Ливень - Браун Сандра. Страница 16

…На следующий день после столь неожиданного открытия они пришли к доктору Кинкэйду и сейчас сидели у него в кабинете. Накануне вечером Элла и Рейнуотер вновь и вновь проверяли удивительные способности Солли. Мальчик ни разу не ошибся в выборе, хотя костяшки домино лежали перед ним точками вниз и ему приходилось их переворачивать и подбирать.

Утром, сразу после завтрака, Элла отправила Маргарет к доктору с запиской. Она вкратце описала то, что произошло вечером, и поинтересовалась, не могут ли они с Солли прийти сегодня на консультацию.

Молодая женщина намеренно не стала пользоваться телефоном, поскольку местные телефонистки все, как одна, были завзятыми сплетницами. Элла не желала, чтобы кто-то знал о том, какие у них новости, потому что понимала — в городе к этому могут отнестись по-разному.

Люди привыкли опасаться всех, кто хоть в чем-то отличается от них. Особенно нетерпимы они по отношению к тем, кого считают умственно отсталыми. Им кажется, что всех «дурачков» необходимо изолировать от общества — разумеется, ради блага «нормальных» людей.

Когда Элла была еще девочкой, в их городе жил парень по имени Дули. Он был совершенно безвредный и даже очень милый и приятный. Однако разум Дули оказался слишком прост для того, чтобы разобраться в реалиях и хитросплетениях городской жизни, а его чрезмерное дружелюбие у многих вызывало резкое отторжение.

Как-то раз Дули забрел во двор одной пожилой вдовы. Элла не сомневалась, что он сделал это совершенно случайно. Также ненароком он заглянул через окно в спальню женщины, которая в это время одевалась. Та подняла страшный крик, и бедного Дули отправили в лечебницу для умственно отсталых. В ней он и прожил до конца жизни…

В душе Элла страшилась того, что и Солли не удастся избежать принудительного лечения. Один случайный проступок, вроде того, что совершил Дули, и ее сына отправят в больницу. Именно поэтому она так бдительно смотрела за ним, не желая давать повода для сплетен и пересудов.

Доктор Кинкэйд прислал с Маргарет ответную записку, в которой просил их прийти в три часа — после того, как у него закончится прием пациентов. Дэвид Рейнуотер очень вежливо поинтересовался у Эллы, может ли он сопровождать их к доктору, и она согласилась — отказать было неудобно. В конце концов, ведь это он помог Солли проявить свои способности.

В небольшую комнату, служившую доктору кабинетом, их проводила миссис Кинкэйд — тетя Дэвида. Она сказала, что ее супруг подойдет через минуту, и предложила им что-нибудь прохладительное. И Элла, и Рейнуотер отказались, но молодая женщина согласилась взять леденец для Солли. И действительно, доктор пришел очень быстро. Он вошел в кабинет, держа в руках коробку с домино.

Рейнуотер стал раскладывать на столе черные костяшки — точками вниз. Сердце у Эллы бешено забилось. Однако она волновалась напрасно — Солли их не подвел. Он собрал все в безупречном порядке. Доктор Кинкэйд удивленно покачал головой. После этого он и сказал им ту самую фразу.

— Учеными идиотами? — в смятении переспросила Элла.

Доктор понял, что так задело молодую женщину, и поспешил добавить:

— Термин не очень удачный, не спорю. Но до тех пор, пока медицинское сообщество не придумает что-нибудь другое, эта аномалия психического состояния будет называться именно так.

— Аномалия, — задумчиво повторила Элла. — Но что же это такое конкретно?

— Никто не знает. — Доктор Кинкэйд кивнул на книгу, лежавшую у него на столе. — Полагаю, вы слышали аббревиатуру «IQ». Это своего рода подсчет коэффициента интеллектуального развития человека. Понятие не так давно вошло в обиход, но уже широко используется.

