Гадюки в сиропе или Научи меня любить (СИ) - Лоренс Тильда. Страница 76

Она ошибалась, понимала это, потому до сих пор ничего с собой и не сделала.

– Персональный хомячок? – поинтересовалась девушка, решив все же не отталкивать Дитриха своим молчанием, а поддержать разговор.

Хотя бы ради приличия. Сама знала, каково это говорить в пустоту и не получать ответа. В такие моменты чувствуешь себя феноменально глупо.

Пытаешься привлечь и удержать на себе внимание собеседника, а он по

прежнему, отчужден и ведет себя так, словно ему наплевать на все.

– Нет. Хомячки обычно толстые.

– Тебе не кажется, что мы в последнее время стали вести себя так, как будто совершенно не знакомы? Отдаляемся друг от друга.

– Мне не кажется. Всё так и есть, – решительно произнес Дитрих. – Я понимаю, почему все так, да и ты тоже понимаешь. Скорее всего, последствия стресса на фоне разногласий с родителями, гипертрофированное чувство вины за случившееся. Почему

то во всем ты винишь только себя, оттого и стараешься отгородиться от общества.

– Но, по сути, все так и есть.

– Нет. Думаю, во всем виноват я.

– С чего ты взял?

– Это же я довел твою мать. Я нагрубил ей тогда, а она решила вытащить джокера из рукава и отыграться на тебе. В войне двух идиотов обычно страдают невинные люди. Вот ты и стала такой жертвой.

– И что ты тогда ей наговорил?

– Попросил дать тебе больше свободы, аргументировав этот тем, что ты умная девочка и ошибок не наделаешь. Тебе дали полную свободу, – подытожил в конце свое не самое приятное в жизни выступление.

Дитрих не удивился бы, получив в ответ на свое признание пощечину. Он вполне этого заслуживал. Ведь с самого начала знал, на что идет и какому риску подвергает девушку, но не смог вовремя остановиться, не смог сломать свою гордыню, переступить через себя и хотя бы для вида попресмыкаться перед леди директрисой.

– Рано или поздно это должно было случиться, – отозвалась Люси, опровергнув теорию Дитриха о девушках, что всегда и во всем стараются обвинить своих парней. – Так что не думай больше об этом. Это только мои проблемы, так что и расхлебывать заваренную кашу мне тоже предстоит в одиночестве.

Официантка принесла заказ, и собеседники на время замолчали, решив, что не стоит посвящать посторонних людей в свои проблемы. Даже непроизвольно.

Они принялись за еду, тему взаимоотношений в семье пока не поднимали, чтобы аппетит себе не портить.

Придвинув к себе чашку с чаем и десерт, Люси неожиданно поймала себя на мысли, что обед у них и, впрямь, получился почти семейный. Почему именно так, она объяснить едва ли смогла бы. Мысль появилась сама собой, зажглась, как лампочка над входом в операционную. Люси давно пыталась внушить себе мысль, что Ланцы – её семья. Теперь. Но почему

то не получалось. Несмотря на дружелюбность Лоты, скупые улыбки Якоба (он, в принципе, был человеком сдержанным, вся его нежность была направлена исключительно в адрес Лоты) и попытки развеселить со стороны Керри, время от времени звонившей Дитриху по скайпу, привыкнуть к этой мысли не получалось.

Сложнее всего было поверить в искренность Дитриха. Ещё в момент знакомства Люси поняла: человек он сложный, найти к нему подход будет непросто, потому и не ожидала от него столь быстрой капитуляции. Его признание стало откровением, неожиданностью и, наверное, самым приятным сюрпризом. Жаль только, что сюрприз был омрачен действиями Кристины.

– Могу я задать тебе один вопрос?

– Можешь, и даже не один.

– Как ты относишься к тем слухам, что ходят по школе?

– Учитывая то, что меня почти каждый день таскают на свидание к твоей матери, можно сделать определенные выводы. Сама как думаешь?

– Мне кажется, что тебя не столько эти слухи злят, сколько сам факт, что кто

то пытается лезть в твою личную жизнь.

