Завтра не наступит никогда - Романова Галина Владимировна. Страница 28

Вышло неплохо, похвалил он себя под занавес. Кое в чем не мог с ней не согласиться, кое за что поругал. Но телефоны в самом деле были у него отключены.

– А кто ответственный был по отделению, разве мы с тобой?

– Левин! – выдохнула с благоговейным ужасом Влада.

Не прошло и недели, как она прониклась к нему стойким отвращением за нелепые, сальные шутки и предвзятую требовательность.

– И он, конечно же, тут же вспомнил о нас с тобой, – ухмыльнулся Орлов и вдруг взбесился, представив, как тот мог липнуть к Владе во время осмотра места преступления. – Приставал?

– Пытался, – призналась она со вздохом.

– А ты что?! Сделала вид, что ничего не заметила? – фыркнул Орлов со злостью. – Ты смотри, троечница, если что, жалуйся, я ему в зубы дам запросто.

– Я и сама могу, – развеселилась она с чего-то.

– Что, прямо так и?..

– Да нет, до этого не дошло, – успокоила его Удалова. – Но за себя постоять я умею, Геннадий Васильевич, но все равно спасибо. Так не хотите узнать, что за жмурик?

– Говори, – позволил он, покосившись на недо-еденный бутербродище. Теперь аппетит пропал окончательно. – Чем он так тебе понравился, что ты решила испортить мне завтрак?

– У него найдено предполагаемое орудие убийства.

– Кого?! – тут же навострил уши Орлов.

Либо девочка подтасовывает, либо в самом деле что-то нашлось.

– Орудие убийства сестры Эммы Быстровой. Аккуратно завернутый во фланелевую тряпочку кастет.

– Может, подбросили?

– Ага! И затертую на сгибах до дыр фотографию убитой подбросили. И еще подбросили целый арсенал оружия! Просто Оружейная палата, а не квартира, – и Удалова даже присвистнула для убедительности.

– Это кто ж такой? – насторожился Орлов, жмурик-то оказался не из простых, это снова не есть хорошо.

– Пилюгин Иван Степанович, ранее не судим… – начала было Удалова, но он ее тут же перебил удивленным возгласом:

– Пеликан?! Ты ничего не путаешь, Удалова?! Ну-ка адрес мне быстро зачитай, – потребовал Орлов, почувствовав, как по спине начало драть морозцем.

– Адрес? – Она скороговоркой назвала адрес Пилюгина. – Сходится?

– Сходится! – ахнул Орлов. – И как его угомонили?

– Выстрелом в сердце. Выстрела никто не слышал, предположительно работали с глушителем. Смерть наступила дня два назад. Соседи обратили внимание на запах и на отсутствие соседа Вани. Его, между прочим, все любили.

– Еще бы! Хитер!!!

Орлов сморщился, как от зубной боли. Забыть то дело, когда Пилюгину удалось выскользнуть из его рук, он не мог года два. Он тогда долго и много работал со свидетелями, осведомителями по одному заказному убийству, вышел на его след и… не сумел ничего доказать.

Алиби! Алиби у Пеликана оказалось железобетонное. А на месте преступления ни единого отпечатка, ни волоска, ни плевка, ничего! Использовать в качестве улик слова осведомителей Орлов не мог. Вот и выскользнул тогда из его лап удачливый Пеликан. Потом он будто бы прокололся на каком-то заказе и ушел на дно. Орлов о нем долго ничего не слышал. И вот на тебе! Вот это новость!

– Ладно, Удалова, я буду на месте минут через десять-пятнадцать. Ты мне подготовь отчет.

– Уже готов! – порадовала его Влада и отключилась.

Конечно, он попал в пробку. Словно нарочно кто согнал машины на проспект со всего города и утрамбовал как следует спецтранспортом, прибив к обочине. Орлов уже диск «Любэ» весь прослушал, запустил по новой. Уже готов был машину бросить и идти пешком, но тут пробка начала рассасываться.

В кабинет он явился не через пятнадцать минут, а через час десять.

– Капитан вас спрашивал, – испуганно округлила глаза Удалова.

– Что ты ему сказала?

Орлов хмуро оглядел свой стол. Уборщица совершенно обнаглела. Вторую неделю не протирает стол от пыли, и пятна вон от чашки. Не стол, а подол сарафанный, весь в темных кружках. А пожаловаться нельзя! Пожаловаться некому, поскольку уборщица тоже в родне у Левина значилась. Пускай седьмым коленом, но значилась.

