Против течения - Картленд Барбара. Страница 36

— С близнецами, — быстро добавила Энн.

— С близнецами и с Майрой, — поправил ее Джон, — если она соблаговолит навестить нас. Думаю, нам здесь будет лучше, чем в каком-нибудь отеле, забитом отдыхающими. Что ты скажешь?

— Я бы лучше осталась здесь.

— Это именно то, что я хотел услышать от тебя. А теперь самое время поговорить о другом доме.

— О другом? — глаза Энн расширились.

— Извини! — воскликнул Джон. — Мне не следовало начинать таким образом. Речь идет о твоем старом доме в Литтл Копл.

— Что же с ним?

— Доктор Эшли любезно взял на себя заботу о финансах твоего отца, как ты знаешь. Я получил сегодня утром очень подробный отчет от него. Не хочу утомлять тебя деталями, но он сумел продать дом за три с половиной тысячи фунтов. Когда были погашены долги, осталось около трех тысяч фунтов, которые принадлежат тебе, твоим сестрам и брату.

— Три тысячи фунтов! — воскликнула Энн. — Так много?

— Надеюсь, ты всегда будешь так считать, — улыбнулся Джон. — Боюсь, в наши дни на них далеко не уедешь. Я распорядился положить их на твой счет в банке, пока не решено, как их разделить. Я также перевожу на твое имя часть своих акций. Когда все операции будут завершены, я попрошу банк прислать тебе официальное уведомление, чтобы ты вошла в курс дел.

— Спасибо, Джон! — от души поблагодарила Энн.

Наконец у нее были собственные деньги, что-то, не принадлежащее Джону, что-то, по праву принадлежащее ей самой. Если обстоятельства сложатся плохо, по-настоящему плохо… Она оборвала себя. Нельзя так думать. Наоборот, что бы ни произошло, как бы трудно ни было, она найдет способ со временем все уладить!

Но одно должно быть сделано немедленно: Майра должна приехать в Галивер до понедельника, решила Энн. Конечно, она будет рада, когда леди Мелтон и Вивьен покинут дом, и в то же время пугалась при мысли, что останется наедине с Джоном. Что они будут делать вечерами, когда уложат близнецов? Сидеть вдвоем и разговаривать? Энн опасалась не скуки, а чего-то еще: она боялась вновь увидеть тот странный взгляд, почувствовать его руки на своих плечах… Да, она боялась.

А если Майра будет с ними, ей нечего опасаться, Энн это твердо знала. Майра умеет во всем находить удовольствие, умеет все воспринимать со смехом, уводить от всего серьезного и… пугающего.

Но Майра скрытничала, и все ее поведение говорило Энн яснее слов, что она что-то замышляет.

Энн сложила письмо и приняла решение.

Она пошла в утреннюю комнату и закрыла за собой дверь. Сев за стол, который, как многозначительно сообщила ей леди Мелтон, «предназначен для посетителей», она подняла трубку телефона и попросила соединить ее с лондонским домом Джона. Ожидая, она смотрела в окно на террасу из серого камня, на озеро, тускло-золотое в лучах раннего солнца. На противоположном берегу один из прежних владельцев имения высадил прямую аллею из деревьев и цветущих кустарников, ведущую к маленькому греческому храму, прекрасному в своей подчеркнутой простоте. Неожиданная мысль пришла ей в голову: какое здесь великолепное место для влюбленных! Сады были распланированы с явным желанием создать изолированные и скрытые уголки, так что пары могли найти уединение, со всех сторон окруженные несказанной красотой. Майре с ее романтическим воображением здесь понравилось бы, думала Энн, и когда-нибудь Майра полюбит, и произойдет это в Галивере. Она улыбалась своим мыслям.

Наконец ей ответили, и по манере говорить с придыханием она узнала старого Треверса.

— Доброе утро, Треверс. Будьте добры, позовите, пожалуйста, мисс Майру.

— О, это вы, миледи? К сожалению, мисс Майра ушла.

— Ушла так рано?

— Джентльмен в машине заехал за ней. Они собрались посмотреть что-то, не помню, что именно. Во всяком случае, ее нет, но она обещала вернуться к ленчу, миледи.

— С кем, вы сказали, она уехала?

— Как же это… — ответил Треверс. — Имя вертится на кончике языка. Майор… Я забыл. Он бывает здесь довольно часто. Мистер Баркли знает его. Спросить у него, миледи?

— Нет, это неважно. Спасибо. Я позвоню во время ленча.

