Хрустальные мечты - Лейкер Розалинда. Страница 61

Однако жизнь императорского двора оставалась неизменной. Елизавета спешила наслаждаться жизнью, хотя частые попойки, любовные страсти серьезно подорвали ее здоровье. Однако на внешности императрицы это почти не отразилось, и Елизавета по-прежнему внушала к себе страсть мужчин самого разного возраста. Не изменилось отношение Елизаветы и к нарядам, она все так же обожала роскошно и пышно одеваться, а новые платья, которые создавала Маргарита, по-прежнему приводили ее в восторг.

Императрица живо интересовалась сообщениями с театра военных действий. При дворе не оставалась незамеченной ни одна даже самая незначительная победа русских войск. Каждый их крупный успех отмечался роскошным банкетом, балами и фейерверками. Но череда придворных празднеств в честь побед русского оружия неожиданно сменилась кратким трауром, вызванным смертью маленькой принцессы Анны, которая умерла, не дожив до полутора лет. Екатерина не очень сильно горевала по умершей дочери, поскольку она видела ее очень редко: во время крещения и по большим церковным праздникам.

Однажды Екатерина взяла с собой Маргариту, чтобы навестить вместе с ней своих маленьких детей, живших в Ораниенбауме. Но ни начавшая уже ходить Анна, ни более взрослый сын Павел не обрадовались посещению матери, они явно стеснялись и даже дичились ее, потому что очень редко ее видели. Павел не очень понравился Маргарите, он показался ей довольно заурядным ребенком. Его некрасивое курносое лицо отдаленно напоминало великого князя, так что вполне можно было поверить, что Павел настоящий его сын. Однако Екатерина, как всякая любящая мать, глядела на сына восторженными глазами и считала его самым прекрасным ребенком на свете.

Миновал еще один год войны, почти неотличимый от предыдущего. Жизнь Маргариты катилась по устоявшейся колее. Только в последнее время она стала регулярно включать в список приглашенных гостей Яна ван Девэнтера. Намечался ли торжественный обед или просто вечером собирался дружеский кружок поиграть в карты, непременно среди его участников был Ян. Война по-прежнему шла с переменным успехом, хотя Фридрих стал явно слабеть, прусская армия отступила под давлением русских и австрийских войск с захваченных ею ранее земель. В Петербурге быстрыми темпами возводился Зимний дворец. Уже вовсю шли отделочные работы, и здание прямо на глазах превращалось в чудо архитектуры.

В конце лета произошло одно из кровопролитных сражений между русскими и прусскими войсками. Вскоре после получения известий о сражении императрица послала Маргарите записку, в которой говорилось о том, что Константин тяжело ранен и что его осторожно везут в Петербург.

Узнав о ранении мужа, Маргарита надеялась, что Константин останется жить, но все-таки боялась, как бы он не умер по дороге домой, как умирали многие несчастные, не выдержавшие тягот пути, которых мертвыми сгружали на петербургскую пристань с приплывавших кораблей.

Как только подошло время прибытия судна с раненым Константином на борту, Маргарита стала регулярно ходить на пристань встречать прибывавшие корабли с ранеными. Она внимательно смотрела в лицо каждого офицера, которого переносили с борта судна на берег на носилках, а также пристально вглядывалась в каждого, кто самостоятельно или с посторонней помощью спускался вниз по сходням на набережную. В этих посещениях пристани Маргариту всегда сопровождала Жанна, надеясь, что Роза передумает убегать и вернется назад к ней, ибо очень часто ушедшие вместе с военным обозом возвращались назад в город, берясь ухаживать за ранеными на борту кораблей.

В один из тусклых сентябрьских дней Маргарита и Жанна стояли на набережной и смотрели на сгружаемых с корабля раненых, которых либо несли на носилках, либо под руку вели на берег. Мало кто из раненых сам спускался по трапу на пристань. Внезапно Маргарита увидала знакомое, но страшно бледное и исхудавшее лицо мужа, которого на носилках несли по сходням.

— Вот он! — вскрикнула она и устремилась навстречу.

