Завещание ворона - Вересов Дмитрий. Страница 2

— Знаешь, дорогой, засунь свой мужской шовинизм себе в задницу и обслужи себя сам.

Аланна хрипло рассмеялась. Алекс надулся.

— Не вредничай, — примирительно сказала Таня Розен, положила несколько сочных кусков на тарелку и придвинула Алексу. — В конце концов, мужчины все это приготовили.

— Хотя бы не кури за столом, — нашла асимметричный ответ Аланна. — Сесиль не переносит дыма.

— Нитшево, — вспомнила Сесиль еще одно русское слово, но тут же вернулась к английскому: — Главное, чтобы Крис не видел. Он так печется о моем здоровье, бедняжка.

Но Крис был поглощен беседой с Полем Розеном и не заметил, ни как Алекс Кайф — в прошлой жизни Шурка Неприятных — бессовестно обкуривал его дорогую Сесиль, ни как она сама, греховодница, в нарушение заповедей единственно истинной церкви Святых последних дней, украдкой осушила еще один стакан вина...

Потом все ели шашлыки и смеялись, потом Поль принес гитару, и Таня запела, а Аланна, по просьбе Криса, шепотом переводила ему:

— Мама, тебе не следует шить мне длинное красное платье...

Вечерело, с гор повеяло холодом, все перешли в гостиную, Аланна сварила глинтвейн и кофе, а для Криса с Сесиль — фруктовый отвар.

Однако вечеринке не суждено было закончиться мирно.

С противоположных сторон к дому Кайфов одновременно подкатили две машины. Из сине-желтого городского такси выбрался старый профессор Вилаи, отец Криса, а из черного джипа — похожий на борца-тяжеловеса громила в дорогом вечернем костюме. Аланна представила его, как своего старшего брата Кевина.

Облобызавшись со всеми на европейский манер, профессор взял Поля Розена под локоток, и они погрузились в какую-то высоконаучную дискуссию, то и дело прикладываясь к объемистым кружкам с глинтвейном. Кевин же принялся развлекать народ светской беседой.

— Сестренка всегда была из нас самая башковитая. Еще в младших классах на всех конкурсах призы брала, и кличка у нее была — Полли-колледж. А уж серьезная — ни свиданок, ни танцулек, матушка ей, бывало, даже выговаривала за это: мол, так в девках и помрешь. Честно говоря, со временем мы все так стали думать, а она, поди ж ты, такого волосатика оторвала. Ну что, академик, это там у вас не виски часом?

— А то! Тебе со льдом или чистого?

— А ну его, лед этот!

— Вот и я так думаю...

— Виски — это славно! — оживился профессор. — Как это я сразу не заметил! Извините, Поль...

— Папа, не увлекайся, — тихо проговорил Крис, приблизившись к отцу.

— А ты отстань! — тоже тихо, но яростно отозвался профессор. — Нашелся воспитатель!

— А вот вас я что-то прежде не видел, — обратился Кевин к Сесиль. — Как, вы сказали, вас зовут? Сие?

— Сесиль...

— Это чье ж такое имечко будет? Испанское?

— Французское.

— Так вы француженка?! И что, в Париже бывать доводилось?

— Я там родилась и прожила двадцать пять лет.

Кевин отставил бокал и принюхался, склонившись к Сесиль.

— Странно... Что-то от вас не так пахнет...

— Что такое?! — Сесиль надменно выпрямилась. — Что вы себе позволяете?

— Нет, нет, вы не так поняли, я не говорю ничего плохого про запах глицеринового мыла «Грейси», он натуральный, гигиеничный и, я бы сказал, истинно американский... А француженка, тем более парижанка, пахнет совсем иначе.

— А вы специалист по парижанкам? — саркастически осведомилась Сесиль.

— Сесиль, он специалист по товарам для женщин, — со смехом сказала Аланна.

— Вы в «Глобе» бывали? Ну, на Западной Главной? Я там совладелец и управляющий! — с гордостью заявил Кевин. — Как, неужели не были? Обязательно надо, обязательно. Не хочу хвастать, но в своем деле мы лучшие во всем штате. К нам поступают лучшие товары прямо из Европы, не какой-нибудь там Китай или Турция!.. В прошлом году я лично летал в Париж отбирать коллекции. Славный городишко, только официанты сплошь хамье, хуже здешних, честное слово... Нет, вы непременно должны к нам наведаться, мы вас знаете как разоденем, подберем лучший парфюм, косметику, вы у нас будете такая красавица, как... — Кевин на мгновение примолк, подыскивая сравнение, остановил взгляд на Тане. — Как наша несравненная Тара...

