На краю радуги - Мэтьюз Джоан. Страница 8

Мэтт все еще был так близко, что это лишало Тори присутствия духа. Она задумалась, как бы это было — соединиться с мужчиной в любви? Тори уже получила свою долю влюбленностей и страстных увлечений. Но любовь? Любовь, которая говорит: «Ты и я — одно целое». Любовь, которая говорит: «Я хочу от тебя ребенка». Это было ей не знакомо.

Сьюзен обратилась к собравшимся. Тори поблагодарила Бога за то, что Сьюзен выросла не в Нью-Йорке. Холодность большого города просто убила бы ее.

— А теперь мое последнее сообщение, — произнесла Сьюзен. — Внучатая племянница Люсинды, Виктория, приехала в Старк, чтобы заняться наследством. Виктории придется усыпить кошек Люсинды, если она не сможет подыскать для них новых хозяев. Не согласится ли кто-то из вас взять к себе кошку или двух? Виктория сидит в последнем ряду, рядом с Мэттом.

Море людских голов повернулось, чтобы отыскать Тори. Она хотела бы провалиться под доски пола, особенно после того, как Мэтт воспользовался ситуацией и обнял ее за плечи.

Люди улыбались ей и кивали, как бы обещая помочь.

Сьюзен заговорила снова, и все головы повернулись к ней. Восхищение Тори женой священника возросло еще больше. С каким достоинством она держалась!

После объявлений начался гимн, сопровождающий сбор пожертвований, и Мэтт встал, прошел по проходу к алтарю и начал свое соло. Это была песнь, призывающая к деяниям от всего сердца, очень чувственная по религиозным стандартам. На этот раз к его голосу не присоединялись голоса других прихожан, и он звучал со всей яркостью оперного баритона.

Закончив пение, Мэтт подошел к пианино и взял стоявшую около него двенадцатиструнную гитару. Он перебросил ремень через плечо и стал быстро настраивать инструмент.

Тори была просто очарована. Мэтт обладал неотразимой сценической привлекательностью, и вся аудитория уже была у его ног.

Он взял несколько аккордов и кивнул кому-то в глубине зала, как бы приглашая подойти. Тори почувствовала, как слезы наворачиваются у нее на глаза, когда две дюжины ангелоподобных детей подошли к алтарю. Под руководством и под аккомпанемент Мэтта они запели «Волшебное пенни». Их голоса были столь же прекрасны, как и их лица.

Когда дети закончили первый куплет, Мэтт кивком предложил прихожанам присоединиться. Пение заполнило все пространство, и Тори почувствовала, что по ее щеке стекает слеза.

Она взяла свою сумочку и достала пятидолларовую банкноту, чтобы положить на поднос с пожертвованиями. Почти все прихожане клали свои пожертвования в конвертах.

Когда песня кончилась, Мэтт отложил гитару и вернулся на свое место рядом с Тори. У нее было всего несколько секунд, чтобы вытереть слезы и вернуть самообладание.

После благословения Мэтт встал и взял ее за руку:

— Здесь есть люди, с которыми я бы хотел вас познакомить. Может быть, они смогут помочь вам.

Люди все подходили и подходили, чтобы познакомиться с ней, и Тори это было удивительно приятно. Несколько человек, сказав, что хотят взять кошку, попросили номер ее телефона. Тори писала номер своего сотового на листках бумаги, которые они протягивали ей.

После службы Сьюзен пригласила Тори на их ежемесячный церковный пикник на озере. Утренний туман испарился под сияющими лучами солнца, и день обещал быть просто прекрасным.

Все прихожане высыпали из церкви и направились к маленькому озеру в четверти мили от церкви. Перед службой организаторы пикника сделали много сандвичей, приготовили овощные закуски и гигантские термосы фруктового пунша.

— Почему бы вам с Мэттом не присоединиться к нам? — предложила Сьюзен. Окруженная четырьмя своими светловолосыми детьми, она казалась каким-то неземным созданием, воплощением картины счастливого материнства. Если бы Тори увидела эту группу в рекламе, она бы не одобрила подбора актеров — такая стройная и молодая женщина просто не могла быть матерью четверых детей.