– Я сказала, что вы поехали на квартиру Шлюпиковой. Не надо было, да? – Длинные ресницы Влады виновато затрепетали, хорошо все же, что она перестала носить очки эти дурацкие.

– Все правильно ты сделала, – похвалил Орлов и тут же указал пальцем на стол. – Могла бы начальнику и стол протереть, если этой недосуг.

– Протру, – улыбнулась Влада, не обидевшись нисколько. – Я вам тут подставку под чашку купила. Возьмете, не выбросите?

И тут же послала ему по воздуху яркий резиновый квадратик с нарисованными на нем яблоком, апельсином и еще чем-то ядовито-зеленым.

Орлов поймал, повертел в руках и швырнул на стол.

– А что я ему скажу, если он спросит меня о результатах поездки? – спросил у нее Орлов, догадавшись, что эта стрекоза там уже побывать успела.

– А вы ему скажете, что в подъезде, где в кабине лифта было обнаружено тело Маргариты Осиповны Шлюпиковой, между последним этажом и чердаком найдена ножка от стула. – Удалова улыбнулась.

– Ага! А также от серванта, кресла, холодильника и еще всякий прочий хлам. Ты чего, троечница, совсем, да? – Орлов поперхнулся от возмущения. – Если есть что сказать, говори. Хватит умничать! С минуты на минуту Левин вызовет, а она тут игру глазами устроила!

– На ножке от стула обнаружены характерные пятна, предположительно кровь, – посерьезнела Влада. – Также она имеет повреждения, что опять-таки указывает…

– Ага! Молодец! – похвалил Орлов, перебивая ее и ухмыляясь насмешливо. – Ты мне лучше вот что скажи, кем эта ножка от стула была обнаружена? Не ты же сама полезла на чердак, нет? И не просто так ты в тот подъезд опять решила наведаться? Что, был сигнал?

– Был, – она огорошенно смотрела на Орлова.

– Анонимный, скорее всего, так?

– Так!

– Ага, отлично! А ножка та случайно не от сломавшегося стула Марии Гавриловой, нет?

– Да откуда же вы?.. – у нее даже рот открылся от изумления.

– От верблюда! – передразнил ее Орлов, усаживаясь на край своего стола и снисходительно на нее поглядывая. – Давай докладывай по форме: когда там была? Когда звонили, кто – мужчина, женщина, были ли понятые?

– Обижаете! – надулась сразу Влада. – Все оформлено в соответствии с процедурой. Что я, дурочка, что ли, совсем! Это же улика, и улика серьезная.

– Да говно это, Удалова, поверь мне, а не улика. Но то, что она нашлась, уже хорошо.

Орлов немного успокоился. Молодец девчонка, толковая. Все сделала правильно. Кто знает, куда эта находка их может завести, а если не по форме изъята, ее уже и не приобщить никуда.

– Вернее, не нашлась, а подбросили, – уточнил он.

– Считаете?

– Уверен! Я же по подъезду до самого верха в день убийства дошел. Не было наверху ничего. Ни ножки от стула, ни мешка с мусором не было. Даже окурков никаких. Хорошо подъезд убирается, несмотря на то, что дом старый.

– Да его сами жильцы убирают. Следят за порядком, – согласилась с печалью Удалова. – Я узнавала.

– А сомнений почему не возникло, что откуда ни возьмись там улика появилась? Улика, обличающая Гаврилову?

– Ну почему вы так уверены в ее невиновности, Геннадий Васильевич?! – воскликнула с плохо скрытым раздражением Влада.

А про себя нечаянно подумала, что непростой характер у ее начальника, очень непростой. Может, потому и с руководящим составом общего языка не находит, что характерный очень.

– Потому что все, на что способна Гаврилова, это пустая бесполезная ненависть, – ответил Орлов. – Она не борец. Иначе давно бы уже сына вернула. А у нее сил нет. И убивать Шлюпикову ей не резон. Зато кому-то очень хочется, чтобы подозрения пали именно на нее. Вопрос – кому? Расскажи мне подробнее о том звонке, Влада.

Он очень редко называл ее по имени. То по фамилии, то троечницей называл. А вот по имени редко, почти никогда. И она даже растерялась от того, как неожиданно тепло и мило ее имя прозвучало в его устах.

Она имя свое не любила. Еще в школе дразнили Владиком, а если и называли Владой, то непременно с отчеством вдогонку.