Руби - Эндрюс Вирджиния. Страница 11

– Доброе утро, Grandpere, – крикнула я.

Он медленно поднял голову.

Его глаза были полуприкрыты тяжелыми веками. Волосы находились в диком состоянии, пряди на затылке топорщились над воротником во все стороны. Я подумала, что жестяной барабан, который предсказывал Поль, вовсю гремел в голове деда. Старик выглядел недовольным и усталым. Он не сменил одежду, в которой спал, и вокруг него держался несвежий запах вчерашнего виски. Бабушка Катрин всегда говорила, что в подобном случае самое лучшее для деда – это свалиться в болото. «По крайней мере, искупался бы».

– Это ты привезла меня в хижину вчера вечером?

– Да, Grandpere. Я и Поль.

– Поль? Кто такой Поль?

– Поль Тейт.

– О, сын богатого человека, а? Эти владельцы консервных заводов не намного лучше нефтедобытчиков, они вычерпывают землю на болоте, чтобы сделать протоки шире для своих проклятых больших лодок. Тебе не нужно крутиться около таких типов. От таких, как ты, им нужно только одно, – предупредил дед.

– Поль очень славный, – резко возразила я. Дед что-то проворчал и продолжал привязывать лодку.

– Идешь из церкви, да? – спросил он, не глядя на меня.

– Да.

Он помолчал и посмотрел на дорогу.

– Твоя Grandmere, похоже, все еще болтает с этими сплетницами. Поэтому они и ходят в церковь, – заявил старик, – поделиться сплетнями.

– Была очень хорошая служба, Grandpere. Почему ты никогда не ходишь в церковь?

– Вот где моя церковь, – заявил он и махнул длинными пальцами в направлении болота. – У меня нет никакого священника, выглядывающего из-за моего плеча и плюющего адом и проклятием мне в спину.

Он забрался в шлюпку.

– Не хочешь ли чашку свежего кофе? Я собираюсь его сварить. Приятельницы Grandmere придут на пирог с ежевикой, и…

– О черт, нет. Меня не застанешь даже мертвым с этими рыбачками. – Он перевел глаза на меня, и его взгляд потеплел. – В этом платье ты очень мила. Хорошенькая, вся в мать.

– Спасибо, Grandpere.

– Я заметил, ты немножко почистила мою хижину, правда?

Я кивнула.

– Ну что ж, спасибо за это. – Он потянул за трос, чтобы включить мотор.

– Grandpere, – я подошла поближе. – Ты говорил о ком-то, кто был влюблен, и что-то насчет денег. Вчера вечером, когда мы привезли тебя домой.

Дед задержался и пристально посмотрел на меня, очень быстро превращаясь в гранит.

– Что еще я сказал?

– Ничего. Но что ты имел в виду? Кто был влюблен?

Старик пожал плечами.

– Наверно, вспомнил одну из историй, что рассказывал мне мой отец о своем отце и деде. Наша семья идет от игроков на речных судах. Знаешь, – сказал он с некоторой гордостью, – масса денег прошла через руки Ландри. – Он поднял свои грязные руки. – Каждый из Ландри представлял собой романтическую и заметную на реке личность. Множество женщин были влюблены в них. Ты могла бы выстроить этих дам в линию отсюда до Нового Орлеана.

– Поэтому ты и проигрываешь свои деньги? Grandmere говорит, что это в крови у Ландри.

– Что ж, она не ошибается. Просто я не такой способный в этом деле, как некоторые из моих родственников. – Дед, улыбаясь, наклонился вперед, промежутки между его зубами, в тех местах, где он вырывал зубы сам, когда боль становилась невыносимой, были темными и широкими.

– Мой прадед, Гиб Ландри, никогда не проигрывал. Знаешь, что это значит? – спросил старик. Я покачала головой. – Игрок, который никогда не проигрывает, имеет меченые карты. – Дед засмеялся. – Они назывались «выигрышными средствами труда». Да, конечно, эти карты давали преимущество. – Дед вновь засмеялся.

– И что с ним случилось?

– Его застрелили на пароходе «Дельта Куин». Когда живешь бурно и опасно, то всегда играешь в азартные игры, – проговорил старик и потянул трос. Мотор зачихал. – Когда-нибудь, когда будет время, я расскажу тебе еще о твоих предках. Несмотря на то, что говорит тебе твоя бабка, – добавил он, кивая на дом. – Ты должна кое-что знать о них. – Он опять потянул трос, и на этот раз мотор завелся и начал урчать. – Мне пора. Нужно брать устриц.

