Тайна девственницы - Александер Виктория. Страница 54

– В любом случае это вас расстроило.

– Расстроило ли это меня? – Габриэла усмехнулась. – Ну конечно, меня это расстроило, особенно после смерти лорда Ратборна. – Она вздрогнула. – И вообще мне кажется, что это слишком быстрая смерть.

– Габриэла, я…

– Но все равно я знала, каким человеком был Энрико. Всегда знала. Просто это очень сложно произнести вслух. Он был для меня единственной семьей, единственным братом. – Она остановилась, будто решая, продолжать или нет. – Когда я увидела вас, и ваших братьев, и вашу мать, и сестру… Те узы, которые связывают вас… вы все такие замечательные… и я завидую вам… – Она замерла и снова заговорила: – А мы с братом, нас не связывало ничего, что есть в вашей семье. Для моего брата я была финансовой помощью. Спонсором. Не то чтобы он плохо со мной обходился, – быстро добавила Габриэла, – но он просто давал мне самое необходимое.

– Вы можете не рассказывать дальше.

Однако Габриэла будто не слышала его слов и стала медленно ходить по комнате, захваченная собственными мыслями. Казалось, она не в силах остановить поток слов:

– И все это продолжалось до тех пор, пока он не умер и я не узнала, что мы отнюдь не бедны, как он постоянно говорил. Я узнала, что у меня есть деньги, которыми пользовался Энрико без моего ведома. Он никогда не упоминал о них.

Натаниэль кивнул.

Но Габриэла продолжила:

– Когда Энрико отыскал меня, а это случилось через несколько лет после смерти отца, я жила просто ужасно. Он по-своему спас меня, Натаниэль. Он был моим спасителем, и я боготворила его. Он одевал меня как мальчика и возил с собой везде, где ему приходилось путешествовать и искать сокровища. – Она остановилась на полуслове и посмотрела на Натаниэля. – Понимаете, я скучаю по тому времени. Мне нравилась каждая минута, проведенная в палатках у костров. И я осознала, что ему просто было удобно так жить. Он боялся, что меня кто-нибудь уведет от него, и тогда у него снова не будет денег. Я любила его, хотя и видела, что сама ему не интересна. Он был занят лишь своей работой и своей жизнью.

– Я знаю.

– Вы знаете? Вы знаете о моем детстве? И о том, что сейчас я обеспеченна?

Натаниэль кивнул.

– Откуда?

Он поморщился:

– Мы навели справки.

– Справки? – Габриэла с ужасом посмотрела на Натаниэля. – Вы заказали расследование?

– Вы хотите обвинить меня в этом? – Натаниэль присел на край стола. – Вы лгали мне, вы лгали моей семье. Черт подери, Габриэла, вы же влезли в мой дом посреди ночи!

– И как долго вы об этом знаете?

– Со вчерашнего дня.

Она прикусила губу и задумалась.

– А как давно вы узнали, что в этом деле замешан Куинтон?

Натаниэль засомневался. Ей точно не понравится его ответ.

– Несколько дней назад.

– До того, как я пришла к вам в комнату? – медленно проговорила она.

– Да.

– И вы ничего мне не сказали?

– В тот момент я думал о других вещах, – пробормотал Натаниэль.

– Да, – понимающе кивнула она, – полагаю, что думали.

Несколько секунд они молчали и смотрели друг на друга.

– Что ж, – проговорила наконец Габриэла, – вот и все. Это конец всему.

Испуг мелькнул в глазах Натаниэля, и он медленно произнес:

– Конец чему?

– Поискам печати. Мы ни на шаг не продвинулись. – Она криво улыбнулась Натаниэлю. – Мои попытки сделать имя брата известным пусть не при жизни, так хоть после смерти, оказались провальными. Я подвела его.

– Вы никого не подводили! – произнес Натаниэль жестче, чем собирался.

– Но я правда подвела его. – Габриэла покачала головой. – Энрико дал мне цель в жизни, он подарил мне любовь к истории и к древним цивилизациям, он не препятствовал моему образованию, и немногие женщины могут похвастать этим. Он дал мне Ксеркса, Мириам и Флоренс. В каком-то роде они – моя семья. Натаниэль, моя жизнь была не такой уж плохой, как вы могли себе вообразить. И в конце концов, он был моим братом, и я любила его. И не важно теперь, как сильно или нет он обо мне заботился! – Она вздохнула. – И я уже говорила, что как бы я ни хотела быть с ним, что бы я ни делала для того, чтобы он позволил мне работать с ним… Он все равно бы никогда меня не полюбил. Я знаю теперь так много… а мне нужно было просто, чтобы он любил меня.

