Заложница любви - Уиндзор Линда. Страница 59

– Ваших покойников потревожили?

– Эти дьяволы промчались по кладбищу и посбивали могильные камни, как будто сражались с ними!

– Я говорю о могилах, – уточнил Ульрик. – Выкапывали они тела?

Крестьянин нервно теребил шапку.

– Нет, милорд. У них не было времени. Они были слишком заняты тем, что выгоняли наш скот и наших свиней и сжигали амбары и дома. Они схватили дочь старого Эрвина, но она убежала от них, еще, прежде, чем они добрались до холмов, и пряталась, пока разбойники не перестали ее искать.

Ульрик выпрямился.

– Где она? Я хотел бы расспросить ее, в каком направлении злоумышленники уехали… или же… хотел бы услышать все, что она может рассказать нам.

– Девочка не сказала ни одного толкового слова, с тех пор как прибежала обратно. Платье у нее было все изорвано, а лицо исцарапано ветками деревьев. Ее везли, перекинув через седло.

– И все-таки я хотел бы ее видеть.

Человек бросил взгляд через плечо на людей, столпившихся за его спиной, и махнул им. В толпе послышался шепот и топот ног. Чем ближе кого-то подталкивали к краю толпы, тем пронзительнее становились протестующие крики. Ульрик поднялся на ноги.

– Поставьте ее в конце стола, – попросил он.

Грязное оборванное существо бросило взгляд на высокого рыцаря и забилось в истерике. Девочка сопротивлялась отчаянно, пока крестьяне тащили ее к столу.

– Нет!

Мужчины остановились по знаку, данному Ульриком. Бронуин с интересом наблюдала за своим мужем, который сошел с возвышения и приблизился к испуганной девочке-подростку. Когда он снова заговорил, то обратился к ней со звучными словами, произнесенными мягко и чисто. «Он говорит на уэльском наречии!» – поняла Бронуин, не веря своим ушам. Все ее попытки проклинать и ругать Ульрика на его языке, чтобы он в полной мере мог понять, силу ее презрения, оказывается, были ни к чему. Она вполне могла бы воспользоваться родным уэльским говором и значительно углубить значения наносимых ему оскорблений. Но Бронуин тут же совсем забыла о своем удивлении, глядя, как Ульрик Карадокский опускается на колени перед девочкой.

– Иди сюда, девонька. Я твой защитник, а не враг, – лорд обратился к мужчинам: – Как ее зовут?

– Авала.

Улыбка, с которой Ульрик снова обратился к девочке, была такой теплой, что даже статуя оттаяла бы и заговорила с ним. Его золотистые волосы, кудрями падавшие на плечи, и красивое лицо с правильными чертами напомнили Бронуин одну из римских статуй – Апполона, бога солнца. Он нежно взял руку девочки и поднес к губам.

– Авала, – мягко повторил лорд Карадок ее имя.

Он смотрел на девочку поверх ее руки, и озорные искорки мелькали в его глазах.

– Не удивительно, что они забрали тебя с собой, сладкое яблочко, потому что ты, несомненно, самая красивая во всей деревне. А еще они, видно, подумали, что ты хоть и красавица, но не сообразишь, как убежать от них.

«Что за восхваления рассыпает этот дьявол?» – удивлялась Бронуин, задетая льстивыми нотками в голосе мужа. Боже мой, это же простая деревенская девчонка! Похоже, не мылась с прошлого лета! И уж ясно, что гребень давным-давно не касался спутанной массы волос.

– Но я-то знаю, – мягко продолжал Ульрик, – они не подумали, что ты заметишь, куда они тебя везут! А ты заметила, правда, Авала?

Девочка, успокоенная звуками голоса Ульрика, подозрительно уставилась на него сквозь пальцы другой руки, которой закрыла себе лицо.

– Бланкард, дайте чашу с фруктами из буфета!

Управляющий поторопился исполнить указание Ульрика. При появлении фруктов, лицо Авалы оживилось. Кончик языка девочки скользнул из одного угла рта в другой, в то время как темные глаза перебегали с лица Ульрика на яблоки и обратно.

