Мой строптивый малыш - Смит Маргарет. Страница 23
Страсть накрыла, как волна, сметающая все на своем пути. Эмили обняла Тони за шею и притянула его к себе. Ее губы раскрылись навстречу его ненасытным губам. Она чувствовала, как колотится его сердце. Сияющий вихрь подхватил и увлек за собой. Теперь Тони целовал ее в шею. Она закрыла глаза и закусила губу, чтобы не закричать. А когда его руки коснулись ее грудей, она уже не смогла сдержать тихого стона. Он осторожно распустил завязки на вороте ее ночной рубашки…
У Эмили закружилась голова. У нее даже мысли не возникло сопротивляться ему. Она уже ни в чем не могла ему отказать. Как можно отказываться от такого?! Но тут ей показалось, что Тони, похоже, не собирается довести их любовное действо до логического конца.
Она принялась ласкать его, ласкать возбуждающе, умело, но Тони внезапно прижал ее руки к кровати, не давая пошевелиться. Он продолжал покрывать поцелуями ее запрокинутое лицо. А потом Эмили вдруг почувствовала, как он отодвинулся. Она резко открыла глаза: Тони вставал с постели.
Тони? — Все ее смятение отразилось в одном этом слове.
Тсс…
Он наклонился, укрыл ее одеялом и нежно поцеловал в лоб.
Ты… ты уходишь?
Я обещал, что не буду к тебе приставать, малыш. — Дыхание его было частым и неровным. — И сдержу обещание. Чтобы ты поняла: мне можно доверять. Можно.
Эмили хотела сказать, что сейчас ее никак не занимает вопрос доверия, но не нашла подходящих слов и только молча наблюдала за тем, как Тони идет к двери. Все было словно в тумане. Уже взявшись за дверную ручку, он секунду помедлил и обернулся.
Ты сама придешь ко мне, Эмми, — сказал он очень тихо.
Что? — тупо переспросила Эмили.
В следующий раз ты придешь сама. Ты признаешь, что хочешь меня, что я тебе нужен… и придешь сама.
С пронзительным воплем, больше похожим на вопль разъяренной кошки, Эмили запустила ему вслед подушкой.
Следующие три дня она только и делала, что твердила себе: лучше удавиться, чем доставить Тони удовольствие, признавшись в том, что он прав.
На третий день вечером Тони, как обычно, проводил ее до двери в спальню и чмокнул на прощание в щечку. В ту ночь Эмили почти не спала, пытаясь придумать, как бы пострашнее отомстить ему за то, что он с ней вытворяет. Но, как ни странно, все ее хитроумные построения обычно сводились к тому, как бы заполучить Тони на долгие годы — не только в постель, но и в мужья. Если бы она его ненавидела — а ей было за что его ненавидеть, — все было бы гораздо проще. Но в ней не осталось даже здоровой злости — только томление и желание, такое сильное, что оно уже почти пугало.
Эмили нервно вышагивала по комнате взад-вперед. Действительно, как все сложно. С одной стороны, ей ужасно хотелось, чтобы Тони выиграл эту игру и она стала его женой. Но с другой — какое-то упрямое существо, таящееся в глубинах сознания, упорно этому противилось. Да что с ней вообще творится?!
Тут взгляд Эмили упал на кровать. На ее одинокую «девичью» кровать. Ей вдруг стало невмоготу. К черту гордость! Какое все это имеет значение: безотчетные страхи, другая женщина в жизни Тони?.. Он ей нужен. Она хочет быть с ним. И у нее есть на это право. У всякой женщины есть право любить своего избранника. Пусть даже он не «ее» мужчина…
Эмили тихонько выругалась себе под нос и придирчиво оглядела себя в зеркале. Да, ее нежнейшего персикового цвета ночная сорочка, если можно было назвать сорочкой воздушное одеяние из тончайших кружев, так же мало подходило для ночных прогулок по дому, как и черное неглиже Мей. Впрочем, идти было не так уж и далеко.
Эмили решительно распахнула дверь и вышла в коридор. У спальни Тони она помедлила, но потом вдохнула поглубже и вошла. Он стоял у окна, омываемый лунным светом. Стоял с видом отрешенным, как будто мысленно был за тысячу миль отсюда. Но едва скрипнула дверь, мгновенно повернулся, и — Эмили могла бы поклясться — глаза его радостно засияла.
Эмми, — хрипло прошептал он.
