предполагала, но сейчас тратить время на еду в ущерб своей внешности не могла. Они с Гарри приглашены на ужин к Саутгемптонам, и она просто обязана выглядеть наилучшим образом.

Час спустя, приведя в порядок волосы и сделав вечерний макияж, Морган надела шелковое темно-зеленое платье, великолепно обтягивающее ее фигуру, и завершила туалет жемчужным ожерельем и серьгами. Когда пришел Гарри, она сидела в гостиной и пила второй мартини.

— Здравствуй, моя дорогая. — Он склонился и нежно поцеловал ее. — Ну как, все в порядке? Что сказал доктор?

— Он сказал, что я в прекрасной форме, — ответила Морган с улыбкой. Гарри не заметил, как дрожит ее рука, сжимающая бокал.

— Это и я мог бы сказать, А что твои приступы? Они больше не повторятся?

— Доктор сказал, что я полностью поправилась. У меня была небольшая киста, которая теперь рассосалась без остатка. «Состояние вашего здоровья выше всяких похвал. Сердце, легкие, давление — все в норме», — передразнила она доктора Теннанта. — Он считает меня здоровой, сильной женщиной, — произнося эти слова Морган упорно рассматривала оливку в своем бокале. — Правда, здорово?

— Ну еще бы! — отозвался Гарри и, протянув ей руку, поднял из кресла и крепко обнял. — Я так волновался за тебя, Морган. Слава Богу, все обошлось.

— Все обошлось, — в тон ему повторила она и теснее прижалась к его груди.

Супруги Саутгемптон занимали премилый особнячок в Челси с видом на Темзу. Эта пожилая пара регулярно давала роскошные обеды и ужины исключительно с целью создать рекламу инвестиционной компании графа. Их дом был открыт для самой разнообразной публики: для американских деловых партнеров графа, старых испытанных друзей, членов королевской фамилии, талантливой творческой молодежи, которая, по мнению графини, всегда оживляет атмосферу.

Стоило Морган переступить порог этого дома, как она поняла, что хозяева редко живут здесь, большую часть времени проводя на званых обедах и в светских гостиных. Дом поражал великолепием обстановки, но не был приспособлен для жилья. Перед обедом гости собрались в гостиной, чтобы выпить шампанского. Интерьер этого огромного зала сохранился в том же виде, каким его сделали давние предки графа в те незапамятные времена, когда люди не знали автомобилей и передвигались верхом или в экипаже. Джорджу Саутгемптону удалось превратить гостиную в картинную галерею, не нарушая старинного ансамбля, и теперь бесценные персидские ковры, покрывающие натертый до блеска паркет, и софа времен Людовика XIV соседствовали с более чем двадцатью полотнами — они по большей части достались Джорджу в наследство от деда, освещенными скрытыми точечными светильниками.

Гарри взял с подноса у слуги-испанца бокал шампанского и стал с интересом прохаживаться вдоль картин.

— Какой изумительный Каналетто! — не сдержал возгласа восхищения Гарри.

— Настоящий шедевр, не так ли?

Гарри и Морган обернулись на голос и увидели рядом с собой плотного улыбающегося мужчину средних лет, который также заинтересовался картиной. По его акценту Морган догадалась, что он выходец со Среднего Запада.

— Кроме того, живопись в прекрасном состоянии, — профессионально подметил Гарри.

— Эй, Белла, — позвал незнакомец свою жену с другого конца комнаты. — Ты только взгляни на это! — Он по природе своей был громогласен, поэтому лишь чуть-чуть понизил голос, когда его жена присоединилась к ним. — Посмотри, дорогая, вот сюда. Ума не приложу, почему мы не поступаем точно так же с нашими лучшими плакатами? Ведь можно переснять их, увеличить и повесить на стену с подсветкой. — Он обратился к Гарри, ища у него поддержку. — Шикарная фотография, правда?

Гарри онемел от изумления и затравленно огляделся. Ему на выручку подоспел лорд Саутгемптон, который по-дружески хлопнул американца по плечу и приветственно разулыбался.

— Вы уже успели познакомиться? Это Джек Дэкер и его жена Белла — лорд и леди Блэмор. Дружище Джек, я очень рад, что тебе понравилось мое венецианское приобретение. Я сам в него попросту влюблен, — граф незаметно подмигнул Гарри и увел своего приятеля к остальным гостям.

Морган исподволь наблюдала за Гарри весь вечер и пришла к выводу, что ее решение единственно верное. Он был так счастлив и горд ею, что открыть ему истину представлялось Морган бесчеловечным.

Они вернулись домой далеко за полночь. Плотный ужин и хорошее вино как всегда подействовали на Гарри возбуждающе. Морган начала раздеваться, но он нетерпеливо схватил ее в охапку и повалил на постель. В полумраке сверкали его пылающие страстью глаза. Обычно Морган находила такое его настроение утомительным и старалась усмирить его любвеобильные притязания, но на этот раз решила извлечь из них пользу.

— Гарри, я хочу кое о чем попросить тебя, — вкрадчиво начала она.

— Все что угодно, любовь моя! — Он шутовски поклонился и уткнулся ей в плечо.