— Хорошо, миледи.

Энн положила трубку.

«С кем ушла Майра? — думала она. — Кто часто бывает на Беркли-сквер и кого Майра даже не упоминает в письмах?»

Тут что-то подозрительное, в этом Энн была уверена. Совсем не похоже на Майру хранить молчание и таить что-то. И Энн вспомнила, как упорно та оставалась неопределенной в разговорах по телефону. «Друзья Доусона». Неужели это устроил Доусон? Энн снова подняла трубку. В кабинете секретаря на Беркли-сквер был отдельный телефон, и Энн решила поговорить непосредственно с Доусоном Баркли. Ее соединили через пару минут, но все это время тревога Энн росла, и когда Доусон ответил, трудно было говорить с ним спокойным, обычным тоном.

— Алло, это вы, мистер Баркли?

— Доброе утро, леди Мелтон. Я только сейчас думал, как должно быть прекрасно в Галивере и какая жара будет здесь днем.

— Мистер Баркли, я позвонила вам, потому что тревожусь.

— Чем я могу помочь?

— Я тревожусь о Майре.

— О! — Энн услышала в этом восклицании что-то зловещее.

— Я только что говорила с Треверсом, и он сказал мне, что Майра уже ушла с каким-то майором, он не мог вспомнить его имени.

— Майор Рэнкин? Томми Рэнкин.

— Я поняла, что он ваш друг.

— Ну… это не совсем так, леди Мелтон.

— Но я не понимаю! Майра сказала, что всю эту неделю она проводит время с вами и вашими друзьями.

И снова наступило молчание. Энн почти ощущала смущение Доусона Баркли.

— Боюсь, это не совсем соответствует истине.

— Мистер Баркли, прошу вас, скажите мне, что происходит. Майра всего лишь ребенок, и я тревожусь за нее.

— Если говорить честно, леди Мелтон, я и сам тревожусь за нее. В сущности, я даже раздумывал, не будет ли более разумным позвонить вам, но Майра уверила меня, что вы знаете абсолютно все, что она делает, и согласились, чтобы она оставалась здесь, поэтому я не посмел вмешиваться.

Энн быстро приняла решение.

— Я еду в Лондон, — объявила она, — сейчас же, сию же минуту. Вы будете у себя?

— Разумеется буду, и, говоря откровенно, это лучшее, что вы можете сделать.

— Я выезжаю.

Она бросила трубку и выбежала из комнаты. В холле леди Мелтон разговаривала с главным садовником.

— Вы не знаете, где Джон? — спросила Энн, без церемоний перебивая свекровь.

— Полагаю, что на ферме, — ответила леди Мелтон.

— И долго он там пробудет?

— Около часа, как мне представляется, может дольше. — Она уже повернулась к садовнику, но лицо Энн остановило ее. — Что-нибудь произошло?

— Спасибо, ничего, — инстинктивно ответила Энн.

Она поднялась наверх, схватила жакет и сумку и снова сбежала в холл. Там уже никого не было. Она вышла через боковую дверь и торопливо направилась к конюшням. Во дворе второй шофер наводил глянец на машину Джона, полируя фары так, что они сияли зеркальным блеском. Он увидел приближающуюся Энн и приложил два пальца ко лбу, почтительно приветствуя ее в обычной манере деревенских жителей.

— Доброе утро, миледи.

— Мне нужна машина для поездки в Лондон немедленно.

— Есть, миледи! Позвать мистера Барнета? Я сам должен везти леди Мелтон в Крокли-Кросс через двадцать минут.

Барнет был главным шофером, и Энн не любила его: каким-то образом он давал ей понять, что любой новичок в Галивере вызывает его подозрения. Кроме того, он был пожилым и ездил очень медленно, а Энн торопилась.

— Нет, не беспокойте Барнета, — сказала она быстро. — Я поведу машину сама.

— Слушаюсь, миледи.

Энн села в машину и поехала по подъездной дорожке сначала очень медленно, потом со все более растущей уверенностью. Она никогда не имела дела с такой сильной и дорогой машиной, как открытый автомобиль Джона, но часто водила машину отца. Каждый, кто мог удержать на ходу этот маленький, дешевый и обветшавший автомобиль, считала Энн, может вести любой. Доктор Шеффорд был лишен привязанности к машинам, так что он мотался по деревенским дорогам до тех пор, пока машина буквально не разваливалась на части от чрезмерных нагрузок и отсутствия ухода.