Дьявол на коне - Холт Виктория. Страница 18

- Марго, и все же я должна подумать. Это серьезное предприятие, и я еще не приняла решение.

- Если ты откажешься, папа придет в ярость.

- Его чувства меня не волнуют.

- Но они волнуют меня. Пока папа еще воспринимает все легко. Это потому, что у него есть решение, и ты часть этого решения. Ты поедешь, Минель, я знаю, что ты поедешь. Иначе я умру от отчаяния.

Сверкая глазами, Марго продолжала быстро говорить. Она сказала, что не будет бояться, если я поеду с ней. Она говорила так, словно мы должны были отправиться вместе в какое-то чудесное путешествие. Все это было глупо, но я начала заражаться возбуждением Марго.

Я поняла - возможно, я все время знала это, - что приму этот вызов. Я должна бежать из этого дома, ставшего таким угрюмым после того, как его перестало согревать присутствие моей матери. Я должна бежать от смутных угрожающих призраков бедности, подступающих ко мне. Но это будет шаг в неизвестность.

В эту ночь мне опять снилось, что я стою у здания школы, но передо мной незнакомая картина. Впереди лес… густая чаща деревьев. Я верю в то, что это заколдованный лес, и собираюсь войти в него. Тут я вижу графа. Он подзывает меня к себе.

Я проснулась. Решение было принято бесповоротно.

ПРЕБЫВАНИЕ В ПТИ-МОНТЛИ

I

Пти- Монтли -очаровательный городок милях в ста к югу от Парижа, примостившийся под сенью своего старшего брата, города Гран-Монтли. Мы приехали сюда в конце апреля. С помощью сэра Джона я распродала обстановку, а о Дженни попросила позаботиться Мансеров. Сэр Джон заплатил мне за Приданое приличную сумму, пообещав продать мне ее назад - в том случае, если я вернусь в Англию, - за ту сумму, которую уплатила в свое время за кобылу моя мать. Граф назначил мне весьма солидное жалованье, и только когда ноша упала с моих плеч, я поняла, насколько меня беспокоило собственное финансовое положение.

Узнав о моем решении, миссис Мансер только покачала головой. Разумеется, она не одобряла его. Конечно же, ей не было известно о беременности Марго, она полагала, что я поступаю к графу в качестве компаньонки его дочери, - это известие распространяли Деррингемы.

- Вы вернетесь, - пророчествовала миссис Мансер. - Даю вам не больше пары месяцев. Для вас здесь всегда найдется комната. Тогда, думаю, вы поймете, с какой стороны намазан маслом ваш хлеб.

Я поцеловала и поблагодарила ее.

- Вы всегда были добрым другом для нас с мамой.

- Мне не нравится наблюдать, как здравомыслящая женщина сбивается с пути, - сказала миссис Мансер. - Но я знаю причину всего этого. Все дело в Джоэле Деррингеме. Понятно, что после того, как все кончилось, вы хотите на время уехать.

Я не стала переубеждать ее. Мне не хотелось показывать, насколько я возбуждена.

Доехав в почтовой карете до побережья, мы сели на корабль, отправляющийся во Францию. Во время плавания нам везло с погодой, а на том берегу нас встретила супружеская пара средних лет - судя по всему, преданные слуги графа, они должны были сопровождать нас в дальнейшем путешествии.

Мы отправились не через Париж, останавливались в небольших трактирах и через несколько дней прибыли наконец в Пти-Монтли, где поселились в доме госпожи Гремон, которая предоставила нам кров на ближайшие несколько месяцев.

Госпожа Гремон приняла нас радушно, выразив сочувствие Марго, ставшей мадам Ле-Брен, перенесшей столько тягот в ее положении. Мне, к счастью, было позволено сохранить свое имя.

Не могу не сказать, что Марго, похоже, наслаждалась своей ролью. Она всегда любила разыгрывать какую-либо роль, а эта роль, несомненно, была одной из самых важных, какие ей только доводилось сыграть. Легенда была такова: муж Марго, Пьер Ле-Брен, управляющий обширным поместьем у одного очень знатного дворянина, утонул во время наводнения в Северной Франции, пытаясь спасти любимую овчарку хозяина. Его жена обнаружила, что у нее будет ребенок, а так как смерть мужа очень потрясла ее, по совету врача ее кузина поскорее увезла ее с места трагедии, чтобы молодая вдова дожидалась рождения ребенка в спокойной обстановке.

