Руби - Эндрюс Вирджиния. Страница 65

– Как вам нравится в Новом Орлеане, мадемуазель? – спросил он.

– Я просто в восторге. А вы прожили здесь всю жизнь, Эдгар?

– О да, мадемуазель. Моя семья работала у Дюма еще с гражданской войны. Конечно, тогда они были рабами, – добавил он и направился в кухню. Я встала и пошла за ним, чтобы сказать Нине, как мне понравилась приготовленная ею пища. Женщина взглянула на меня с удивлением, но осталась очень довольна. Она была счастлива сообщить мне, что пришла к выводу – я не привидение.

– Если бы было иначе, я убила бы черную кошку в полночь на кладбище, – заявила она.

– О Господи, почему?

– Почему? Дак как же иначе, ведь привидение приходит охотиться. Нужно убить кошку, вынуть внутренности и приготовить их в горячем жире с солью и яйцами. И потом съесть все это, как только остынет, – поучала Нина. Мой желудок начал ворчать.

– Ух, как ужасно, – проговорила я.

– Затем следует в пятницу ночью вернуться на кладбище и позвать кошку. – Глаза Нины широко раскрылись. – И когда кошка отзовется, выкрикнуть имена умерших людей, каких вы знали, и сказать кошке, что верите в дьявола. Кто хоть однажды увидит привидение, он наверняка уже не избавится от него, поэтому лучше всего знать их, как они знают нас. Конечно, – добавила она в сторону, – это лучше всего действует в октябре.

Разговоры Нины о привидениях напомнили мне о рыданиях, которые – в этом я была уверена – доносились из бывшей комнаты Жана.

– Нина, а вы не слышали, что в комнате, когда-то принадлежавшей моему дяде Жану, кто-то плачет? – спросила я.

Ее глаза, которые, как я думала, были и так широко раскрыты, стали еще шире. Только теперь они наполнились ужасом.

– Вы слышали это? – спросила она. Я кивнула, и Нина быстро перекрестилась. Затем она потянулась ко мне и схватила мою кисть. – Идите за Ниной, – скомандовала женщина.

– Что?

Я позволила ей протащить меня через кухню в глубь дома.

– Куда мы идем, Нина?

Она поспешно направлялась куда-то, где я еще не была.

– Это моя комната, – сказала она и открыла дверь. Я замешкалась, затаив дыхание от того, что увидела.

Стены маленькой комнаты были увешаны атрибутами вуду: куклы, кости, клочки чего-то похожего на шкуру черной кошки, пряди волос, связанные кожаными шнурами, искривленные корни и полосы змеиной кожи. Полки были переполнены маленькими бутылочками с разноцветными порошками, множеством желтых, голубых, зеленых и коричневых свечей, банками со змеиными головами, тут же стоял портрет женщины, сидящей на чем-то, что напоминало трон. Вокруг портрета были белые свечи.

– Это Мари Лаво, – пояснила Нина, заметив, что я смотрю на картину. – Королева вуду.

У Нины была небольшая кровать, ночной столик и ореховый комод.

– Садитесь, – сказала она, указывая на единственный стул. Я медленно села. Женщина направилась к своим полкам, нашла что-то, что ей было нужно, повернулась ко мне и вложила в мою руку небольшую керамическую баночку. Я понюхала содержимое.

– Самородная сера, – пояснила она, когда я состроила гримасу. Затем женщина зажгла белую свечу и пробормотала молитву. Она сосредоточила взгляд на мне и сказала: – Кто-то наверняка навел на вас порчу. Вам нужно отогнать злых духов.

Нина поднесла свечу к керамической баночке и погрузила пламя в ее содержимое так, чтобы сера загорелась. Небольшая струя дыма взвилась вверх. Вонь была жуткая, но Нина, казалось, успокоилась, видя, что я, несмотря ни на что, продолжала держать баночку.

– Закройте глаза и наклонитесь так, чтобы дым касался лица, – приказала она. Я так и сделала. Через некоторое время женщина сказала: – О'кей, хорошо. – Затем взяла у меня из рук баночку и загасила огонь. – Теперь у вас все будет в порядке. Хорошо, что вы делаете, как я говорю, и не смеетесь надо мной. Но я помню, вы говорили, что ваша бабушка была знахаркой, так?

– Да.

– Это хорошо для вас, но помните, – предупредила она, – злые духи стараются проникнуть прежде всего в праведников. Это для них более ценная победа.

