Руби - Эндрюс Вирджиния. Страница 60

Многие вещи, купленные для меня Дафной, удивили Жизель. Затем, когда она немного подумала, ее удивление обратилось в ревность, а затем в гнев.

– Она никогда не покупала мне таких коротких юбок, если только я не устраивала истерику, и эти расцветки, она всегда считала их слишком яркими. Мне нравится эта блузка. Это несправедливо, – ныла она. – Теперь я тоже хочу новые вещи.

– Дафна решила купить мне одежду, которая отличалась бы от твоей. Она думала, что тебе не понравится, если в дополнение к нашим похожим лицам у нас будут и одинаковые наряды, – объяснила я.

Все еще дуясь, Жизель приложила к себе одну из моих блузок и осмотрела себя в зеркале. Затем бросила ее на кровать и открыла ящики шкафчика, чтобы рассмотреть мое белье.

– Когда я купила себе такой же комплект, она сочла его слишком сексуальным, – сказала девушка, держа на весу короткие легкие шелковые вещи.

– Я никогда не носила ничего подобного, – призналась я.

– Хорошо, я заимствую эти трусики, эту юбку и эту блузку на сегодняшний вечер, – твердо сообщила мне Жизель.

– Я не возражаю. Но…

– Но что? Сестры делятся вещами друг с другом, ведь так?

Я хотела напомнить ей о мерзком разговоре утром на лестнице, когда я застала ее возвращающейся с бала. Она говорила, что никогда не позволит мне заимствовать ее красивое красное платье. Но потом я сообразила, что разговор был до того, как отец побеседовал с Жизель. Он действительно повлиял на ее отношение ко мне. А потом я вспомнила еще кое-что, что сказала Дафна.

– Дафна не одобряет, когда девушки обмениваются вещами. Она так сказала, – сообщила я Жизель.

– Предоставь мне волноваться по поводу матери. Она высказывает очень много разных мыслей, а потом идет и делает прямо противоположное, – ответила моя сестра, просматривая блузки, чтобы решить, есть ли еще что-нибудь, что бы она хотела занять.

В результате на первом обеде, где мы собрались как семья, мы с Жизель были одеты в юбки и блузки одного фасона. Жизель посчитала, что было бы занимательно нам обеим уложить волосы во французский пучок. Мы одевались в моей комнате и сидели за моим туалетным столиком.

– Вот, – сказала она, снимая кольцо со своего мизинца и протягивая его мне. – Надень его на сегодняшний вечер. Я не буду надевать никаких драгоценностей – ведь у тебя ничего нет.

– Почему не будешь надевать? – спросила я и увидела озорной блеск в ее глазах.

– Папа хочет, чтобы ты сидела у него слева, а я, как обычно, справа.

– И что?

– Я сяду слева, а ты – справа. Давай посмотрим, узнает ли он подмену.

– О, он узнает. Он понял, что я – это не ты, как только увидел меня, – возразила я.

Жизель не знала, как к этому отнестись – хорошо это или плохо. Я увидела замешательство на ее лице, но вскоре оно сменилось решимостью.

– Увидим, – заявила она. – Я сказала Бо, что между нами есть различия, различия, которые, возможно, могу заметить только я. И я знаю, что именно нас различает, – заявила она, подпрыгивая на стуле. – Сегодня вечером мы разыграем Бо. Ты притворишься, что ты – это я, а я – это ты.

– О, я не смогу этого сделать, – возразила я, мое сердце трепетало от мысли, что я буду девушкой Бо хотя бы на несколько минут.

– Конечно, сможешь. Он же принял тебя за меня, когда увидел впервые, ведь так?

– Это другое дело. Он не знал о моем существовании.

– Я подробно расскажу тебе, как вести себя и что говорить, – продолжала Жизель, не обращая внимания на мое замечание. – О, это будет так забавно, как никогда. Я хочу сказать, по-настоящему забавно. Начнем прямо с обеда, – решила она.

Однако, как я и предсказывала, отец немедленно понял, что мы заняли не свои места за обеденным столом. Дафна, которая подняла брови, как только увидела нас обеих в новой одежде, уселась на свое место. Вначале она не поняла, в чем дело. Но отец запрокинул голову и разразился громким смехом.