— Кевин, меня зовут Таня...

Таня Розен сказала это без улыбки, но видно было, что она польщена.

— О, прошу прощения... Заходите к нам, Сесиль, не пожалеете, мы из вас настоящую леди сделаем, родной муж не узнает...

— Ты бы, братец, все-таки... — начала Аланна, но ей не дал договорить доселе молчавший Крис.

— Ну, знаете, это уже переходит!.. Ты что, козел, намекаешь, что моя жена — не настоящая леди?!

Все разом притихли.

Неловкую паузу неожиданно нарушили аплодисменты профессора Вилаи.

— Браво, сынок! А теперь по морде!

— Джордж! — возмущенно воскликнула Сесиль. — Алекс, профессору больше не наливайте!

— А ты, братец, тоже хорош, — напустилась на Кевина Аланна. — В своем торговом раже такое иной раз сказанешь. Проси прощения!

— Простите, сэр, я вовсе не имел в виду кого-то обидеть, тем более вашу супругу... — промямлил Кевин.

— Да ладно...

Неловкость была кое-как заглажена, но настроение у Сесиль упало. Выждав для приличия несколько минут, она отозвала мужа в сторонку.

— Мы едем домой! — безапелляционно заявила она.

— Пожалуй... — согласился Крис. — Только придется прихватить отца, а то без нас надерется тут. Будут проблемы...

Им не без труда удалось убедить старика покинуть вечеринку и отправиться с ними.

Полдороги профессор молча дулся, а потом его понесло.

— А ведь прав, прав был этот лавочник! Ты посмотри, в кого ты превратил свою жену! Разве для того наша семья в свое время бежала от Хорти и его приятеля Адольфа, чтобы здесь, в Америке, нарваться на те же самые «киндер, кюхе, кирхе»?! Это надо же, испортить такую бабу! Умную, стильную! Нашел бы какую-нибудь коровищу в своей чертовой секте!

— Отец! Я запрещаю тебе в таком тоне говорить о нашей церкви!

— Сопли подотри запрещать-то! У всех дети как дети, а мой — стыдно сказать! — мормон!

— Знаешь, за тебя мне бывает стыдно гораздо чаще!

— Что?!.. Сесиль, останови-ка... Эй ты, выходи, поговорим! У меня давно руки чесались расквасить тебе физиономию!

— Замолчи! Сесиль, не останавливайся!

— Что, неужели струсил?!

— Отец, ты же знаешь, что я никогда в жизни не подниму на тебя руку...

— Вера запрещает? — саркастически осведомился профессор.

— Вера здесь не при чем! Существуют общечеловеческие нормы морали...

— Бла-бла-бла!... Сесиль, детка, как ты только выносишь этого елейного ханжу? На твоем месте я бы давно придушил его, и любой суд меня оправдал бы...

Сесиль резко дала по тормозам.

— Все, лично я приехала, надо убедиться, что все в порядке, и отпустить Кончиту... Крис, пересядь за руль-Джордж, извините, что не приглашаю зайти, но дети уже спят...

— И в вашем доме не водятся напитки, пригодные к употреблению нормальными людьми... Ладно, Сесиль, вали к своим чадам. На Рождество подарю тебе большой ящик презервативов... Эй ты, изувер, трогай, что ли, что-то у меня голова болит, не иначе, от общения с тобой... Проводив взглядом автомобиль, Сесиль двинулась к дому. В гостиной горел яркий свет, из открытого окна звучала какая-то латинская танцевальная музыка — то ли мамбо, то ли сальса. Должно быть, Кончита, уложив детей, дожидается возвращения хозяев. Но при этом совершенно необязательно устраивать такую иллюминацию, да и музыку можно бы поставить не так громко. Девчонка стала слишком много себе позволять, надо с ней серьезно поговорить...

Внутренне готовясь к серьезному разговору, Сесиль поднялась по ступенькам крыльца, нащупала в сумочке ключи.

Голоса, доносящиеся из открытого окна гостиной, заставили ее замереть.

— Две тройных текилы, гавану за пятнадцать долларов и еще... Пожалуй, две дорожки кокаина... Надеюсь, у вас хороший кокс?

— Наилучший, сэр, прямые поставки из меделинского картеля... Еще что-нибудь, сэр? Мэм?