Я кивнула.

– А кто-нибудь еще слышал плач наверху, Нина?

– Нехорошо вести разговоры об этом. Помяни черта, и он войдет в твою дверь, улыбаясь и покуривая длинную тонкую черную сигару. Ну, теперь пойдем обратно. Скоро мадам спустится к завтраку, – сказала Нина.

Я вновь последовала за ней, и точно, когда я вошла в столовую, я увидела Дафну, сидящую за столом в законченном утреннем туалете.

– Ты уже позавтракала? – спросила она.

– Да.

– А где Жизель?

– Думаю, еще наверху, – ответила я. Дафна состроила гримасу.

– Это смешно. Почему она еще не встала, как все мы? – спросила дама, хотя сама только что спустилась из спальни. – Поднимись наверх и скажи ей, что я жду ее внизу немедленно, пожалуйста.

– Да, мэм, – ответила я и поспешила по лестнице наверх. Я тихо постучала в дверь Жизель, а потом открыла ее и обнаружила, что та лежит на боку и спит все так же в одежде, в которой была вчера вечером.

– Жизель, Дафна хочет, чтобы ты проснулась и сошла вниз, – сказала я, но сестра не пошевелилась. – Жизель. – Я потолкала ее в плечо. Она застонала, перевернулась на другой бок и вновь закрыла глаза. – Жизель.

– Уходи, – вскрикнула она.

– Дафна хочет, чтобы ты…

– Оставь меня в покое. Я ужасно себя чувствую. Голова просто раскалывается, а желудок словно ободрали внутри.

– Я тебе говорила, что так и случится. Ты выпила слишком много и слишком быстро.

– Очень мило с твоей стороны, – заявила она, но глаза все еще были плотно закрыты.

– Что я должна сказать Дафне? Жизель не отозвалась.

– Жизель?

– Мне все равно. Скажи ей, что я умерла, – проговорила сестра и натянула подушки на голову. Некоторое время я смотрела на нее, а потом поняла, что она и не думает двигаться с места.

Дафне не понравилось мое сообщение.

– Что значит не хочет вставать? – Дама поставила чашку с кофе на блюдце так резко, что я подумала, фарфор разобьется. – Чем вы занимались вчера вечером? – потребовала она ответа, глаза ее подозрительно сощурились.

– Мы просто… разговаривали с Бо и его другом Мартином, – сказала я. – Там, на воздухе у бассейна.

– Просто разговаривали?

– Да, мэм.

– Называй меня мама или Дафна, но не мэм. Это меня старит, – резко заявила она.

– Прости… мама.

Некоторое время она яростно смотрела на меня, а затем встала и важно вышла из столовой, оставив меня с бешено бьющимся сердцем. Я не совсем солгала, думала я. Я просто не сказала всей правды, но если бы сказала все, то подвела бы Жизель. Даже и так я чувствовала себя нехорошо. Мне не нравилось что-то утаивать или кого-то обманывать. Дафна была так расстроена, что тяжело топала, поднимаясь по лестнице.

Я раздумывала, чем бы мне заняться, и решила пойти в библиотеку, выбрать книгу и провести время за чтением до прибытия моего учителя живописи. Я перелистывала страницы какой-то книги, когда услышала визг Дафны на верхней площадке лестницы:

– Руби!

Я положила книгу и поспешила к двери.

– РУБИ!

– Да?

– Сейчас же поднимись сюда, – потребовала дама.

О нет… я думала, она обнаружила состояние Жизель и хочет услышать всю историю от меня. Что делать? Как мне выгородить Жизель и не лгать? Когда я добралась до верхней площадки, я посмотрела через коридор и увидела, что дверь моей комнаты широко открыта и Дафна стоит там, а не в комнате Жизель. Я медленно подошла.

– Входи, – скомандовала Дафна. Я вошла. Она стояла, плотно сложив руки под грудью, с прямой спиной и поднятыми плечами. Кожа вокруг ее подбородка была так натянута, что, казалось, вот-вот разорвется. – Я знаю, почему Жизель не может встать, – заявила дама. – Значит, вы обе всего-навсего беседовали с молодыми людьми вчера вечером?

Я ничего не ответила.

– Так, – проговорила она, вытянула правую руку и указала на мой шкаф. – Что это стоит в твоем шкафу? Что это? – пронзительно закричала она, когда я не ответила на ее вопрос.