Жанна подошла следом за ней к носилкам, но сразу поняла, что Константин без сознания. Он лежал неподвижно с закрытыми глазами и с перевязанной головой. Лицо у Маргариты стало серьезным и мрачным, она дал а знак двум конюхам, стоявшим возле ее экипажа, подойти и принять носилки у санитаров. Было очевидно, что Константин не выдержит переезда в карете, тряска и толчки на мостовой ухудшили бы и без того тяжелое состояние. Его следовало осторожно отнести до дома на носилках, другого выхода не было.

Жанна опять повернула голову в сторону корабля, высматривая с надеждой, не появится ли знакомая фигура дочери. Вдруг Жанна замерла, как будто пораженная ударом молнии. Она смотрела и не верила своим глазам. По сходням спускался в оборванном и запятнанном кровью мундире одноногий солдат на костылях. Она робко сделала шаг вперед, затем другой и вдруг устремилась ему навстречу.

— Луи! — закричала она. — Луи, сынок!

Одноногий солдат с удивлением вскинул голову и, увидев мать, закричал от радости:

— Матушка!

Добежав до сына, Жанна обхватила его руками, прижала к своей груди, и они оба заплакали от счастья. Жанна стояла, плакала, радовалась и благодарила судьбу, отнявшую у нее дочь, но вернувшую ей сына.

Как только Константина принесли домой, Маргарита немедленно послала за врачом, за мужем Изабеллы. Михаил Легков не заставил себя ждать, он быстро пришел на вызов, приведя с собой молодую сиделку. С ее помощью он разрезал форму Константина. Сняв с него одежду, Михаил увидел две раны на теле больного, одна из которых сильно гноилась. Он прозондировал и очистил рану, насколько это было возможно. Во время процедуры Константин, не приходя в сознание, стонал от боли. Обработанную рану перевязали. Маргарита и сиделка вместе обмыли больного, переодели его во все чистое и уложили на чистые простыни. Михаил помог им переложить больного на постель, но выглядел он озабоченным и встревоженным.

— Давайте ему как можно больше питья. Он потерял слишком много крови, — наставлял он Маргариту и сиделку. — Кроме этого, кормите легкой, не обременительной для желудка пищей. Чуть позже я опять загляну.

Михаил вышел из спальни и едва начал спускаться вниз, как раздался сильный стук во входные двери, и лакей поспешно открыл их. Легков сразу узнал одного из министров Елизаветы, графа Баталова. Тот решительно вошел в прихожую в сопровождении четырех гвардейцев.

— Где полковник Дашкин? — резко и повелительно спросил он отворившего двери лакея.

Михаил, услышав вопрос, сделал несколько быстрых шагов вниз, чтобы вошедшие могли его увидеть, и произнес строгим голосом:

— Я лечащий врач полковника. Меня зовут Легков. Полковник тяжело ранен, его ни в коем случае нельзя тревожить. И никаких посетителей.

— До сведения ее императорского величества дошло известие, что сегодня прибыл корабль с раненым полковником Дашкиным. Ее величество повелевает незамедлительно доставить больного во дворец, где за ним будет обеспечен надлежащий его высокому званию уход и где полковника Дашкина будут лечить лучшие придворные медики.

Михаил ответил ясно и откровенно:

— Вам следует вернуться во дворец и объяснить ее величеству, что больного ни в коем случае нельзя трогать и переносить с одного места на другое. Полковник очень слаб. Я даже не ручаюсь за его жизнь.

Граф пренебрежительно посмотрел на врача, словно на какого-то чудака.

— Вы с ума сошли, если осмеливаетесь не повиноваться воле ее величества. Отойдите и не мешайте!

— Нет! — вдруг крикнула Маргарита, появившись на верхней площадке лестницы. — Врач совершенно прав! Я не позволяю вам его трогать!

Граф узнал ее, но в ответ только покачал головой.

— Будьте благоразумны, мадам Дашкина. Войдите в мое положение, я обязан исполнить приказ ее величества. Ваш муж, полковник Дашкин, должен быть немедленно доставлен во дворец. — И он начал подниматься наверх. — Поверьте, мне не хочется доставлять ни вам, ни полковнику никаких неприятностей, но я ничего не могу поделать.