Такая разная любовь - Пембертон Маргарет. Страница 51

В котором часу нужно быть в студии? Кики перекатилась на спину и уставилась в потолок.

«Кит рассчитывает, что ты покажешься не позже полудня!» — крикнул ей вслед Френсис, когда после очередной безобразной ссоры она, презрительно хлопнув дверью, вышла из нью-йоркской квартиры.

Лежа на спине, Кики протянула руку к телефону, дождалась, когда ответит дежурный, и бросила властным, не терпящим возражений тоном:

— Кофе, пожалуйста. Не меньше галлона.

Потом она оторвала голову от подушки, села, свесив ноги с кровати, дотянулась до шелкового кимоно изумрудного цвета, просунула руки в рукава, встала, лениво подошла к окну и отдернула шторы.

Из окна открывался вид на Марбл-Арч и почти застывший поток машин на Бейзуотер-роуд в направлении Ланкастер-Гейт. Слева простирались покрытые травой зеленые поляны Гайд-парка. Деревья кое-где уже пестрели красновато-бурыми и золотыми листьями. Еще левее, к югу от парка, располагался Кенсингтон.

Кики задумчиво пошевелила губами. Разумеется, она знала, что квартиру, которую они когда-то делили с Примми, Артемис и Джералдин, давно продали, что Примми теперь живет в муниципальном доме в Ротерхите, Артемис — в Котсуолде, а Джералдин… Кики почувствовала привкус крови во рту и поняла, что прокусила губу…Джералдин, по всей вероятности, живет теперь в Париже. И все же притяжение старой кенсингтонской квартиры временами казалось непреодолимым.

Если бы квартира по-прежнему принадлежала отцу Артемис и если бы Примми продолжала жить в ней, тогда Кики была бы сейчас там и…

Кики попыталась додумать свою мысль до конца и не смогла. Она знала только одно: если бы та квартира и Примми остались в ее жизни, Лондон не был бы так ненавистен, как сейчас.

Во-первых, в Лондоне у нее не осталось друзей. С Примми они не встречались. Это было бы нелепо, ведь Примми — всего лишь конторская служащая из Ротерхита, а Кики — рок-звезда. У них нет ни единой точки соприкосновения. Все могло быть по-другому, если бы Примми по-прежнему жила в огромной кенсингтонской квартире и занимала приличную должность в рекламном агентстве или если бы Примми вышла замуж за Саймона.

Кики кольнуло чувство вины, и она постаралась отогнать прочь неприятную мысль. Но это было не так-то просто, поскольку здесь, в Лондоне, ей предстояло встретиться лицом к лицу с отцом.

Хмуро разглядывая медленно ползущую вереницу машин, Кики задумалась, не ошиблась ли она, вынудив Саймона отказаться от женитьбы на Примми. Тогда ей казалось, что это единственно возможный выход, она даже представить себе не могла отца и Примми в любовных объятиях, в постели, а мысль о том, что Примми может стать ее мачехой, пять лет назад приводила Кики в ужас. Но сейчас она уже не видела в этом ничего ужасного. Уж лучше Примми, чем та кошмарная баба среднего возраста, на которой отец женился несколько месяцев назад. Если бы Примми вышла за Саймона, они остались бы подругами и Кики с радостью возвращалась бы в родительский дом, где прошло ее детство.

В дверь постучали.

— Да. Войдите! — крикнула Кики, не поворачивая головы.

У нее за спиной открылась дверь, и вошел официант с тележкой. Неслышно скользнув в середину комнаты, он принялся выгружать на кофейный столик кофеварку, чашку с блюдцем, сахарницу и кувшинчик со сливками.

Кики не обращала внимания на его присутствие. Она слишком глубоко погрузилась в свои мрачные мысли. В последнее время ее окружали целые толпы: приятели-поп-звезды, музыканты, вокалисты на подпевке, многочисленные прихлебатели и фанаты, — и все же друзей у нее не было. Почему? Можно понять, отчего распалась их дружба с Джералдин, но Артемис тоже исчезла из ее жизни, и Кики скучала по ней почти так же сильно, как по Примми.

Что до Артемис, то тут дело, конечно, во Френсисе. Артемис, видите ли, не могла простить Кики, что та, как она выразилась, «украла» жениха у Джералдин.

