Слёзы Марии-Антуанетты - Бенцони Жюльетта. Страница 57

Еще на пороге Альдо поразился тем, какая необычная атмосфера царила в большом зале, который прежде, несомненно, служил главной гостиной. Вечер был теплым, и сиявшая в сумраке Пастушья звезда [86]предвещала ясную ночь. Тем не менее все окна, за исключением двери-окна на террасу, были закрыты — и даже задернуты все доходившие до пола бархатные гардины королевского синего цвета. Кроме того, хозяева отказались от электрического освещения, заменив его, как на памятном празднестве у Элси Мендл, букетами из длинных белых свечей, зажженных в канделябрах с хрустальными подвесками. На шелковых коврах были расставлены большие фарфоровые вазы с охапками белых лилий, насыщавших воздух своим несколько приторным ароматом. Канапе, кресла и пуфики были затянуты серо-золотой парчой или голубым бархатом. В глубине часть зала была отгорожена занавесками. Два лакея-индуса в белых одеяниях и тюрбанах прислуживали приглашенным, которые беседовали почти шепотом, словно в святилище, и на это сразу обратил внимание Морозини, прибывший последним: Люсьену стоило больших трудов развернуть перед входом свой древний «Панар».

Фредерик Болдуин проводил гостя в зал, и навстречу ему двинулся Кроуфорд, опиравшийся на трость. Альдо на секунду показалось, что он ошибся веком. Шотландец сменил свой обычный смокинг на черный бархатный камзол с бриллиантовыми пуговицами и кружевным жабо. В таком виде он очень напоминал Калиостро, и Альдо едва удержался от искушения сказать ему об этом. Но у Кроуфорда было такое серьезное, даже удрученное выражение лица, что он просто пожал протянутую руку.

— Спасибо, что пришли! — прочувствованно сказал шотландец. — Ваше присутствие будет для нас неоценимо.

Альдо принес извинения за Адальбера, и хозяин повел его к своей жене. Сюрпризы продолжались: Леонора выглядела как юная девушка в простом, высоко подпоясанном платье из белого муслина, с очень скромным декольте, украшенном оборками, и с пышными рукавами, перевязанными голубой лентой чуть выше локтей. Ни единого украшения. Волосы также были стянуты лентой, и она отказалась от макияжа…

— Неожиданно, правда? — шепнула ему леди Мендл, рядом с которой он сел, поздоровавшись со всеми присутствующими. — Надеюсь, вы узнали платье, хотя и лицо должно быть вам знакомо.

— Мне кажется, что я его где-то видел, но…

— Добавьте соломенную шляпку со страусиными перьями и узлом из серого атласа — и вы вспомните один из портретов Виже-Лебрен: у меня есть копия, и вы, должно быть, обратили на нее внимание…

— Ах да… в самом деле! Но зачем…

— Тише! Сейчас вы все узнаете. Понаблюдайте за остальными! За исключением профессора, который почти тронулся умом и возвел королеву в ранг божества… А сейчас давайте помолчим: наш хозяин собирается держать речь!

Было ясно, что она, сохраняя достойный вид, откровенно забавляется ситуацией. Но это забавляло лишь ее одну! Мадам де Ла Бегасьер, не столько сидя, сколько скорчившись в кресле, страдальчески морщилась. Генерал насупился, как в самые дурные свои дни, и это явно тревожило его супругу. Мальданы держались по-разному: Оливье со скучающим видом потягивал шампанское из бокала, Клотильд теребила свое ожерелье и вглядывалась в каждую жемчужину так пристально, словно от этого зависела ее жизнь.

— Еще одно слово! — шепнул Альдо, бросив взгляд на занавешенную часть зала в глубине. — Ужин будет?

— Полагаю, да… но позже!

Кроуфорд, отойдя на мгновение, чтобы сказать несколько слов своему секретарю, вернулся к гостям, встал спиной к камину и кашлянул, прочищая горло.