Вскоре к ним присоединился и Ричард, священник. Протягивая Тори руку, он сказал:

— Добро пожаловать в нашу церковь и в нашу общину. Мы очень рады, что вы смогли прийти. Мы постараемся помочь вам найти пристанища для кошек Люсинды. Нас тоже беспокоило, что же с ними будет. Люсинда не хотела быть обузой ни для кого, особенно для вас, живущей так далеко.

— Она пыталась передать весь зверинец мне, — вступил в разговор Мэтт. — Но я не хотел отбирать у Тори ее наследство.

Тори одолевали противоречивые мысли.

— Почему Люсинда не отдала свою ферму вам? Это было бы гораздо проще… для всех.

— Потому что она любила вас, Тори, — сказал он, — хотя и видела всего один раз в жизни. Ее беспокоило, что вы растете в таком холодном, недружелюбном городе. Ваша мать не позволяла вам посещать Миннесоту, боясь, что вы захотите остаться. Люсинда думала, что, завещав вам ферму, она заставит вас приехать сюда и хотя бы взглянуть на здешние места. Кроме того, она знала, что вы всегда сможете продать ее землю мне. «Учитывая гонорары, которые ты назначаешь, — говаривала она мне, — у тебя есть деньги, сынок».

Сьюзен и Ричард громко рассмеялись. Тори вопросительно посмотрела на них.

— Большую часть своей работы Мэтт делает бесплатно, — объяснил Ричард.

— Ну, не совсем бесплатно, — возразил Мэтт.

— Скажем так, по юридическим меркам бесплатно. Не отрицай этого, Мэтт, — стоял на своем Ричард.

Сьюзен добавила:

— Ни у кого из здешних людей нет больших денег.

— Ну ладно, достаточно, — сказал Мэтт, притворяясь раздраженным. Но на самом деле он хотел, чтобы Тори знала, что он не такой, как те акулы, с которыми она привыкла иметь дело, и что он ничего не брал с Люсинды за свои услуги поверенного.

— Что ж, теперь все готово к продаже. Делайте мне предложение, — сказала Тори, стараясь, чтобы ее слова прозвучали беззаботно, хотя эти новые сведения возмутили ее. Если Мэтт собирался купить ее землю, почему он не пришел и не сказал об этом? Зачем делать вид, что в округе нет покупателей?

Увидев, как нахмурилась Тори, Мэтт понял, что открыл слишком много. Впредь надо быть осторожнее. Время для полной откровенности еще не наступило. Слишком многое поставлено на карту. Но с другой стороны, как он может завоевать доверие Тори, если будет скрывать от нее правду?

Какую правду? Ту правду, что он запутался в собственных чувствах? Что он даже не знает, чего хочет?

— Мэтт, — позвал его долговязый подросток, — можно поговорить с тобой кое о чем?

— Конечно, Марк. — Мэтт тронул Тори за плечо: — Простите, я скоро вернусь.

Ее раздражение нарастало вместе с ее подозрением. Но от этого нежного прикосновения словно волна пробежала по ее телу.

«Ни за что», — твердо заявила она себе. Она не может влюбиться в этого провинциального адвоката, который не даст ей сделать карьеру на телевидении, что входило в ее планы.

Или может?

Ее сердце и ее разум одновременно дали Тори ответы, и ответы эти были противоположными.

Тори шла к озеру вместе со Сьюзен, дети несли свои рисунки и поделки, выполненные для воскресной школы, чтобы все взрослые могли их увидеть и оценить. Ричард держал Сьюзен за руку.

— Как вам нравится дом Люсинды.? — спросил Ричард.

— Ну, — ответила Тори, чихая, как будто это и было ответом, — если отбросить мою аллергию на кошек, мне он очень нравится.

Ричард расхохотался, потом извинился:

— Я смеялся не над вами, Виктория. Я просто не могу себе представить, как вам удалось выдержать там хотя бы одну ночь. Когда Сьюзен приходила от Люсинды, она чихала не переставая.

— Первую ночь я спала в машине, а потом друг Мэтта устроил мне комнату в «Рыболове». Но вот что интересно. На свежем воздухе я оправилась от сильного приступа астмы без лекарств и гораздо быстрее, чем ожидала.

— А у вас нет аллергии на пыльцу, амброзию и все прочие вещи? — спросила Сьюзен.

— К счастью, нет.

— Когда вы пристроите кошек, — сказал Ричард, — я помогу вам отремонтировать первый этаж.

— Вы занимаетесь еще и ремонтом?