Сердечные струны - Пейсли Ребекка. Страница 10

— Не понимаю: я столкнулась со странными чувствами, которые охватывают меня, когда наблюдаю за вами. Это происходило и сегодня утром, при первой встрече, и потом, когда вы грузили мои вещи на повозку. Сейчас это ощущаю в третий раз: мое дыхание учащается, тепло вспыхивает во мне. Понимаю, что нелепо, но если бы существовало такое определение, как горячий трепет, то в точности соответствовало бы пережитому состоянию.

Расстилавший постель Роман медленно выпрямился, его первой реакцией был шок: никогда еще не приходилось встречать женщину, которая бы так свободно говорила о своем желании.

Но, поразмыслив над сказанным, понял, что Теодосия не ведала, о чем говорила: все ее чувства — это горячий трепет, пробежавший по ней.

Ну и ну, размышлял он. Наконец-то появилась тема, в которой маленькая всезнайка не смыслила абсолютно ничего, а он знал как свою собственную ладонь.

Интересно, хотела бы она получить несколько уроков? Ему, конечно же, не обязательно испытывать к ней какие-либо нежные чувства, чтобы поучить ее. Спрятав лукавую ухмылку, решил немного поиграть с ней.

— А этот э… трепет причиняет боль, мисс Уорт?

Она, обмотав длинную прядь волос вокруг пальца, обдумывала свои эмоции.

— Нет, не болезненный, ну, возможно, беспокоящий в определенном смысле, что-то сильно похожее на потребность, как голод.

— Звучит серьезно. — Скривив губы в сдерживаемом веселье, он растянулся на ложе и оперся на локоть. — Могу помочь вам выяснить, что это такое, но для этого разрешите задать вопрос личного характера. Можно?

— Да, — ответила она, — конечно.

— Скольких мужчин вы знали в Бостоне?

Она не увидела абсолютно ничего личного в таком его любопытстве.

— Пятнадцать или, возможно, двадцать. А почему вы спрашиваете?

— Какого рода отношения у вас с ними? — Он поднял веточку и начал чертить завитушки в пыли, гадая, насколько смелы бостонские мужчины.

— Училась с ними.

— Учились? И это все? Они никогда никуда вас не водили? На вечеринку? На прогулку?

Неужели никто из них ни разу не сорвал у нее поцелуй на каком-нибудь залитом лунным светом балконе?

— Мистер Монтана, у мужчин, которых я знаю в Бостоне, почти нет времени на развлечения. Мне тоже некогда было этим заниматься. И более того, не понимаю, какое отношение мои знакомые мужчины имеют к…

— Я приближаюсь к этому. — Он сдержал еще одну ухмылку, представив себе мужчин, которых она знала в Бостоне: ученые, такие же, как и она; если, в самом деле, у них и возникало желание поцеловать ее, это, возможно, был какой-нибудь полуклевок в кончик носа. Затем, после такой крайне эротичной интерлюдии, они возвращались к своим книгам. — Эти чувства, мисс Уорт, напоминают позывы голода. Чего вам хочется, как вы думаете?

Теодосия легла на свою постель и стала смотреть на звезды, мерцающие между покачивающимися ветвями деревьев.

— Если бы знала, чего хочу, то нашла бы средство получить все, мистер Монтана.

Он больше не мог сдерживать улыбки — Боже, девчонка настолько наивна, что в это трудно поверить!

Он решил избавить ее от страданий.

— Вы хотите меня, мисс Уорт.

Повернув голову, она разглядела его улыбку — так смеются маленькие мальчики, замышляющие какое-то озорство.

Только Роман Монтана не мальчик, а взрослый мужчина, улыбка которого настолько очаровательна, что снова по ее телу пробежала волна того же горячего трепета.

— Я… хочу вас?

Роман забросил веточку в ближайшую тень.

— Меня. С тех самых пор, как впервые мы встретились. После того, как я поймал вашу птицу, разве вы не сделали мне комплимент по поводу размеров моего vast meatus? Если бы вы не были заинтересованы, зачем вам было бы изучать размеры моего…

— Vastus medialis, vastus intermedialis, vastus lateralis и sartorius. Это названия различных мускулов на человеческом бедре.

Объяснение удивило его так, что он на несколько секунд замолчал. Мускулы бедра?

— Я знал это.

— Что вы пытаетесь мне сказать, мистер Монтана?

