Плата за красоту - Робертс Нора. Страница 22

– Я пойду надену пальто.

Эндрю смотрел им вслед, потом тоже достал пальто из стенного шкафа. Его планы изменились. Ему не хотелось пить в одиночестве. Он тоже подыщет себе компанию.

– Вы всегда так галантны во время деловых встреч?

– Нет. – Райан придвинул свое кресло ближе, вынул из вазы белую розу и протянул Миранде. – Но мне очень хотелось выпить с вами шампанского, а в этом случае я не смог бы сесть за руль, поэтому я нанял машину с шофером. – В подтверждение своих слов он достал из ведерка со льдом заранее открытую бутылку и разлил вино по бокалам.

– Деловой ужин нечасто начинается розой и шампанским.

– Почему же, иногда бывает. Особенно когда ужинаешь с потрясающей женщиной. – Они чокнулись. – За начало увлекательных отношений.

– Взаимовыгодных, – поправила Миранда и отпила из бокала. – Я еще не говорила вам – я ведь была в вашей нью-йоркской галерее.

– Правда? И что вы о ней скажете?

– Уютная. Обаятельная. Настоящая жемчужина.

– Весьма польщен. Галерея в Сан-Франциско больше. Там много света, простора; в ней мы выставляем главным образом современное искусство, в котором хорошо разбирается мой брат Майкл. Я же предпочитаю классику и.., уют.

Райан говорил тихо и откровенно обольщающе. Красноречивый признак, подумала Миранда. И очень опасный.

– Значит, у вас семейный бизнес.

– Как и у вас.

– В общем, да, – пробормотала Миранда, слегка поеживаясь. Веди светскую беседу, не поддавайся на его приемчики, приказала она себе. Будь уверенной в себе женщиной. – Как вы решили заняться бизнесом?

– Мои родители художники. По большей части они преподавали, но у моей матери замечательные акварели. Отец – скульптор, но, по-моему, никто ничего не понимает в его сложных металлических конструкциях, кроме моего брата Майкла. Однако отцу нравится этим заниматься.

Он говорил это, не отрывая от нее глаз и ничуть не скрывая сверкавшего в глазах желания.

– А вы художник или скульптор? – спросила Миранда.

– Ни то ни другое. У меня нет способностей, да и, честно говоря, душа не лежит. Для моих родителей было огромным разочарованием, что ни один из их шестерых детей не обладает художественным талантом.

– Шестерых? – изумилась Миранда. – Шестеро детей, ничего себе.

– Моя мать ирландка, отец итальянец. – Райан хохотнул. – Что им еще было делать? У меня два брата, три сестры. Я – старший. У вас роскошные волосы, – неожиданно произнес он и коснулся завитка пальцем. Он не ошибся. Она вздрогнула от его прикосновения. – Что вы с ними делаете?

– Мало того, что они рыжие, они еще и непослушные, и если бы я не была такой долговязой, я бы их отрезала.

– Первое, на что я обратил внимание, это волосы. Потом – глаза. Вы вся состоите из смелых цветов и форм.

Ей ужасно захотелось схватить его за лацканы, притянуть к себе и не отрываться. И пусть все идет в тартарары. Она задрожала, хотя отчаянно старалась держаться невозмутимо.

– Как современное искусство? Он хмыкнул:

– Нет, в вас слишком много практицизма. Мне нравится на вас смотреть. Надеюсь, мы неплохо проведем сегодняшний вечер.

Она сама не помнила, когда наконец спало сковывавшее ее напряжение. Наверное, после третьего бокала шампанского. Надо признать, Райан ловок, даже чересчур ловок. Но – у него получалось. Давно уже Миранда не сидела за столом с зажженными свечами рядом с мужчиной, чье лицо напоминало портрет эпохи Возрождения.

И еще он умел слушать. Он мог сколько угодно прикидываться ничего не понимающим в науке, но вопросы задавал толковые и с интересом выслушивал ответы. Может, он специально навел беседу на интересующую ее тему, чтобы Миранда расслабилась. Ну и что? Все равно спасибо.

Когда она в последний раз рассказывала собеседнику, почему так любит свою работу?

– Самое главное – постижение. Изучать произведение искусства, узнавать его историю, исследовать все тонкости.

– Предпочитаете разбирать красоту на элементы?

– Если хотите, да. – Как приятно сидеть в этом уютном ресторане, смотреть на пылающий огонь в камине или на темное небо за окном.

– А может быть, ответ прост: перед вами Искусство, и этим все сказано?

– Без истории, без надлежащих анализов это просто краски на холсте.

– Когда перед вами красота, этого вполне достаточно. Если бы я стал анализировать ваше лицо, я начал бы с глаз. Синева летнего неба, живой ум, немного печали. И некоторая подозрительность, – добавил он со смехом. – Рот: мягкий, крупный, улыбчивый. Высокие скулы, очень аристократичные. Нос тонкий, изящной формы. Анализируя все черты лица по отдельности, я прихожу к заключению, что вы – потрясающая женщина. Но ведь ровно то же самое я мог сказать и безо всякого анализа.

Она ковыряла рыбу в тарелке, стараясь выглядеть не слишком польщенной.

– Логично.

– Логика – мое сильное место, а вы мне почему-то не доверяете.

Она подняла на него глаза:

– А почему я должна доверять вам? Я вас совсем не знаю.

– Что же вам еще рассказать? Я происхожу из большой шумной семьи, вырос в Нью-Йорке, без особого энтузиазма окончил Колумбийский университет. Художником не стал, но остался в искусстве заниматься бизнесом. Никогда не был женат, и это сильно огорчает мою маму – так сильно, что однажды я даже собрался было, но передумал.

– Отвергли саму идею? – вопросительно подняла бровь Миранда.

– Нет, женщину. В ней не было страсти. – Он наклонился ближе, ему нравились испуганные искорки, вспыхнувшие в ее глазах. – Вы верите в страсть, Миранда?

– Да, она способствует привязанности, но вспышка страсти проходит, а одной вспышки для долгого горения недостаточно.

– Циничное замечание, – отозвался он. – А я романтик. Вы анализируете, я любуюсь. Занятное сочетание, не находите?

Она повела плечами. Давно уже она не чувствовала себя так свободно и раскованно. Райан то и дело касался ее руки, лежащей на столе. Миранда каждый раз вздрагивала от приятного покалывания внутри.

Ее безумно к нему тянуло, и это было опасно, а главное – нелогично. Звучал лишь голос плоти, а ее разум молчал.