Билет до станции «Счастье» - Сент-Джон Шерил. Страница 10

– На стул или на кровать? – спросил он.

– На стул, – быстро ответила она. – Ты не мог бы позвонить миссис Трент?

Он подставил ей под ноги табуретку и позвонил. Когда он вернулся, она пыталась снять одной ногой туфлю с другой.

– Позволь мне?

Она покраснела до корней волос.

– Уверена, миссис Трент скоро будет. Просто мне кажется, что нога отекла, и туфля стала жать.

Он опустился на колени и аккуратно снял туфлю, заметив, как Клэр при этом вздрогнула. Он не мог позволить ей мучиться и, приподняв юбки, отстегнул чулок и нежно снял его с ноги, игнорируя шуршание нижних юбок и прикосновение прохладного шелка.

Как раз в этот момент в дверях появилась миссис Трент. Она положила спящего Вильяма в кроватку и поспешила к Клэр.

– Принесите нам немного льда, – приказал Николас, прежде чем она подошла к Клэр.

– Сэр, я…

– Сейчас.

Поспешно подобрав юбки, она ушла и вернулась со льдом.

– Я схожу за се креслом. А вы помогите Клэр переодеться и приготовьте нам чаю.

– Вы будете пить чай здесь? – в голосе миссис Трент звучало явное осуждение.

– Это мой дом, миссис Трент, и я пью чай там, где считаю нужным. А вы, пожалуйста, держите свое мнение при себе.

Она сжала губы, но промолчала.

Когда Николас вернулся с креслом, Клэр сидела на кровати, а няни в комнате уже не было.

– Позволь мне помочь. – Николас повернул Клэр, чтобы поднять ей ноги на кровать. Он подоткнул ей под левую ногу подушку и положил лед на отекшие пальцы.

Он обратил внимание на другую ее ногу, маленькую и изящную, со стройной лодыжкой. Белая ночная рубашка не скрывала изгиба икры.

– Накрой меня, пожалуйста, – попросила она напряженно.

Он накинул покрывало ей на ноги, оставив не укрытой только ступню, на которой лежал лед.

– У тебя есть какое-нибудь обезболивающее?

– Я не хочу его принимать. Вильям может проснуться среди ночи.

Он присел у нее в ногах.

– Миссис Трент спит рядом. Она может вставать к нему.

– Да, но я должна кормить его.

– Может, найти Вильяму кормилицу?

– Нет!

От удивления он даже поднял голову.

– Хорошо-хорошо. Я хотел как лучше для тебя.

– Это отдалит его от меня, и мне будет только хуже.

– Похоже, тебя это сильно возмутило.

– Он мой сын, и я, разумеется, очень люблю его.

– Конечно, он – все, что у тебя осталось от Стефана. Помимо акций компании и других капиталовложений, которые он оставил тебе в своем завещании.

Он не отвел глаз от ее взгляда, но боль, которую, как ему показалось, он прочитал у нее в глазах, заставила его почти пожалеть о сказанном.

Миссис Трент вернулась с подносом, который поставила на ночной столик с таким грохотом, что чашки задребезжали.

– Это все, – сказал ей Николас. – Можете идти.

Она с нескрываемым осуждением сдвинула брови и поджала губы.

– Спокойной ночи, – попрощался с миссис Трент Николас и начал разливать чай. – Сливки, сахар?

– Мед, пожалуйста, – тихо ответила Клэр, украдкой взглянув вслед миссис Трент. Та удалилась в гардеробную, где спала на узкой кушетке, чтобы слышать Вильяма.

Николас размешал в чае ложку меда, передал ей чай и налил себе.

– Позовите меня, если понадоблюсь, миссис Холлидей, – произнесла с порога миссис Трент.

– Миссис Холлидей обязательно позовет вас, – заверил ее Николас. Неужели эта чопорная женщина считает, что он изнасилует свою невестку прямо в нескольких шагах от ее сына и навязчивой няни?

Она вновь исчезла, и он взглянул на Клэр.

– Ты стала пить чай с медом, познакомившись со Стефаном? Это его привычка, – заметил он.

– Я всегда пила чай с медом. – Такой ответ ее ни к чему не обязывает. Она и не признает, и не отрицает свою осведомленность о пристрастиях Стефана.

– Что ты больше всего ценила в Стефане? – спросил он, устраиваясь на стуле. Он сам не понимал, почему ему так хотелось узнать подробнее об ее отношениях с братом.

