Порочные привычки мужа - Фэйзер Джейн. Страница 36

Аурелия побледнела и стиснула руки.

— Ты говорил, что не будет никакой опасности ни для меня, ни для Фрэнни!

Гревилл подошел к ней, взял ее руки в свои и ласково посмотрел на поднятое к нему лицо.

— Я поклялся, что буду оберегать и тебя, и твоего ребенка, и сделаю это. Но тебе придется согласиться с тем, что я лучше знаю, как это осуществить.

— И насколько серьезна угроза? — спросила Аурелия, высвободив руки и отвернувшись к огню в камине.

— Пока не знаю. Но даже малейшей вероятности существования подобной угрозы достаточно, чтобы я начал действовать. Поэтому помолвка завершена. Мы должны пожениться не откладывая.

Аурелия повернулась к нему спиной.

— А как мы покончим с браком через три месяца? Это тебе не помолвка.

— Меня отправят за границу с очередным заданием, а вскоре ты получишь извещение о моей смерти. Такое происходит постоянно.

— Но ведь ты никогда не сможешь вернуться обратно, никогда не сможешь снова быть Гревиллом Фолконером!

Он усмехнулся:

— Моя дорогая Аурелия, не такая уж это большая для меня потеря. У меня было много вымышленных имен, а будет еще больше. Здесь меня ничто не держит, и светское общество Лондона мне неинтересно. Нет семьи, нет никаких уз. Я в первый раз за пятнадцать лет ненадолго появился в Лондоне. В случае необходимости я всегда смогу приехать в Англию и снова ее покинуть, и никто меня не заметит. Я уеду из страны, а ты через несколько месяцев станешь свободной — как только известие о моей смерти будет подтверждено министерством.

Его слова падали холодными камнями в ее желудок. «Здесь меня ничто не держит». Такое резкое заявление только подчеркивало временный характер их отношений. Время от времени Гревилл особенным тоном с ней разговаривал, занимался с ней любовью, и все это заставило ее думать, что, может быть, в их романтическом интересе есть что-то ещё кроме игры на публику. Она перевела взгляд на изумрудное кольцо, покручивая его на пальце, чтобы камень поймал свет.

— Это кольцо твоей матери? — Этот вопрос показался ей вполне логичным.

— Не совсем. Изумруд был частью комплекта, принадлежавшего моей бабушке. Насколько мне известно, мать его никогда не надевала. А само кольцо я заказал специально для тебя. У тебя слишком тонкие и изящные пальцы, прежняя оправа к ним не подходила. — Он озадаченно посмотрел на Аурелию. — А почему ты спрашиваешь?

Какое прозаичное объяснение поступка, который имел для нее такое значение! Бессмысленно обманывать себя и воображать, что он может чувствовать то же, что чувствует она.

— Да просто так, любопытно стало, — отозвалась Аурелия, беспечно отмахнувшись, и наклонилась, чтобы поправить дрова в камине. — Так, может быть, лучше мне прямо сейчас выйти из игры? Если мы разорвем помолвку, я перестану представлять интерес для этих людей, и нам с Фрэнни не будет угрожать опасность?

Гревилл покачал головой.

— Даже если не брать в расчет то, что твоя работа мне сейчас нужна больше, чем раньше, причем до тех пор, пока я не разберусь с этой угрозой и не завершу задание, они все равно будут проявлять к тебе интерес — просто как к способу добраться до меня.

— Понятно. — Аурелию охватил озноб, словно она только что вышла из ванны с ледяной водой. — Но разве мы можем так быстро пожениться? Мы только что обручились!

— Во всяком случае, мы уже обручились, — ответил Гревилл, перемещаясь на свое любимое место у камина. — Причем публично. Все ждут свадьбы. Если она произойдет раньше, чем ожидалось, это, конечно, вызовет слухи, но, в конце концов, мы взрослые люди и имеем свободу выбора.

Что ж, это всего лишь небольшое отклонение от плана. И невозможно отрицать, что мысль поселиться под одной крышей с Гревиллом вызывала у нее сладкую дрожь предвкушения. Ее слишком влекло к Гревиллу — или к тому наслаждению, которое он дарил ей в постели. Ну… а с последующим расставанием она как-нибудь справится. Она привыкла справляться с болью.

Аурелия подошла к буфету, налила два бокала хереса, один протянула Гревиллу, а из второго сделала глоток сама.