Самодовольство снова заговорило в нем.

— Вы желаете меня, как женщина мужчину, мисс Уорт. — Заметив ее озадаченный взгляд, пояснил. — Горячий трепет, о котором вы говорили, — это желание.

— По отношению к какой конкретной вещи?

— Чего?

— Какого рода желание, по-вашему, я испытываю?

— Сколько существует видов желаний?

— Желание — это импульс по отношению к чему-либо, что может доставить радость или удовлетворение. Можно хотеть воды, если испытываешь жажду. Выпив воды, ты утоляешь жажду. Таким образом, желание, как таковое, не указывает на какое-то конкретное…

— Ну хорошо, черт побери! То, что вы испытываете, — сексуальное желание. Понятно? Сексуальное желание, мисс Уорт!

Теодосия задумалась.

— И как вы можете быть так уверены в этом? Вы мужчина, и не знаете о чувствах женщины…

— Знаю.

Авторитетность в его низком голосе убедила ее в том, что он, действительно, знает.

— А вы испытываете такое же желание по отношению ко мне, мистер Монтана?

Ее смелость заинтриговала его: он окинул ее взглядом, досадуя, что фланелевая рубашка не позволяла ничего видеть; но все же запомнились ее пышная грудь, тоненькая талия и округлые бедра — мужчина не забывал такое тело.

— Да.

Его утверждение поразило ее: могло ли такое быть, чтобы Роман желал ее в сексуальном смысле? Ей потребовалось некоторое время, чтобы справиться с нахлынувшими на нее эмоциями.

— Если то, что вы говорите, правда, мы должны сохранять твердый контроль над чувствами — сексуальный союз между нами может привести к зачатию, а вы совсем не тот тип мужчины, который может рассматриваться в качестве кандидата на отцовство.

— Кандидата? Какого….

— Кстати, об отцовстве. — Она повернулась на бок лицом к нему. — Что вы можете сказать о докторе Уоллэби? Я знаю его по письмам и репутации, но очень заинтересована его основными чертами характера: какое производит впечатление, любит ли смеяться, о чем говорит, когда не обсуждает свои исследования?

Роман наблюдал, как двигаются ее губы, но едва ли обращал внимание на то, что она говорила. О каком еще кандидате на отцовство говорит эта женщина?

— Мистер Монтана?

— Что? А, доктор Уоллэби. — Он попытался вспомнить вопрос, который она задала. — Никогда не видел, чтобы он смеялся или улыбался, почти не разговаривает, сидит, уткнувшись носом в книгу либо уставившись глазами в микроскоп.

— Как вы с ним познакомились и что конкретно вы для него делаете?

Роман смотрел, как несколько ночных бабочек порхали вокруг потрескивающего огня.

— Я был по делу в Темплтоне и увидел в газете объявление о доме, который нуждается в ремонте. Взялся сделать работу, и примерно к тому времени, когда заканчивал, приехал доктор Уоллэби и снял дом у его владельца. Тогда и попросил меня остаться, наколоть дров, позаботиться, чтобы у него на столе было свежее мясо, и сделать несколько книжных шкафов. А что это еще за кандидат на от….

— Вы говорите так, будто собираетесь оставить доктора Уоллэби. Это так?

Очевидно, она не собиралась больше ничего говорить ему о ребенке и возможном отце, понял он.

— Жалованье, которое он платил, было регулярным, но не слишком большим. Пришло время перейти на лучшую работу и лучшие деньги.

— А какого рода работу вы выполняете?

Приученный с раннего возраста держать мысли при себе, он почувствовал себя не в своей тарелке от ее скорострельного допроса.

— Зачем все эти вопросы, мисс Уорт? Она вскинула бровь.

— Откуда нежелание ответить на них?

— Вы снова проделываете надо мной ту психологическую штуковину?

Она рассмеялась.

«Ее смех разнесся по лесу, — подумал Роман, — словно заиграл музыкальный инструмент». Он смягчился.

— Строил дома и амбары, даже церковь возле Йост Крик, расчищал леса для фермеров, затем пахал и сеял; рыл колодцы и гонял скот, знаком со всеми секретами обращения с лошадью. Работаю руками, мисс Уорт, — объяснил он, удерживая ее взгляд. — Добываю свой хлеб мускулами и потом, а иногда, если положение опасное, и кровью.