– Ну, бери!

Бедное дитя, наверное, никогда не попадало в замок и, тем более, не получало угощение с господского стола. Она посмотрела на Ульрика так, будто он отрубит ей руку, если она послушается. Понимая переживания девочки лучше, чем то казалось Бронуин, молодой лорд выбрал одно яблоко и протянул его.

– Вот, возьми! Это мой тебе подарок.

Авала жадно выхватила яблоко из рук Ульрика и прижала к груди.

– Можешь ты надуть этих дьяволов и сказать мне, по какой дороге они поехали, когда покинули деревню?

Авала яростно затрясла головой.

– Колдуны!

– Колдуны? – переспросил Ульрик. – Колдуны, а не дьяволы?

Девушка кивнула и, все так же прижимая яблоко к груди одной рукой, другой описала круг. Потом, вырвавшись из рук мужчин, ослабивших хватку, девочка отбежала к северо-западной стене, бормоча что-то так быстро, что даже Бронуин не смогла все понять.

– Она что-то говорит о том, как они ускакали на конях в море, – сообщила Бронуин своему сбитому с толку супругу.

– Колдун и его люди скакали по берегу?

Девочка неуверенно кивнула, а потом торопливо вернулась к своим сторожам, словно опасаясь, как бы разбойники снова не налетели на нее в любой момент, раз она их выдала. Авала снова начала бормотать и показывать на стену.

– Они не ушли в холмы! – воскликнула Бронуин, которой передалось возбуждение свидетельницы. – Они пересекли низину и ушли в море!

– По берегу, который заливает прилив? – переспросил Ульрик, заглушая своим голосом поднявшийся шепот, так как собравшиеся принялись обмениваться догадками.

Авала снова лихорадочно закивала.

– Проклятье! – выругался рыцарь, оборачиваясь к своему отряду. – Их следы, должно быть, смыты приливом!

Услышав возглас Ульрика, девочка с визгом спряталась за спины своих спутников. Усилием воли подавив вспышку гнева, рыцарь вынул оставшиеся яблоки из чаши.

– Это тебе, Авала. Ты так же храбра, как мила и красива. Твой лорд благодарит тебя и обещает обратить свой гнев на колдуна и его людей, чтобы отомстить за народ Карадока.

Ульрик выпрямился и обратился к толпе.

– Я всем вам даю слово, мой прево с отрядом и я будем следить за берегом, пока не выясним, где на сушу из моря снова выйдут разбойники. Бланкард, суд окончен. Я выезжаю немедленно.

Авала ухитрилась захватить в руки штук восемь яблок, не позволяя остальным помочь ей, и устремилась прочь из зала. Сама не зная почему, Бронуин позавидовала сочувствию, проявленному ее мужем к безумной девочке. Все так же сидя в своем кресле, продолжала она наблюдать, как лорд отдает приказы о приготовлениях к отъезду.

– Три деревни, и все на побережье! – произнес он, как бы вторя своим мыслям.

– И три основных поставщика припасов в Карадок, милорд, – напомнил ему управляющий. – Низины – самая плодородная земля в графстве.

– Может быть, это сам Эдуард? – Бронуин закусила нижнюю губу, но было поздно: крамольная мысль оказалась высказанной достаточно громко, чтобы все услышали. – Это всего лишь шутка, милорд!

Холодный пристальный взгляд Ульрика выразил все, что он хотел сказать. Ирония судьбы – он сам и его рыцари отрезали уэльсцев от их запасов продовольствия – не ускользнула от его внимания.

– Любезные рыцари, моя добрая жена немного не в себе, после того как в ее пишу попал яд. Прошу вас простить ей эту неловкость и дать указания оруженосцам готовить коней к выезду.

Выгнув дугой золотистую бровь, он обратился к Бронуин:

– Это будет освежающая перемена, миледи. Мы согреемся на ветру и в морских брызгах после пронизывающего холода этой комнаты.