— Думаю, мы можем сделать вид, что не выдержали ожидания, сбежали и обвенчались, — произнесла она. — Кольцо с изумрудом только публично подтвердило, что между нами возникла страстная привязанность.

Тут она почувствовала, что Гревилл молча смотрит на нее, и, подняв глаза, наткнулась на его твердый взгляд.

— Когда? — просто спросила Аурелия.

— Вы с Фрэнни сможете перебраться на Саут-Одли-стрит через два дня?

— Так скоро?

— Если возможно, то и еще скорее.

Глава 15

В гостиной дома номер четырнадцать по Адамс-роу дон Антонио с изумлением смотрел на стоявшую перед ним потрепанную фигуру с перебинтованной головой и желтоватым оттенком когда-то смуглого лица.

— Тебя ограбили? — потрясенно спросил дон Антонио. — Обычный уличный хулиган? Да как такое могло случиться?

Мигель поморщился. Свет в комнате больно бил ему по глазам. Казалось, что целый морской оркестр стучит на барабанах и бьет в тарелки у него за спиной. Его подташнивало. Он покачнулся и, пробормотав извинение, опустился в кресло.

— Это был не обычный уличный хулиган, дон Антонио, — прохрипел он. — Этот человек сражался как солдат. Он знает все приемы и фокусы.

Его хозяин презрительно фыркнул.

— И много ты видел солдат на улицах этого унылого города? Дезертиры, завербованные насильно, — эти в армию не спешат; раненые в отпуске. Тем, кому повезло, хоть платят немного, а остальные голодают, побираются и прячутся от властей. Конечно, они знают пару фокусов, если дело доходит до грабежа. Они в отчаянии и учатся всяким уловкам, чтобы выжить в вооруженных силах его величества. Тебя ограбил один из них, будь уверен. Должно быть, ты еще толком не проснулся, раз позволил такому отребью взять над собой верх.

Мигель опустил голову на руки. Дон Антонио ошибался, он это нутром чуял. Его противником был тренированный боец, а не какой-то недовольный отчаявшийся солдат, искавший легкой добычи. Но он не мог собраться с силами, чтобы спорить с доном Антонио, смотревшим на него с презрительной ухмылкой на породистых губах.

— Мне необходимо отдохнуть, дон Антонио, — пробормотал Мигель, борясь с сильной тошнотой. — У меня сотрясение мозга.

— Что ж, в таком состоянии от тебя все равно никакого толку, — заявил дон Антонио и махнул рукой. — Иди в постель.

Мигель с трудом поднялся на ноги и заковылял к двери, зажимая рот ладонью.

— Она уже легла? — Гревилл оторвался от книги, когда три дня спустя в комнату в доме на Саут-Одли-стрит зашла Аурелия.

— Да, и почти уснула, — ответила Аурелия, усаживаясь в кресло напротив. — Фрэнни не раба привычек. — Она ласково улыбалась. — Временами это утомляет, но иногда, вот как сейчас, бывает очень полезным. Новый дом, новая детская, новая мебель… она просто счастлива.

— А ты? — Он отложил книгу.

— Испытываю искреннее облегчение, потому что с Корнелией все улажено, и я написала Ливии. Вообще это оказалось на удивление легко. Корнелия что-то досадливо пробормотала и примирилась с тем, что не стала моей свидетельницей.

— Я рад. Мне бы не хотелось, чтобы ты из-за этого поссорилась с подругами.

— Чтобы нам по-настоящему поссориться, потребуется куда большее, чем эта история. Но я все равно рада, что все уже позади.

Гревилл прищурился и поманил ее пальцем. Аурелия встала, направилась к нему (так железные опилки притягиваются к магниту) и позволила усадить себя на колени. Гревилл обнял ее и начал ласкать грудь, поигрывая сосками через тонкий батист платья. Они мгновенно затвердели от его прикосновения, и он негромко засмеялся, уткнувшись в шею Аурелии.

— Ты так восхитительно откликаешься. Я бы мог провести весь день, просто прикасаясь к тебе.

Аурелия прижалась к нему, думая, что и она бы могла провести весь день в мире чувственных фантазий, наслаждаясь его прикосновениями. Она ощутила, как твердеет его естество, и шаловливо поерзала у него на коленях. Гревилл застонал. В этом стоне слышались и удовольствие, и протест; Аурелия улыбнулась и соскочила с его колен.