Она уставилась в свою чашку.

– Его заботу о других. Он был чутким, щедрым человеком.

– Легко быть щедрым с деньгами Холлидеев, – согласился он.

Губы у нее от возмущения вытянулись в ниточку, и она подняла на него глаза.

– Когда мы встретились, я даже не подозревала о его состоянии.

– Даже не подозревала?

– Ты не слишком уважал своего брата? – спросила она.

– Почему ты спрашиваешь? – удивился он.

– Ты считал его настолько глупым, что он якобы был способен жениться на охотнице за состоянием.

– А ты не такая?

– Ты все равно не поверишь, если я скажу «нет».

Николас не мог не оценить разумности се слов.

– Скажем так: мой брат не всегда принимал самые мудрые решения.

– Иными словами, принимал не такие решения, какие ты хотел, чтобы он принимал.

Он опустил чашку, взглянул на грозящий потухнуть огонь и встал, чтобы подбросить дров. Он специально дразнил ее. Рана от гибели брата еще саднила, а присутствие Клэр действовало ему на нервы.

– Ну и как эта новая жизнь по сравнению с нью-йоркской? – спросил он.

– Другая, совсем не такая, о какой я мечтала.

– В каком смысле?

– Разве не ясно? Стефана больше нет.

– Он повез тебя в Европу до знакомства с семьей. Тебе не кажется это странным?

– Вовсе нет. Если ты относился к нему с таким же презрением, как и ко мне, то у него было бы не слишком приятное начало семейной жизни. Разве нет?

– Что нет?

– Разве ты не относился к нему с презрением?

Николас не любил, когда его бьют его же оружием.

– Он не рассказывал тебе о своей семье? – спросил он вместо ответа.

– Нет, не рассказывал. Я ничего не знала о вас, пока не оказалась здесь.

– Ты хочешь сказать, что потеряла голову от любви к моему брату и вышла за него замуж, ничего не зная ни о нем, ни о том, способен ли он заботиться о тебе. Неужели тебя не интересовало, как он зарабатывает на жизнь? И зарабатывает ли вообще?

– Я знала о его пьесах. На Востоке они имели большой успех.

– То есть ты думала, что выходишь замуж за пробивающего себе дорогу драматурга. И вдруг, о чудо, оказывается, что его семья сделала немаленькое состояние в металлургии.

– Мне никогда не нужно было ни цента из вашего состояния, – сказала она, сверкнув голубыми глазами. – Ведь это ты приехал за мной, ты увез меня из больницы. Ты привез меня сюда. Леда настояла на покупке для меня новой одежды. Я все приняла потому, что она хотела этого.

И как жене Стефана ей все это полагалось. И даже больше. Если он будет грубить Клэр, это не вернет Стефана и не облегчит его страданий.

Причина его раздражения была в другом – он понимал, что Клэр наполнила смыслом существование его матери, и это убивало его.

– Теперь ты Холлидей, – сказал он, поворачиваясь к ней. – Неважно, кем ты была до этого. Неважно, почему Стефан женился на тебе. И теперь я отвечаю за тебя. Но и у тебя появились определенные обязательства.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы поговорим об этом завтра. Мне нужно поработать над кое-какими бумагами.

– И закончить бутылку бренди.

– Если сочту это необходимым.

– Уверена, что сочтешь.

– Спокойной ночи. – Он вышел и закрыл за собой дверь. Самообладания ей, конечно, не занимать, однако и он молодец – сделал правильные выводы. Наконец она начала показывать свое истинное лицо. Не такая уж она и застенчивая, какой притворялась вначале.

Николас валился с ног от усталости. Теперь все-таки станет легче. Он знал, что будет тяжело сообщать матери о крушении поезда, опознавать тело Стефана и переправлять его домой. Было утомительно искать Клэр и заботиться о ней и ребенке. Но сегодняшнее появление перед друзьями и родственниками забрало его последние силы. Теперь будет легче.

Разумеется, если не считать, что теперь придется бороться с влечением к собственной невестке и чувством вины, терзавшим по ночам.

Он проверяет ее и не скрывает этого, а она не знает, что говорить. Она понятия не имеет, какими людьми были Клэр и Стефан Холлидей, и неизвестно, как долго ей придется пользоваться гостеприимством их семьи. Нужно что-то делать со своей неосведомленностью. И чем скорее, тем лучше.