Элла и Рейнуотер кивнули, и доктор продолжил:

— Сейчас людей, чей ай-кью дотягивает только до двадцати единиц, мы называем умственно отсталыми, но в течение очень длительного времени их именовали идиотами. — Доктор надел очки, открыл книгу и углубился в текст. Потом он поднял глаза и стал говорить, обращаясь в основном к Элле: — В конце девятнадцатого столетия один немецкий врач провел детальное исследование в группе людей, страдающих классической формой умственной отсталости, но при этом обладающих удивительными, даже невероятными способностями. У них могли проявляться математические или музыкальные таланты, не говоря уже о том, что они мгновенно запоминали очень и очень многое. Соединив термин, характеризующий крайнюю умственную недостаточность, с французским словом, значение которого мы могли бы перевести как «высоконаучный», он и ввел в психиатрию понятие «ученый идиот» [2].

— И, по вашему мнению, Солли относится к этой категории? — Хотя Элле решительно не нравился термин, о самой болезни она хотела узнать как можно больше.

— Сказать наверняка трудно. — Доктор Кинкэйд снял очки. — Я не специалист, миссис Баррон. Да, мне доводилось слышать о существовании таких людей, но не более того. Готовясь к разговору с вами, я почитал вот это. — Он опустил руку на лежавшую перед ним книгу.

Элла и Рейнуотер молчали.

— Откровенно говоря, — продолжил доктор после короткой паузы, — мне так и не удалось найти ничего конкретного. Информация по данному вопросу очень скудна и к тому же противоречива. Лишь несколько психиатров во всем мире занимались изучением подобных состояний, но даже им неясно, почему их пациенты обладают такими неординарными способностями. Никто не смог исчерпывающе объяснить, как возникают подобные аномалии развития. Возможно, изменения начинаются еще во время беременности, когда формируется мозг ребенка. Может быть, это результат родовой травмы… Не исключено, что в основе всего — сильное эмоциональное потрясение. — Доктор пожал плечами.

Элла, помедлив, сказала:

— Я постоянно мучаюсь сомнениями, не было ли моей вины в том, что случилось с Солли. Может быть, он стал таким потому, что я что-то сделала не так — до родов или после?

Молодой женщине было нелегко сделать такое признание. Доктор Кинкэйд посмотрел на нее и ободряюще улыбнулся:

— Полагаю, вы ни в чем не виноваты, миссис Баррон. Если бы это случилось во время беременности, мы бы имели дело с немедленным явным отклонением. Роды у вас принимал я и могу заверить, что прошли они вполне благополучно. А если бы в раннем детстве Солли получил травму или пострадал от болезни, достаточно серьезной для того, чтобы оказать воздействие на его мозг, вы бы об этом наверняка знали. Теории, касающиеся развития этой аномалии, столь разнообразны, что ни одна из них не может считаться окончательной. По крайней мере, так кажется лично мне. Рискну предположить, что изменения происходят все-таки в период формирования плода, однако они далеко не всегда проявляются в младенчестве.

— Сначала Солли развивался, как все другие дети.

Кинкэйд положил руку на открытую страницу.

— Как правило, симптомы болезни начинают проявляться именно в том возрасте, в котором они стали заметны у вашего сына.

— Странно, — впервые вмешался в разговор Рейнуотер. — Значит, все эти медицинские светила так и не смогли назвать первопричину болезни?

— Когда люди не в состоянии объяснить какое-либо отклонение, они склонны списывать его на сверхъестественные силы, — едва заметно усмехнулся доктор. — Так, некоторые утверждают, что это состояние носит духовный характер и такие люди, как Солли, имеют непосредственную связь с Творцом. Соответственно, и мыслят они по-другому, не осознавая своего земного существования и не замечая непосредственного окружения и уж тем более других людей. — Кинкэйд снова повернулся к Элле и добавил: — По крайней мере, вы можете утешать себя тем, что Солли особенный, ибо в состоянии беседовать с Богом и ангелами.

— Мне не нужны утешения, доктор. Я хочу понять, на что потенциально способен мой сын. Мне важно сделать все для того, чтобы он реализовал эти свои возможности.

Молодая женщина перевела взгляд на Солли, который сидел, слегка раскачиваясь взад и вперед. Он крутил пуговицу на рубашке и сосал леденец, наглухо запертый в том загадочном мире, в который она никак не могла пробиться.