Золотая рыбка 2 - Фэйбл Вэвиан. Страница 7

Неотразимый Файшак, мешками получающий любовные письма от поклонниц, фигурирует в будущем фильме лишь кадрами крупного плана. Э, нет, зря я поторопилась: следует постельная сцена, с которой герой-любовник справляется самостоятельно.

Но вот опрокидывается автомобиль и метров десять ползет на правом боку, прежде чем завалиться вверх тормашками. Кто выбирается из-под груды железа? Правильно, Даниэль Беллок. Главного героя сталкивают с лестницы… Кто, по-вашему, позвонками пересчитывает ступеньки? Все он же!

Круз с нетерпением ждет, когда закончится сеанс. Выключив видак, я поворачиваюсь к нему.

— Что тебе нужно? — цедит он.

— Просто захотелось повидать тебя. Не бойся, я не затем пришла, чтобы ты исповедовался в своих грехах. Пусть кто-нибудь другой дает тебе отпущение. Жаль только, что ты никак не уймешься. Придумал еще какой способ порыться в чужом белье, сунуть нос в его или мои дела?

— Только видеокассета, и больше ничего.

— Приятного времяпрепровождения.

— Дениза…

Я выжидательно оборачиваюсь с порога. Он избегает моего взгляда.

— Поверь, я хотел всего лишь припугнуть тебя…

— В следующий раз, когда вздумаешь заложить меня со всеми потрохами, не забудь проинструктировать исполнителей.

В конторе на рабочем столе меня ждет ряд сообщений. Фамилии тех, кто фигурировал в нашей фотоколлекции, мы отправили на проверку в бюро уголовной регистрации, и оказалось, что один из них более чем подозрителен.

Тивадар Солон, тридцати лет от роду, работает на бензозаправочной станции в десяти километрах от места последнего убийства. В тот день у него был выходной, и он не может внятно объяснить, где провел ночь.

По данным картотеки уголовных преступников, этот субъект отсидел три года за изнасилование и нанесение ножевых ран пятнадцатилетней девчонке. Преступление было совершено восемь лет назад, с тех пор ни в чем дурном Солон не замечен. С фотографии на меня смотрит малосимпатичный субъект — вытянутое лицо, толстые губы, неприятный взгляд исподлобья. Такого типа я бы к себе в машину ни за что не пустила.

Звоню в больницу и сообщаю новость Лацо. Он просит меня приехать. Илеана в том же состоянии, в каком я ее оставила: хочет есть и спать, никакого другого интереса к жизни пока не проявляет.

С фотографией Солона мы терпим фиаско. Илеана никак на нее не реагирует.

— Выясни, где сейчас находится этот тип, и поговори с ним. — Вид у Лацо крайне огорченный. — Только прихвати с собой кого-нибудь. Если понадоблюсь, звони мне сюда.

В конечном счете я отправляюсь одна, выяснив, что Солон на работе. У бензоколонки, на глазах у людей, мне ничего не грозит! Проверяю, при себе ли снимки жертв. Если быстро управлюсь с Солоном, наведаюсь к словоохотливому владельцу кафе.

Северное шоссе нынче в моде — убеждаюсь я, увидев полосу, перекрытую из-за киносъемок. Меня одолевают предчувствия, я замедляю ход, и действительно: среди множества микроавтобусов и частных машин приткнулась знакомая серая «мазда». Через полминуты решение окончательно созревает. Отчего же так заходится сердце? Черт бы побрал Хмурого, я бессильна совладать с собой, все нутро мое рвется, навстречу ему!

Вылезаю из машины и направляюсь к месту съемок. У автостоянки околачивается кучка зевак. Меня окидывают беглым взглядом и равнодушно отворачиваются. За лесополосой, на поросшем травой лугу, суетится съемочная группа. Некий ретивый распорядитель с повязкой на рукаве подскакивает ко мне. Ленивым движением я достаю полицейское удостоверение и сую ему под нос, словно предлагая попробовать на вкус. Он что-то бормочет, забрызгивая слюной кожаные корочки, но дороги не уступает. Я отстраняю его и иду дальше. От моей решительности прыти у него поубавилось, и он отстает, напоследок недобрым словом помянув мою мать. На обратном пути непременно преподам ему урок вежливости.