– Да как сказать… Понимаешь, одно время меня жутко бесили слухи, которые один отвратительный тип распространял о моей сестре. Той же самой направленности. Но там она сама позволила ему приписать то, чего не было. В нашем случае, никто не давал твоим и моим одноклассникам повод носить сплетни. Они просто в очередной раз пытаются прицепиться к тебе или ко мне унизить и за счет этого возвыситься самим. Слухи бывают всегда, потому что люди по натуре своей сплетники. Факт, что можно пустить все на самотек, а можно держать ситуацию под контролем. Если им так хочется кого

то обсудить, пусть последуют примеру миллионов и сделают темой дня сексуальную жизнь звезд шоу

бизнеса, но в мою

то постель лезть не надо. Я им поводов не давал, а разрешения у меня никто не спрашивал.

– В нашу, – усмехнулась Люси.

– Что? – не сразу понял Дитрих.

– В нашу постель.

– Ну да, – кивнул он.

Закусил губу и мечтательно посмотрел в окно.

Его слухи злили, это факт. Неоспоримый.

Но в то же время он мог констатировать, что от воплощения пары

тройки слухов в жизнь не отказался бы. Дитрих Ланц был самым обыкновенным человеком. Супергерой из него не получился бы при всем желании. Да и святым Дитрих никогда не был. У него характер был мерзкий, отвратительный даже, и он сам это знал. А мысли в голове имелись, хоть и на порядок выше, чем у многих сверстников, но, в общем, содержали в себе те же ключевые моменты. И секс среди них тоже был.

Поводов для стеснения Дитрих здесь не видел, да и секс чем

то выдающимся и крайне запретным не считал. В мире уже давным

давно прошла сексуальная революция, запретов почти не осталось. Так почему он должен стесняться нормальных желаний? Было бы гораздо печальнее, если бы он совсем не думал об этой стороне жизни, с головой погрузившись в мир придуманный, где вечно светит радуга, летают бабочки и цветут цветы, а людям достаточно платонической любви.

Люси, конечно, тоже в этих мыслях присутствовала. Не просто стояла в сторонке, а принимала самое живое участие.

Но это были только мечты. Наяву Дитрих не мог предложить нечто подобное. Понимал, что ситуация совсем неподходящая. У девушки проблемы в семье, а он будет со своими глупыми предложениями приставать. За такое можно и получить неслабо, если она будет в плохом настроении, а хорошим оно в последнее время почти не бывало.

Тем не менее, мысли никуда не девались. Они постоянно составляли Ланцу компанию, и проживание под одной крышей с Люси на пользу ему не шло. Пока она была на расстоянии, проблемы такой не существовало, теперь она была ощутимой. Самое противное заключалось в невозможности к девушке прикоснуться. Она могла отреагировать на любое прикосновение не так, как в мечтах, а совершенно иначе. В конце концов, стрессы у некоторых людей усиливают инстинкт самосохранения, и любая попытка сблизиться кажется едва ли не покушением на жизнь.

– А ты хотел бы, чтобы эти слухи стали реальностью? – неожиданно спросила Люси.

Дитрих едва не подавился своим чаем. С трудом сглотнул и прокашлялся. Недоуменно посмотрел на собеседницу, которая продолжала смотреть на него испытующе, не опуская взгляда. В глазах была какая

то задумчивость.

– С чего такие вопросы? – прохрипел, с опаской покосившись на чашку с напитком.

Немного подумал, да и отставил её в сторону. На всякий случай. Вдруг Люси в голову снова придет мысль спросить нечто подобное.

Дитрих был уверен: Люси из той породы людей, что о сексе, в принципе, разговаривать не способны. Любой намек обязательно вгоняет в краску, а в ответ всегда неизменный возглас:

– Как ты можешь говорить о таких вещах?!

Но Люси в очередной раз сумела удивить. Она не спросила, по сути, ничего провокационного, но Дитрих все равно стушевался.

– Просто стало интересно.

– Можно, я не буду отвечать на этот вопрос?

– Значит, да, – резюмировала Люси, допивая свой чай и отставляя в сторону пустую чашку.

– Почему ты так решила?

– Может, потому, что это вполне нормальное желание? – предположила девушка. – На самом деле, было бы гораздо хуже, если бы сказал нет, и на том все закончилось.