– Габриэла. – Натаниэль едва сдерживал себя, чтобы не схватить ее в объятия.

Она отступила.

– Пожалуйста, не надо. – Габриэла судорожно вздохнула. – Если вы обнимете меня, я не смогу сопротивляться. Если вы позовете меня к себе в постель, я приду по первому вашему зову… Я много думала о том, чего бы я хотела в своей жизни… И поняла, что самое важное для меня – это вы.

– Я? – Натаниэль едва не задохнулся от счастья.

– Вы, вы! – Она покачала головой и направилась к двери, чтобы выйти из библиотеки. У самого порога она остановилась и обернулась: – Я доверяю вам.

Натаниэль покачал головой:

– Я никогда не предам вас! Я не рассказал вам все, что знал, но ведь я собирался это сделать! Я никогда не лгал вам. – Он остановился. – И доверие, Габриэла, как и честность, должна исходить от обоих.

– Я знаю, Натаниэль, – вздохнула Габриэла.

И когда эти поиски печати стали для нее менее важными, чем Натаниэль?

Габриэла провела остаток вечера в одиночестве в своей комнате, пытаясь собраться с мыслями. Она ворочалась, подгибала одеяло и безуспешно пыталась уснуть. И неудивительно. Слишком много всего скопилось в ее голове. Конечно, ее расстроило, что Натаниэль теперь знает все о ее жизни, но она не могла винить его. Она требует от него честности, но при этом постоянно скрывает от него правду. Она хотела бы разозлиться на него из-за того, что он не рассказал ей о причастности Куинтона к этой истории, но она не сомневалась, что он хотел рассказать ей. Она была благодарна ему за лояльность и понимание. Натаниэль был удивительным мужчиной. Честным и гордым. А она – дурочкой, которая не поняла этого с первого взгляда.

Габриэла обняла подушку и уткнулась в нее лицом. Она никому еще не рассказывала о тех вещах, которые поведала ему. Она любила его. Но она не могла признаться ему в этом, потому что боялась, что он не любит ее, боялась увидеть жалость в его глазах. А она не сможет принять жалость вместо любви.

Нужно было раньше признаться себе в том, что поиск печати завершен.

Времени у нее не осталось. Им нечего предъявить Контрольному комитету, кроме печати, которая у Куинтона.

Габриэла задумалась и вздрогнула от догадки. Печать сделана из халцедона и похожа на ассирийскую…

Господи Боже! Она подпрыгнула в кровати. Как она могла быть такой идиоткой?

Габриэла быстро накинула халат, соскочила с кровати и побежала к комнате Натаниэля. Она собиралась тихо постучать в дверь, чтобы никто из домочадцев ее не услышал, но потом нажала на ручку и вошла без стука. Она бесшумно закрыла за собой дверь. Пересекла темную гостиную и на ощупь добралась до кровати Натаниэля. Она легонько потрясла его за плечо.

– Натаниэль, – прошептала Габриэла.

– Что… – Он с трудом открыл глаза.

Габриэла чуть не засмеялась.

– Господи Боже, Натаниэль, да как вы можете спать в такое время?

– Габриэла?! – Натаниэль смотрел на Габриэлу, с трудом понимая, что видит ее не во сне, а наяву.

– А вы ожидаете кого-то еще?

– Я никого не ожидал увидеть в такой час. – Он схватил ее и увлек к себе в кровать. – Хочу убедиться, что вы не прекрасное видение.

И прежде чем она успела вымолвить хоть слово, он поцеловал ее.

Наконец он оторвался от ее губ и спросил:

– Надеюсь, это означает, что вы больше не сердитесь на меня?

– Я не сержусь на вас.

Он радостно улыбнулся.

– Тогда позвольте вас спросить, что вы здесь делаете?

– Во-первых… – Габриэла приподнялась и снова его поцеловала. Она не видела в темноте его глаз, но это было к лучшему. В счастье и в горе… Она набралась мужества и произнесла это: – Я хочу сказать, что люблю вас, Натаниэль. И мне кажется, что вы должны знать об этом.