— Дорогие друзья — полагаю, что перенесенные нами испытания позволяют мне назвать вас именно так, — мы подошли вплотную к ключевому эпизоду нашей драмы, и я надеюсь, что он не завершится трагедией: завтра вечером истекает отсрочка, предоставленная нам безумным убийцей…

— Я не считаю его таким уж безумным, — заметил Мальдан. — Он хочет получить королевские драгоценности, не заплатив ни гроша, и использует для этого все средства…

— Конечно, конечно, но прошу вас не прерывать меня! Итак, завтра вечером бриллиантовые украшения, принадлежащие князю Морозини и месье Кледерману, будут отданы в обмен на жизнь молодой девушки, с которой никто из нас не знаком…

— Я знаком с ней! — сказал Альдо, подняв палец, но Кроуфорд не обратил на это внимания.

— …обладающей очень скромным достатком и, судя по всему, не имеющей никакого отношения к трагическим событиям последних дней…

— О чем вы говорите! — усмехнулся Понан-Сен-Жермен. — Ее предком был презренный Леонар, которому доверилась королева, а он ее предал…

— Знаю, дорогой друг, знаю! — возразил Кроуфорд, начиная терять терпение. — Вы уже рассказали мне об этом! В любом случае несчастная девушка, несомненно, не ведает об этом прискорбном обстоятельстве и, следовательно, не понимает, что с ней случилось…

— Как бы не так! Я…

— Хватит! — взревел шотландец. — Я прошу вас не прерывать меня! Это просто неслыханно…

Вновь наступила тишина, и Кроуфорд продолжил:

— Чтобы прояснить ситуацию, я решил прибегнуть к духовной помощи, в которой мы крайне нуждаемся, и для этого с бесконечным благоговением воззвать к той, кто является самой сутью этого несчастного дела. — Голос его внезапно обрел мощь и торжественность. — С вашего согласия, с Божьей помощью и при содействии моей супруги Леоноры, которая является превосходным медиумом, мы попытаемся вступить в астральный контакт с королевой!

Игнорируя удивленные перешептывания, он поднял руку, и тотчас же синие бархатные занавеси в глубине гостиной раздвинулись, открыв большой, покрытый темно-красной тканью круглый стол на одной ножке и расставленные вокруг него стулья. Посредине возвышался серебряный подсвечник с одной зажженной свечой.

Кроуфорд взял жену за руку и, подведя к единственному креслу с подушками, усадил ее. Леонора не произнесла ни единого слова, и всем показалось, что она уже вошла в транс. Полузакрыв глаза и положив ладони на стол, она застыла в полной неподвижности…

— Я… я не уверена, что хочу в этом участвовать, — пролепетала мадам де Ла Бегасьер. — Такого рода… вещи меня очень нервируют…

— Тем самым вы принесете еще больше пользы, дорогая графиня… и я приношу вам свои бесконечные извинения, поскольку вы имеете право считать мое приглашение ловушкой, но если бы о спиритическом сеансе было объявлено заранее, боюсь, вы просто отказались бы принять мое приглашение…

— Вам легко говорить! Я умираю от страха…

— Нет, нет, не бойтесь, я буду рядом с вами, и все пройдет хорошо. Подумайте о том, что мы, возможно, получим ценные сведения! Потом, естественно, мы поужинаем… конечно, это будет весьма поздний ужин. Но, надеюсь, мы сядем за стол с радостью… У кого-нибудь есть возражения?

— Да нет, — сказал Альдо. — Ваша идея, возможно, не так плоха…

— Неужели вы верите в общение с духами? — удивленно спросил Мальдан.

— Мне довелось пережить два случая, которые могли бы убедить самого закоренелого скептика…

— Надеюсь, вы придете ко мне в гости, чтобы рассказать об этом, — прошептала леди Мендл. — Я обожаю подобные истории!

— Я тоже, — подтвердила генеральша де Вернуа, чей голос никто никогда не слышал. Решив однажды, что ее муж вполне успешно высказывается за них обоих, она так в это уверовала, что порой казалось, будто она засыпает во время любой беседы. Но сейчас она бодрствовала и воспринимала происходящее как упоительное приключение.

Все подошли к столу. Молодой Болдуин задернул занавески, чтобы свет из зала не проникал к нему, а потом уселся за стоявшую в углу фисгармонию, которую поначалу никто не заметил. Помещение освещала единственная свеча, отбрасывающая желтоватые блики на внимательные лица зрителей. По просьбе Кроуфорда они положили ладони на стол так, что кончики их пальцев соприкасались. Леонора, откинувшись на спинку кресла, закрыла глаза.

— Мы должны сосредоточиться, — прошептал Кроуфорд. — В этом нам поможет музыка…