Ключ к волшебной горе - Леонтьев Антон Валерьевич. Страница 4

V

– It seems nice here [14], – сказала тетя Лиззи, когда автомобиль медленно въехал через открытые чугунные ворота в парк виллы. Полина увидела двухэтажное, выстроенное в мавританском стиле здание из гранита цвета топленого молока. До моря было рукой подать.

Когда таксомоторы замерли перед новым пристанищем, повторилась все та же сутолока и суета, что и на вокзале. Мадмуазель Шнайдер, подобно Церберу, следила за тем, чтобы не затерялся ни один из чемоданов.

Полина вошла в холл виллы и замерла от восторга. Еще бы, она попала в настоящий бальный зал, такого нет и у них в Петербурге! Круглый, гигантский, выложенный драгоценным паркетом, с огромной лестницей, спускающейся со второго этажа.

Ксения Теодоровна опять раскапризничалась, заявив, что у нее страшно болит голова и все тело. Полине пришлось помочь матери занять спальню, где тотчас были приспущены жалюзи. Ксения Теодоровна потребовала себе холодный компресс, а затем сказала, что в груди у нее что-то ноет и грызет...

Наконец Полина оказалась в своей комнате. Окна выходили на парк, а чуть в отдалении виднелось спокойное и похожее на кристалл аквамарина море. Полина подошла к окну и блаженно, хрустнув косточками, потянулась (хорошо, что ее не видит мама или мадмуазель Шнайдер, которые были уверены, что подобные жесты не к лицу хорошо воспитанной барышне из благородной фамилии).

Затем Полина, скинув туфли, распустила длинные, чуть отливающие рыжиной волосы, удивительно оттеняющие ее серо-зеленые со ржавой искрой глаза, вскочила на кровать и принялась подпрыгивать на ней. Ее охватили блаженство и восторг. Конечно, она ведет себя, как глупая девчонка, но кто сказал, что в семнадцать лет надо поступать иначе?

Она звонко рассмеялась и со всего размаху повалилась на кровать. Когда они вернутся в Петербург, то первым делом она найдет Платошу и ответит ему согласием. И пусть тетя Лиззи, суфражистка до мозга костей, твердит, что нечего сразу соглашаться на предложение о замужестве. Полину переполнял восторг – то ли от того, что она испытала первую любовь, то ли от того, что оказалась в прекрасной стране около самого синего моря.

– Прямо как в сказке, – перевернувшись на живот и задрав ноги, сказала Полина. Она схватила лежавшее на туалетном столике зеркальце в серебряной оправе с инкрустацией из опалов (чудесная работа фирмы Фаберже), стала разглядывать собственное отражение.

– Ну что же, будь я мужчиной, я бы тоже влюбилась в вас, достопочтеннейшая Полина Львовна, – глубоким басом проговорила девушка, дурачась. А ведь она в самом деле красива!

Статью она пошла в мать. В роду Кригерс были настоящие красавицы, чего стоит несчастная Аделаида Кригерс, едва не ставшая поневоле любовницей безумного императора Павла. Пораженный небывалой красотой Аделаиды, чей дед приехал в Россию при матушке Екатерине, император заявил, что желает видеть ее своей дамой сердца. Аделаида, неглупая особа, понимала – отказ только разозлит Павла, который был известен перепадами настроения и мстительной, обидчивой натурой. Более того, у Аделаиды был жених, и она любила его всем сердцем. Думая, что сентиментальный властитель, поклонник рыцарских ритуалов и покровитель Мальтийского ордена отступится, узнав о любви Аделаиды к ее Алеше, молодому адъютанту царя, девушка поведала обо всем Павлу, когда император находился в хорошем расположении духа.

Царь, услышав признания в любви к другому, побледнел, крылья его курносого носа гневно затрепетали, шумно втягивая воздух, он вышел из салона и хлопнул за собой дверью с такой силой, что зеркало в золоченой оправе, висевшее на стене, с грохотом упало, расколовшись надвое. Тем же вечером отцу Аделаиды, генерал-аншефу, герою многих сражений славной Екатерининской эпохи, было предписано в течение суток покинуть столицу и затвориться в своем пензенском имении, ожидая дальнейших распоряжений императора. Алексей Татищев, жених Аделаиды, был арестован, обвинен в государственной измене и заточен в Петропавловскую крепость. Аделаиде же царь заявил, что не потерпит измены – хотя кому и как изменяла несчастная девушка?