К съемочной площадке я приближаюсь аккурат по команде «мотор!» и вижу, как Эзио и Даниэль набрасываются друг на друга. У Хмурого вид измученный, лицо небритое, сердце мое готово разорваться от любви и жалости, но я заковываю себя в броню. Серия выпадов и обманных движений длится минуты две, но вот нога Эзио резко взлетает вверх, и сраженный ударом в затылок Хмурый валится трупом. Все, судья может вести отсчет.

Пока Хмурого приводят в чувство, Тахир вдоль и поперек разносит Эзио, поскольку, согласно сценарию, в нокаут должен был отправиться он. Мрачно усмехаясь, Эзио пожимает плечами и взглядом обводит близстоящих, словно наслаждаясь триумфом.

Наши глаза встречаются, и усмешка застывает у него на губах, но в следующую секунду Эзио как ни в чем не бывало отворачивается. Видя, что Даниэль встает на ноги, я в темпе ретируюсь к автостоянке, пока он меня не заметил. Шустрый распорядитель куда-то испарился. Будем считать, что ему повезло.

Солон сидит напротив меня в служебной клетушке и нервно помешивает кофе. В глаза он не смотрит, взгляд его скользит по стене над моим плечом.

— Вы забыли упомянуть о своей судимости, — строгим тоном начинаю я.

Он вскидывает голову, но по-прежнему смотрит не в глаза мне, а на кончик носа.

— Стараюсь забыть! — сдавленным тоном произносит он. — Я не убийца и не псих, с головой у меня все в порядке. Та девка сама зазывала меня пойти прогуляться, проходу не давала, лезла ко мне… Ну и получила, что заслужила, — сейчас так говорю, и тогда так говорил. Ей-то почему никакого срока не припаяли? Вот уж кого стоило бы упечь за решетку! Доводят человека до того, что зверем становишься, и все им, стервам, сходит с рук.

— Для вас же лучше было бы при первом разговоре упомянуть о том давнем деле. Тогда ваше умолчание не показалось бы подозрительным.

— Тут молчи не молчи, один черт! Все равно ведь я не могу представить алиби на ту ночь, когда произошло убийство. Некому подтвердить, что я был дома и спал, нет у меня свидетелей. Но я не убийца, понятно вам?!

— Восемь лет назад та девчонка осталась в живых лишь потому, что вас силой от нее оторвали. Иначе бы вы ее всю искромсали ножом. Помните, как было дело?

— Не помню и вспоминать не хочу! С тех пор я никого пальцем не тронул. Живу, никому не мешаю, никто мне моим прошлым в глаза не тычет, так чего вы ко мне привязались? Что я, до конца своих дней должен носить на себе клеймо?!

Нелишне бы вас, таких, метить, думаю я, но не хочу его злить. Никакого результата я, в сущности, не добилась. Чутье подсказывает, что Солон — не тот, кто нам нужен. Но я ведь могу ошибиться…

— Успокойтесь, мне и надо-то всего лишь минуту-другую поговорить о вашем алиби. Пейте свой кофе и постарайтесь сосредоточиться. Той ночью вы ни с кем не общались, хотя бы по телефону? Может, кто видел вечером, как вы возвращались домой?

Дохлый номер, соседей мы уже опросили. Где бы ни находился Солон, в тот вечер его никто не видел.

— Нет у меня свидетелей и алиби нет! Хотите засадить по новой — сажайте, мне насрать. Убийцу они, видите ли, отыскать не могут… За чем же дело стало, есть у вас козел отпущения, он завсегда готов статистику подправить… Главное — не забывать, что восемь лет назад курва вонючая получила то, на что напрашивалась.

— Как у вас с тех пор складывались отношения с женщинами?

Он вскидывает на меня взгляд из-под сальных, свисающих на лоб волос.

— Дерьмовая у вас работенка — совать свой нос во все, что вас не касается. Может, еще поинтересуетесь, когда я в последний раз трахался с бабой и сколько кинул кряду?

— Надо будет — спрошу.

Чуть поостыв, он наконец-то смотрит мне в глаза затравленным взглядом.

— Ничего не могу с собой поделать, каждый раз срываюсь, когда об этом заходит речь. Что было, то прошло. Кому понравится, если без конца попрекать старыми грехами! Сам знаю, что вел себя в тот раз как последняя скотина, но ведь это когда было… Годы молодые, одна похоть на уме, еще подвыпил крепко, да и девка руками как давай по мне блудить… Представляете, сама меня хватала, сама лапала, а потом рассмеялась в лицо и смыться захотела!