– Что тебя так рассмешило, Пьер? – спросила Дафна мужа. Она вышла к обеду одетая в вечернее платье черного цвета с нашитыми в виде слезинок бриллиантами, такими же серьгами в ушах, ожерельем и браслетами. На платье был V-образный вырез, который был достаточно глубоким и открывал начало груди. Я подумала, что дама очень красива и элегантна.

– Твои дочери вступили в заговор, чтобы испытать меня на первом общем обеде, – объяснил Пьер. – Вот это Руби, у нее кольцо с мизинца Жизель, а это – Жизель, она сидит на месте Руби.

Дафна посмотрела на меня, потом на Жизель, потом снова на меня.

– Действительно смешно, – проговорила она. – Неужели вы думали, что мы не заметим разницы? Займите свои места, пожалуйста, – приказала она.

Жизель рассмеялась и встала. Глаза отца поблескивали от удовольствия, но затем выражение его лица изменилось, стало посерьезнее, когда он взглянул через стол на Дафну и понял, что ее это не развеселило.

– Надеюсь, что на этом подобные трюки и закончатся, – заявила Дафна. Она обращалась к Жизель: – Я пытаюсь научить твою сестру надлежащим правилам поведения за столом и в компании с другими людьми. Это и так будет нелегко. И не хватает, чтобы еще и ты подавала плохой пример, Жизель.

– Прошу прощения, – проговорила моя сестра и на минуту опустила глаза. Затем она резко вскинула голову. – Как это ты купила ей такие короткие юбки? Ведь сама же протестовала, когда я хотела такие же в прошлом месяце.

– Это то, что понравилось Руби, – ответила Дафна. Я резко повернула голову. Что мне понравилось?

Мне вообще не было предоставлено возможности высказать свое мнение. Почему она так сказала?

– Хорошо. Я тоже хочу что-нибудь новенькое, – простонала Жизель.

– Можешь, конечно, купить себе несколько новых вещей, но нет оснований выбрасывать весь твой гардероб.

Жизель откинулась на спинку стула и взглянула на меня с довольной улыбкой.

Начали подавать на стол. Мы ели с фарфорового сервиза с цветочным рисунком, этот сервиз, подчеркнула Дафна, был изготовлен в девятнадцатом веке. Она дала понять, что все, вплоть до колец для салфеток, было безумно дорогим, и у меня дрожали пальцы, когда я решилась взять вилку. Я увидела, что вилок было две. Дафна объяснила, как надо пользоваться столовыми приборами и даже как я должна сидеть и держать их.

Я не знала, был ли обед приготовлен специально по случаю нашей встречи, но он показался мне потрясающим.

Мы начали с закуски – крабы под соусом равигот, поданные в половинке раковины морского гребешка. Затем последовали жаренные на решетке корнуольские куропатки с жареным луком-шалотт, коричневым чесночным соусом и креольскими зелеными бобами. На десерт нам подали ванильное мороженое, политое горячим сиропом с виски бурбон.

Я видела, как Эдгар после очередной подачи блюд становился позади Дафны, ожидая, пока она не снимет первую пробу и не одобрит блюдо. Я не могла вообразить, чтобы кто-нибудь был недоволен хоть чем-то с этого стола. Отец просил меня рассказать, чем обычно мы питались на протоке. Я рассказала о гамбо, джамбалайе, домашних тортах и печенье.

– Не чувствуется, чтобы тебя морили голодом, – отметила Жизель. Я просто не могла равнодушно говорить о том, что мы готовили с бабушкой Катрин.

– Гамбо – это не что иное, как тушеное мясо, – заявила Дафна. – Это обычная и простая пища. Она не требует воображения. Ты ведь и сама это понимаешь, не так ли, Руби? – твердо спросила она. Я взглянула на отца, который ожидал моего ответа.

– Нина Джексон замечательный повар. Я никогда не ела ничего подобного, – призналась я. Это понравилось Дафне. Казалось, нам удалось избежать еще одной острой ситуации. Как трудно было мне привыкнуть принижать и критиковать нашу с бабушкой жизнь, но я поняла, что это та валюта, которую мне придется платить за мое настоящее.

Разговор за столом перешел от описания пищи на протоке к Марди-Гра и балу, относительно которого у Дафны были к Жизель вопросы. Жизель описала костюмы и музыку, упомянула об известных Дафне людях. Похоже, они с Дафной сходились во мнениях относительно некоторых семей, их сыновей и дочерей. Устав слушать сплетни, отец начал говорить со мной о моих художественных занятиях.