Она покончила с собой за несколько минут до того, как в спальню к ней пришел Павел, чтобы удостоить ее монаршей любви. Она выпила таинственный эликсир, который практически мгновенно лишил ее сознания, и царь нашел Аделаиду, прекрасную, как никогда, уже бездыханной. Среди придворных упорно шептались, что перед смертью девица прокляла самодура, оставив некую роковую записку с пророчествами бед и несчастий. А спустя несколько месяцев и сам Павел лишился жизни, будучи убит заговорщиками...

Легенда эта передавалась в семействе Кригерс из поколения в поколение, и никто не знал, что в ней правда, а что искусная выдумка. Одно для Полины было неоспоримо – она, доведись ей оказаться на месте Аделаиды, поступила бы точно так же – ни за что бы не променяла любимого на прихоть венценосного тирана.

Полина подняла верхнюю губу и внимательно исследовала свои жемчужно-белые зубы. Брр, как же она ненавидит визитировать дантистов, их кресло напоминает ей прокрустово ложе, которое создано только для пыток и измывательств над несчастными и беззащитными пациентами.

Ровные дуги черных бровей, здоровый румянец, который Полина пыталась вывести всевозможными лосьонами и притирками (не пристало благородной девице выглядеть деревенской молодухой, это пусть щеки горничной Глаши рдеют полевыми маками!), чистая кожа и сияющие глаза – лучистые топазы. Полина показала язык отражению, расхохоталась и, найдя себя великолепной, перевернулась на спину.

Ей семнадцать! В Петербурге ее ждет Платоша – юный красавец, по которому сохнут все ее подруги. Они не подозревают, что сердце этой белокурой бестии отдано именно ей. Вот ведь вытянется лошадиное лицо у Александры Нессельроде, а как взбесится невропатичная Томочка Хитрово, а гнев и его последствия у пышнотелой Ирочки Голидзе вообще лучше не представлять!

Платон признался в любви ей, именно ей, Полине Львовне Новицких, и именно ее просил стать своей супругой!

– Pauline, – раздался в дверь стук мадмуазель Шнайдер. – Are you ready for the soupper? Dieses wird genau in einer Viertelstunde serviert. Preparez-vous, ma chere, et descendez! We are waiting for you!! [15]

Полина моментально соскочила с кровати: узнай mademoiselle, что ее любимица столь неподобающим образом, как ретивая газель, скакала по кровати, а затем разглядывала в зеркальце собственную физиономию, считая себя неотразимой прелестницей, думая при этом о Платоше Крещинском, у нее случился бы удар!

Приняв постный вид скромницы и великомученицы, Полина уселась на краю кровати. Дверь распахнулась, мадмуазель Шнайдер проинспектировала комнату девушки. От ее бдительного глаза не скрылись измятая постель и распущенные волосы Полины.

– Qu’ est-ce qu’il y a ma chere, sind Sie rumgewildelt? [16] – с подозрением спросила мадмуазель Шнайдер.

Полина, подняв на нее невинные глаза (лгать она могла столь складно, что ей завидовала даже такая мастерица этого дела, как тетя Лиззи), ответила ровным тоном выпускницы Смольного института:

– О, мадмуазель, как можно! Я ни за что не рискнула бы разочаровать мою добрую преданную мадмуазель таким недостойным поведением. Я... Я приводила себя в порядок, желая спуститься к ужину!

Девушка подошла к мадмуазель Шнайдер, обняла сухонькую гувернантку, та даже расчувствовалась, и Полина мысленно отругала себя за правдоподобное вранье, увидев, что на глаза mademoiselle навернулись слезы радости.

– Oh, my darling, – прошептала та, утыкаясь в плечо Полины. – Changez de costume et allez chez les parents! [17]

Дверь затворилась, Полина хихикнула, приложила глаз к замочной скважине и, удостоверившись, что мадмуазель Шнайдер, шаркая и кряхтя, удалилась, мигом взлетела на кровать, подпрыгнула до потолка так, что пружины матраса жалобно застонали, и воскликнула в эйфории: