Любовный узел, или Испытание верностью - Чедвик Элизабет. Страница 114

– Я попаду в ад, если не найду лекарства, – с отчаянием отозвался он. – Я заплачу золотыми византинами, Кэтти.

– За все золото в мире ты не купишь моей помощи для такого дела.

За ее спиной надолго замолчали, затем Луи сказал:

– А что если я дам отказ от нашего брака, чтобы ты могла обвенчаться с Паскалем? Что если я получу церковный развод?

Было кратчайшее, едва уловимое мгновение, когда Кэтрин, к своему полнейшему отвращению, чуть было не откликнулась, и потому ее ужас удвоился. Он предлагал ей самое заветное желание за абсолютно невозможную цену.

– Может быть, у тебя не проказа, – произнесла она, скрипнув зубами – Может быть, просто твоя гнилая душа начала просвечивать сквозь кожу.

Она повернулась и, совершенно посерев, посмотрела ему прямо в лицо:

– Мне не нужны ни твои деньги, ни твои предложения, ни сам ты.

Они пристально глядели друг на друга. Затем Луи опустил глаза и пожал плечами.

– Мне казалось, в тебе больше сострадания, но, как видно, я ошибся. Любой посторонний проявит большее милосердие. – Его губы сложились в горькую улыбку. – Не шипи, Кэтти, я найду кого-нибудь менее самодовольного, кого можно купить.

Кэтрин подошла к двери и положила руку на засов. Внутри ее всю трясло, но движения были уверенными.

– Не здесь, – сказала она – Не в Бристоле. Я расскажу о тебе всем повитухам, а затем пойду и поведаю все шерифу. К этому моменту ты будешь либо на борту ирландской галеры, либо так далеко, насколько тебя сможет унести полным галопом лошадь. – Ее глаза были холодными и ясными. – В противном случае тебя повесят.

– Ты не сделаешь этого – В голосе Луи прозвучала неуверенность.

– Проверь, – бросила она, рывком распахнула дверь и вылетела на улицу под моросящий дождь.

Луи уставился на дверь и прислушался к отзвуку, с которым она захлопнулась. Сперва он просто не поверил, что она пригрозила ему, а затем ушла, не дав возможности оставить за собой последнее слово. Сразу за недоверием пришли гнев, а потом, поскольку это ведь был Луи, крайняя ярость. Она была его женой, она не имела права не слушаться. Нужно было бросить ее на колени и вбить почтение, а не уговаривать и предлагать. Ему не понравилось то, с каким видом она сказала, что предупредит других повитух в городе, а затем отправится к шерифу. Если она действительно так поступит, то он превратится в беглеца, станет не охотником, а дичью, за которым гонятся и болезнь, и необходимость достать лекарство. Никто не потерпит общества прокаженного.

– Ведьма! – ругнулся Луи, схватил со стены пояс с мечом и распахнул дверь. Ее нужно было остановить.

Кэтрин бежала, не глядя на лужи, хотя уже промочила ноги и забрызгала грязью платье. Дождь на ее лице смешался со слезами. Дул холодный ветер, но дрожь, сотрясавшая ее тело, была вызвана потрясением. Встреча с Луи даже при обычных обстоятельствах была бы достаточно сложной, но сейчас она получилась поистине адской. Снова и снова слышала она, как он спокойно и даже улыбчиво излагает свое страшное требование тоном, в котором не было ни тени сомнения, что она согласится. Образы по-прежнему кружились вокруг ее головы. Если она перестанет бежать, то ее опять начнет рвать.

– Кэтрин, подожди!

Она повернулась и прищурилась в косых струях дождя. Луи махал ей рукой и бежал по переулку. На нем не было плаща, темные волосы не покрывали ни шляпа, ни колпак, но, хотя он не успел накинуть что-нибудь для защиты от непогоды, он надел пояс с мечом.

Этого было достаточно. Если она подождет, то погибнет. Кэтрин резко отвернулась и снова побежала, одновременно передвинув на живот свою сумку и судорожно нащупывая там нож, подаренный Оливером. Если он настигнет ее, она им воспользуется. Промелькнуло воспоминание о Рэндале де Могуне. Она снова видела себя зажатой в углу, чувствовала ветер, поднятый клинком, и жгучую боль в боку. Луи не станет убивать ее на глазах у свидетелей. Он поймает ее, затащит в какой-нибудь проулок трущоб, и заставит ее замолчать там. Это достаточно просто. Однажды она уже чуть было не стала жертвой. Она не собиралась становиться жертвой сейчас.

Бежать в юбках было трудно. Тяжелый мокрый подол бил по ногам. Люди провожали ее любопытными взглядами. Даже в этой части города редко увидишь бегущую женщину. За спиной раздавалось дыхание Луи, и Кэтрин знала, даже не оборачиваясь, что он догоняет ее. Он всегда был быстр на ноги, а до знакомых соседей у замка оставалось невероятно далеко. Перед Кэтрин на фоне крепостной стены возникла церковь Святого Николая, и она удвоила свои усилия. Если удастся забежать внутрь, она окажется в безопасности.

– Держи ее! Держи девку! – закричал сзади Луи, преследуя ее чуть ли не по пятам. – Эта воровка украла мой кошелек! Держи ее!

Навстречу Кэтрин выпрыгнул какой-то мужчина, расставив руки. Кэтрин всхлипнула и быстро пригнулась. Его пальцы сомкнулись на плате, и на один страшный, сбивший дыхание миг, он рывком дернул ее назад. Затем ткань подалась, взметнулись черные пряди, Кэтрин снова была свободна и бежала. Однако задержка позволила Луи выиграть драгоценные ярды, и она уже понимала, что не успеет добраться до церкви.

– Она пошла принимать роды в Причальный переулок, – повторила Агата на нетерпеливые расспросы Оливера. – Не знаю, сколько она там пробудет. Эльдред увел ее примерно час назад. – Агата склонила голову на бок и с тревогой взглянула на рыцаря. – Что-нибудь не так, милорд?

Оливер смотрел на полную старуху, на своих сыновей, деливших ее колени. Генри с орехово-зелеными глазами Кэтрин, Саймон с серыми, как у него. Розамунда сидела у их ног, собирая в узор пять разноцветных шерстяных ниток. Ее глаза были темными и яркими, как у Луи, и Оливер вовсе не собирался отдавать ее этому человеку. Кэтрин тоже. И его не заботило, чем придется расплачиваться.

– Да, – сказал он. – Мне необходимо видеть Кэтрин немедленно. Ты не сможешь задержаться еще немного и посмотреть за детьми?

– Конечно, милорд. – В глазах прачки сквозило откровенное любопытство, сменившееся страхом, когда рыцарь вынул из сундука меч и нацепил его на пояс.

– Ты сказала, Причальный переулок? Агата сглотнула.

– Да, милорд. Примерно посередине, рядом с баней.

Последний раз посмотрев на прачку и детей, Оливер вышел. Тонкие, как паутина, струи дождя шептали на ветру, небо было тускло-серым. Он повернул по Корнстрит и направился к реке, прикидывая на ходу, что скажет Кэтрин. Первый импульс был рожден инстинктом, не разумом. Он знал только, что присутствие Луи опасно, что Кэтрин должна быть рядом с ним, как ребро у Адама. Ему необходимо было видеть ее, держать, касаться и чувствовать, что Луи бессилен.

Оливер нисколько не сомневался в Кэтрин, но испытывал огромный страх, что Луи каким-то образом сможет отбить ее обратно. Эта мысль заставила его ускорить шаги и тихо выругаться. Когда он добрался до улицы Святого Николая и повернул направо, его рука лежала на рукояти меча, а все встречные поспешно расступались.

– Держи ее! Держи девку!

Крик ворвался в его сознание. Быстро глянув влево, Оливер увидел бегущую изо всех сил, а вовсе не притворно, женщину. В то же мгновение он понял, что это Кэтрин и что за ней, словно волк за ланью, гонится Луи. Какой-то человек встал на ее пути, в его руке остался сорванный плат. Черные волосы Кэтрин разметались за ее спиной. Она побежала, а затем резко обернулась лицом к преследователям, держа наготове нож.

Оливер выхватил из ножен меч и рванулся вперед.

– Стойте, именем принца Генриха! – проревел он.

Горожанин, схвативший плат Кэтрин, резко остановился как раз вне пределов досягаемости ее ножа. Его лицо горело от бега и возбуждения.

– Это девка, сэр. Она украла кошелек!

– Оливер! – облегченно всхлипнула Кэтрин, но продолжала сжимать рукоять ножа. Луи тоже затормозил, глядя на Оливера лихорадочно горящими глазами. Оливер ответил неумолимым взглядом. Его страх и гнев перегорели; теперь он был холоден и тверд, как лед.