Сердце у нее забилось чаще. Она и не представляла, что одним словом можно выразить так много: тонкий аромат дикой розы, дуновение весеннего ветерка, рокот моря вдали, волшебное обещание чего-то прекрасного и удивительного.
Она шагнула к нему. Внутренний голос подсказывал ей, что он ждет. Ждет тех слов, которые давно мечтал услышать. Он говорил, что хочет ее. Теперь очередь Эмили признаться. Вот только хватит ли смелости?
Она заглянула ему в глаза, пристальные, испытующие, и улыбнулась дразняще.
Мне что-то не спится.
Тони улыбнулся в ответ.
Почему? — спросил он едва слышно.
— Я хотела тебя, а тебя не было рядом, — прошептала она. — Тони… Я пришла сказать… Люби меня. Пожалуйста.
Он на мгновение замер, а потом сгреб Эмми в охапку и уткнулся лицом ей в шею.
— Слава Богу, — пробормотал он. — Я уже начал бояться, что никогда не дождусь от тебя этих слов… Я готов был сдаться…
Эмили тихонько рассмеялась.
Совсем отчаялся?
Не то слово — думал, просто лишусь рассудка. Ты сводила меня с ума. Медленно, но верно. — Он спустил бретельки с ее плеч: тонкая рубашка упала на пол. — Зато теперь ты моя. — Голос Тони дрогнул.
На этот раз они любили друг друга не так неистово и жадно, как в ту ночь. Здесь было все: невероятная нежность и обжигающая страсть, отчаянное желание и дразнящая игривость. Эмили казалось, будто это их последняя ночь и они хотят получить от нее все, что можно. Опять и опять приближались они к самой вершине наслаждения, но только затем, чтобы отступить и начать все по новой. А когда они все же достигли наивысшего блаженства, Эмили поняла, почему этот волшебный миг называют еще «маленькой смертью». Ей чудилось, что она умирает, что пламя, горящее в груди, сжигает ее дотла…
А потом вдруг вернулся страх, и Эмили забила дрожь. Она теснее прижалась к Тони.
Прости, — прошептала она. — Я не знаю, что со мной происходит.
Правда, не знаешь? — Тони испытующе поглядел на нее.
Эмили покачала головой, а он улыбнулся.
В тебе живет маленькая девчушка. Обычно она прячется, но иногда… иногда все-таки высовывает свой носик. А когда мы с тобой занимаемся любовью, ей кажется, что она что-то теряет, что она отдает мне какую-то частичку себя. И это ее пугает. — Озадаченная и обеспокоенная его словами, Эмили нервно заерзала и собралась было возразить, но Тони приложил палец к ее губам и продолжил: — Она боится дарить себя другому. Боится, что ей сделают больно. Она дерзкая и упрямая, хотя и большая трусиха. И она пытается перебороть в себе женщину. Она не хочет взрослеть.
Эмили задумалась, прижавшись щекой к его плечу.
Выходит, что… у меня задержка развития, — пробормотала она. — Эмоциональная инфантильность.
Тони тихонько рассмеялся.
Нет, ты сейчас просто в растерянности. Нам всего-то и нужно выяснить, чего именно так боится эта маленькая девочка.
— Нам? — переспросила Эмили, почему-то встревожившись.
Мы же с тобой поженимся.
Нет, я…
Я тебя буду держать в черном теле. И уж, конечно, позабочусь, чтобы ты постоянно ходила беременной: тогда у этой маленькой девочки просто не останется времени на страхи, — проговорил Тони шутливым тоном.
Тони! — Эмили попыталась было приподнять голову, но он крепко прижал ее к своему плечу. — В черном теле и вечно беременной? — возмутилась она.
Ага, и мы будем жить долго и счастливо.
Эмили все-таки не выдержала и засмеялась. Как это у него получается? По идее, ей следовало возмутиться, а она хохочет.
Похоже на реплику из какой-нибудь мыльной оперы, — съязвила она.
Просто я в душе романтик, — отозвался Тони с удрученным видом.
Не пойду я за тебя замуж. И не будешь ты держать меня в черном теле. И не стану я вечно ходить беременной.
Ну хорошо, «в черном теле» вычеркиваем. Остается только «беременной».
О Господи, — беспомощно пробормотала Эмили. — Ты что, глухой? Или, правда, рехнулся?
Пока что только замерз. Куда ты, бесстыдница, дела мое одеяло? Теперь придется наведываться в бассейн глубокой ночью. Если мама увидит царапины у меня на спине, то, наверное, решит, что меня убивали. И вообще, ты собираешься поднимать одеяло?