Марго всей душой отдалась этой роли, с любовью вспоминая о Пьере, проливая слезы по поводу его кончины и даже одаряя жизнью овчарку. «Бедный верный Шон-Шон. Он был так предан моему милому Пьеру, - говорила она. - Кто бы мог подумать, что именно он станет причиной гибели моего дорогого супруга».

Затем она начинала говорить, как прискорбно то, что Пьер не увидит своего ребенка. Я пыталась понять, не думает ли она в эти моменты о Джеймсе Уэддере.

Путешествие действительно получилось чрезвычайно утомительным, но очень хорошо, что мы не стали медлить с ним. Еще несколько недель - и Марго было бы трудно выдержать его.

Госпожа Гремон оказалась очень немногословной женщиной, и несколько последующих месяцев я гадала, не известна ли ей вся правда. Она была весьма привлекательна, а в молодости, судя по всему, отличалась красотой. Сейчас ей было за сорок, и мне подумалось, что в настоящий момент она оказывает услугу старому другу - разумеется, графу. Если я была права, то он доверял этой женщине, и у меня, конечно же, появилась мысль, что она - одна из многочисленных любовниц, которые, несомненно, у него были.

Дом был очень милый - небольшой, но стоящий посреди сада, через который проходила дорожка. Хотя и расположенный в городе, дом казался уединенным, так как был окружен деревьями.

Нам с Марго предоставили две соседние комнаты в глубине дома, выходящие окнами в сад. Комнаты эти были обставлены хотя и без роскоши, но весьма прилично. В доме были две горничные - Жанна и Эмилия, в обязанности которых входило прислуживать нам. Жанна была склонна к болтливости, в то время как Эмилия была довольно замкнута и едва ли произносила хоть слово, если к ней не обращались. Мы очень интересовали Жанну, ее темные глаза, полные живого любопытства, напоминали мне глаза обезьяны. Она суетилась вокруг Марго, пытаясь угодить ей. Марго, любящая быть в центре внимания, скоро очень привязалась к Жанне. Я частенько заставала их болтающими друг с другом.

- Будь осторожнее, - предупреждала я. - Ты можешь запросто выдать себя.

- Я ничего не выдам, - возражала Марго. - Знаешь, иногда я просыпаюсь ночью и едва не плачу по бедному Пьеру, что показывает, насколько глубоко я вжилась в образ. Мне действительно кажется, что он был моим мужем.

- Не удивлюсь, если он похож на Джеймса Уэддера.

- Именно так. Я решила, что лучше всего - играть как можно ближе к правде. В конце концов, Джеймс ведь отец ребенка, и я внезапно потеряла его - только по другой причине.

- Совершенно по другой причине, - язвительно заметила я.

Но меня радовало, что Марго оправляется от первого потрясения. Она повеселела и стала получать наслаждение от своего положения, что было бы нелегко понять, если не знать темперамент Марго.

У нее была одна особенность, очень помогавшая ей. Марго могла полностью жить в настоящем, независимо от того, как угрожающе выглядело будущее. Сознаюсь, временами она заражала меня своим энтузиазмом, и происходящее начинало казаться веселым приключением, а не серьезным испытанием, каковым оно являлось на самом деле.

Погода стояла великолепная. Весь июнь мы наслаждались безоблачным небом. Сидели под платаном и болтали за шитьем. Нам доставляло большое наслаждение шитье приданого для малыша, хотя, вынуждена признать, мы обе не очень-то ловко обращались с иголкой, и Марго частенько надоедал какой-нибудь предмет одежды до того, как она успевала его закончить. Как оказалось, Эмилия великолепно шила, и она не раз приходила на помощь, дошивая какую-либо вещицу, украшая ее тончайшей «елочкой», в которой ей не было равных. Она забирала недошитую вещь, и затем мы находили ее законченной в одной из своих комнат. Когда мы принимались благодарить Эмилию, та заметно смущалась. Я находила общение с ней очень трудным.