– Мне бы хотелось пригласить тебя на обед сегодня вечером, чтобы познакомить с Полем, – проговорила я, подразумевая под этим свое желание предстать перед другом настоящей семьей.

– Что ты хочешь этим сказать – познакомить с Полем? Твоя Grandmere пригласила его на обед? – с сомнением спросил он.

– Я это сделала. И она разрешила.

Дед долго смотрел на меня, затем повернулся к мотору.

– Нет времени на общение. Должен зарабатывать на жизнь.

Бабушка Катрин с приятельницами появилась на дороге позади нас. Я заметила, что глаза дедушки Джека на мгновение задержались на них, и он поторопился сесть в лодку.

– Grandpere, – закричала я, но он уже запустил мотор, повернул шлюпку, чтобы отплыть как можно скорее, и направился в одно из мелководных солоноватых озер, разбросанных по болоту. Он не оглянулся и еще через мгновение скрылся из виду, лишь ворчание мотора говорило о том, что дед плыл по каналам.

– Что ему было нужно? – сухо спросила бабушка.

– Просто забрал свою шлюпку.

Бабушка продолжала смотреть на пенный след, будто ожидала, что дед появится вновь.

Глаза ее сверкали и сузились до щелочек, как будто понуждали болото навсегда поглотить старика. Вскоре звук мотора замер совсем, и бабушка Катрин вновь распрямилась и улыбнулась двум своим приятельницам. Они быстро возобновили разговор и вошли в дом. Я вдруг подумала, как эти двое могли когда-то полюбить друг друга настолько, чтобы пожениться и завести дочь. Как могла любовь или то, что они принимали за любовь, сделать их такими слепыми по отношению к слабостям друг друга?

Позже, когда подруги бабушки ушли, я помогла ей приготовить обед. Мне хотелось расспросить ее еще о дедушке, но эти вопросы обычно портили ей настроение. Учитывая, что скоро придет Поль, я не стала рисковать.

– Сегодня на обед у нас не будет ничего особенного, Руби. Надеюсь, ты не обещала сыну Тейта шикарного приема.

– О нет, Grandmere. Кроме того, Поль не из таких. По нему никогда не скажешь, что его семья богата. Он так отличается от своей матери и сестер. Все в школе говорят, что они заносчивы, а Поль – нет.

– Возможно, но нельзя жить так, как живут Тейты, и не придавать значения определенным вещам. Это просто не в природе человека. Чем выше ты поднимаешь его, Руби, в своем воображении, тем тяжелее будет разочарование, – предупредила бабушка.

– Я не боюсь этого, – сказала я с такой уверенностью, что она замолчала и внимательно на меня посмотрела.

– Ты вела себя как порядочная девушка, Руби?

– О да, Grandmere.

– Никогда не забывай, что случилось с твоей матерью, – наставляла она меня.

Некоторое время я боялась, что и за обедом бабушка будет поддерживать это облако страха над домом. Но несмотря на ее заверение, что у нас на столе не предвидится ничего особенного, мало что доставляло бабушке Катрин такое удовольствие, как приготовление пищи для того, кто, как она знала, сможет это оценить. И потому начала готовить одно из своих лучших кайенских блюд – джамбалайю. Пока я выполняла ее распоряжения, она сделала пирог с кремом.

– А моя мама тоже хорошо готовила? – спросила я бабушку.

– О да, – улыбнулась она воспоминаниям. – Никто не подхватывал рецепты так быстро и так хорошо, как твоя мать. Она готовила гамбо, когда ей не было и девяти лет, а к тому времени, когда ей исполнилось двенадцать, никто не мог так лихо расправляться с холодильником и приготовить джамбалайю так же хорошо, как она. Когда в твоем дедушке Джеке было еще что-то человеческое, – продолжала она, – он имел обыкновение брать Габриэль с собой и показывать ей все съедобное на болоте. Она быстро все усваивала, и ты знаешь, что говорят о кайенах, – добавила бабушка, – мы можем есть все, что не успевает раньше съесть нас.

Она рассмеялась и замурлыкала одну из своих любимых мелодий. По воскресеньям мы обычно устраивали в доме основательную уборку, но в это, особое, воскресенье я принялась за нее с большим подъемом: вымыла окна так, что не осталось ни малейшего пятнышка грязи, выскребла полы до блеска, вытерла пыль и вычистила все вокруг.