Оставив подиум, Артемис обосновалась в деревенской глуши в Глостершире и посвятила себя семье. Послушать ее, так можно подумать, что связь Кики с Френсисом — страшное преступление, за которое полагается смертная казнь.

«Нужно только радоваться, что все вышло наконец наружу! — раздраженно воскликнула Кики в ответ на обвинения Артемис во время их единственного телефонного разговора после несостоявшейся свадьбы. — Тебе бы больше понравилось, если бы Френсис женился на Джералдин, а мы с ним продолжали бы трахаться как ни в чем не бывало?»

Ответ Артемис поразил Кики в самое сердце. Подруга, спасенная ею от копыт полицейской лошади, подруга, обязанная ей жизнью, обозвала ее коровой, дрянью и шлюхой, после чего заявила, что не желает больше никогда ни видеть ее, ни разговаривать с ней. И Артемис сдержала слово. А Джералдин…

Кики закусила губу и снова почувствовала вкус крови во рту. После того телефонного звонка из Рима в день свадьбы, которая так и не состоялась, они с Джералдин больше не разговаривали.

Официант давно ушел, Кики отвернулась наконец от окна, приблизилась к столику и налила себе кофе, с горечью раздумывая о том, как много потеряла и как мало получила взамен. Связь с Френсисом утратила для нее всякую прелесть, когда перестала быть тайной. Она не приносила больше того острого, пьянящего возбуждения, вызванного чувством опасности. Заскучав, Кики вернулась к прежней жизни, ища удовольствий на стороне. Ее любовник отнесся к этому с полным безразличием, что поначалу оскорбило Кики. А вскоре она поняла, что Френсис Шерингем предпочитает скользить по поверхности жизни, избегая даже малейших осложнений.

Они продолжали жить вместе, как муж и жена, поскольку Френсис по-прежнему оставался продюсером Кики, а она была его единственной подопечной, но с тем же успехом они могли бы и разойтись.

Она отпила глоток черного кофе и взглянула на часы. Мелькнула мысль, что надо позвонить Саймону, но Кики не двинулась с места.

Саймон был потрясен не меньше Артемис, когда узнал, что связь Кики с женихом ее подруги продолжалась едва ли не весь срок помолвки Джералдин.

Семья Френсиса повела себя еще жестче. Его отец заявил, что порывает какие бы то ни было отношения с Френсисом, что отныне у него нет сына. Все мечты Кики о грандиозных поп-концертах в Сидар-Корте, где при умелой рекламе ее ждал бы небывалый, ошеломляющий успех, обратились в пыль, и даже сейчас при мысли о своих несбывшихся надеждах она готова была шипеть от ярости.

Кики мстительно прищурилась. Что ж, она не намерена сдаваться на милость «лондонских демонов».

Примми, Артемис и Джералдин остались в прошлом. Ни одна из них не сумела достигнуть в жизни и половины того, чего добилась Кики. Теперь она знаменитость. Рок-звезда.

Кики хмуро грохнула пустой чашкой о поднос. Звездой первой величины она не станет. Ни одна из ее записей не возглавила списки хит-парадов. Во время гастролей ей всегда отводилось место во «втором эшелоне». Конечно, «второй эшелон» — тоже немало. Кики выступала на самых престижных площадках, на огромных стадионах, забитых восторженной публикой, но она не желала плестись в хвосте у Рода Стюарта, группы «АББА» или «Уингз». Она должна быть первой. Должна быть великой, чтобы ее имя набирали на афишах самым крупным шрифтом. Кики хотела быть суперзвездой.

В глубоком унынии она сбросила с себя кимоно и швырнула на пол, затем поплелась в ванную, встала под душ и включила воду на полную мощность. В ее карьере назревал настоящий кризис. Френсис уже не тянул на роль продюсера. Кики переросла его, ей нужен был кто-то классом выше. А Френсис даже и не пытался соответствовать своей роли. Теперь главным смыслом его жизни стал кокаин.

Переехав в Нью-Йорк, Френсис по-настоящему пристрастился к «коксу». Вначале Кики отнеслась к этому с безразличием, но позднее стала замечать, что он все чаще находится под действием наркотика и уже не в состоянии высказать толковое суждение или дать верную оценку. Френсис полностью утратил свое деловое чутье. Тогда-то Кики и поняла, что этот человек только мешает ее карьере. Френсис, как гиря, тянул ее вниз, вместо того чтобы продвигать наверх, и Кики решила избавиться от него.