Санта-Клаус, или Отец на Рождество - Мецгер Барбара. Страница 12

– А они довольно энергичные, не так ли?

– Это все холодная погода, – объяснила вдова, поставив поднос на пианино, где ее крошки точно не смогут дотянуться до него. – Им недостаточно физической активности. – Она расстелила потрепанную скатерть на полу и начала выкладывать тяжелые глиняные блюда и крепкие кружки с молоком. – Вот, мои дорогие, ваши любимые пирожки с малиной. И я принесла каждому из вас по пряничному человечку, если вы пообещаете вести себя хорошо, пока мы с кузеном Лиландом пьем чай.

Герцог с облегчением увидел, что на пол она поставила только два прибора. И с радостью заметил, что Грейс-Энн положила другие пирожки с малиной на красивую фарфоровую тарелку. Он тоже очень любил такие пирожки. Уэр поднялся, чтобы помочь ей, и попытался разгладить шейный платок, пока она стояла к нему спиной.

– Мне кажется, что с ними все в порядке.

– Да, но сегодня особенный день. Обычно им приходится играть наверху, чтобы не беспокоить научные занятия папы и покой мамы. А там не так много места, чтобы бегать и прыгать. – Грейс-Энн осознала, что дает ему еще больше поводов, чтобы посчитать дом викария неподходящим местом, так что торопливо продолжила: – Но мы довольно часто выбираемся на улицу. Просто сейчас на это практически нет времени, учитывая подготовку к Рождеству и все такое.

Лиланд не смог удержаться и огляделся. Судя по недостатку украшений, Рождество могло наступить еще через несколько месяцев, а не через неделю.

– Ваши приготовления и в самом деле несколько запоздали.

Рука Грейс-Энн слегка дрожала, пока она разливала чай.

– Да, что ж, хм, я имела в виду то, что я помогаю деревенским детям учить их роли в Рождественской пьесе и репетирую с хором. Один кусочек сахара или два, ваша светлость?

– Один. И я полагал, что мы перешли на «кузена».

– Кузен. – Она передала ему чашку и тарелку, а затем заняла свое место, после того, как поправила одну кружку, из которой проливалось молоко.

Лиланд тоже сел, откусив кусочек и в самом деле превосходного пирожка с малиной.

– Восхитительно, – объявил он. – Ваша кухарка, должно быть, так же неуравновешенна, как и мой французский повар. В один день он готовит амброзию, в другой – помои. Единственная причина, по которой я терплю его – это за то, что он умеет делать сладкую выпечку.

Очень довольная, Грейс-Энн призналась, что это она ответственна за более вкусную еду.

– Я научилась этому в Португалии, когда больше нечего было делать. К несчастью, моя выпечка к празднику тоже отнимает время у мальчиков. Пирожки со сладкой начинкой, круглые леденцы…

– Я помню, как еще мальчиком помогал размешивать рождественский пудинг, загадывая желание. Вы с детьми уже сделали это?

Грейс-Энн помешала чай.

– Боюсь, что папа не позволит ничего подобного, – проговорила она, ее голос был полон разочарования. – Вижу, вы уже заметили, что папа очень строг во взглядах на празднование. – Нахмурившись, она посмотрела на голые стены, на безрадостный букет выцветших шелковых цветов. – Должна вам сказать, что он очень благочестив и презирает вторжение языческих суеверий в религиозные обряды. И так как многие рождественские традиции являются пережитками друидских ритуалов во время зимнего солнцестояния, то папа пытается избегать всех этих ловушек.

– И всех тех прекрасных моментов, которые делают Рождество таким приятным, особенно для ребенка, – едва слышно пробормотал он, но Грейс-Энн услышала. Внутренне она согласилась с герцогом, но верность требовала, чтобы она защищала своего отца.

– Но у нас есть рождественская пьеса и хор, который будет петь гимны.

– Преподобный Беквит, должно быть, знает, что вся его аудитория откажется слушать проповеди, если он запретит и это.

– Прихожане церкви уважают религиозность моего отца, – ответила вдова. Но затем они отправляются домой, чтобы поддержать все старые традиции, но об этом она ему не скажет. Загадывать желания на рождественском пудинге, жечь рождественское полено для удачи в новом году, вешать остролист и плющ, чтобы отгонять злые силы, а омелу – для плодовитости. Господи Боже, неужели он знает…? Грейс-Энн торопливо продолжила: – И вы не должны думать, что мальчики лишены всех предвкушений и признаков праздника. Мы украсили детскую… – и пусть герцог никогда не узнает, каким образом, -… и у обоих близнецов есть небольшие роли в пьесе. – По большей части из-за того, что она не могла оставить их дома, когда проводила репетиции; это его светлости тоже незачем было знать; его нужно было убедить только в том, что ее сыновья не лишены праздника. – И, конечно же, у них будет особенное угощение и несколько маленьких подарков. – Она кивнула в сторону корзинки с вязанием, где сверху лежали варежки.

Мальчики получат на Рождество варежки? Даже дети его арендаторов получали лучшие подарки! И все же близнецы не выглядели подавленными или лишенными привилегий. Они казались здоровыми и бойкими маленькими проказниками, а матушка, безусловно, любила их до безумия. К тому же они были красивыми, по собственному мнению Уэра, которое не должно учитываться, ведь парнишки были похожи на него как две капли воды – когда он был в таком же возрасте. Конечно, ведь его с Тони часто принимали за братьев вместо кузенов – настолько они были похожи внешне. Но не настолько, как эти две горошинки из одного стручка, снова изумился герцог, наблюдая за тем, как Лесли и Уилли играют в солдатиков, или что они там делали со своими пряничными человечками.

Герцог не мог понять ни слова из их игры, как ни прислушивался, хотя для мальчиков, казалось, эта тарабарщина имела смысл.

Словно прочитав его мысли, Грейс-Энн пояснила ему, что они лепетали подобным образом задолго до того, как научились говорить на нормальном английском языке.

– На самом деле, я была просто в отчаянии, думая, что они никогда не смогут общаться с кем-то еще. И да, друг друга они понимают просто отлично.

– И они, кажется, так спокойно делятся друг с другом. – Лиланд наморщил свой аристократический нос, когда близнецы обменялись наполовину съеденными фигурками. – Я думал, что маленькие мальчики большие собственники, чем барсуки.

Грейс-Энн рассмеялась.

– Они не всегда так хорошо ладят друг с другом, но обычно если один упадет, то другой начинает плакать. Они всегда ведут себя так. Уилли разрешает Лесли брать свои игрушки, но Лесли отдает Уилли больший кусок пирога.

Она рассматривала чаинки, оставшиеся в чашке, жалея, что она не может прочесть там будущее. Ее будущее решалось сейчас. С глубоким вздохом Грейс-Энн произнесла:

– Будет жестоко разлучить их, ваша светлость. Кузен.

Он вздохнул.

– И вас с ними – тоже. Я вижу это. Пожалуйста, простите мне мою опрометчивость, это письмо, даже само предположение, что я могу забрать Уилли. Пожалуйста, поймите, что я был просто доведен до отчаяния. Я и в самом деле хотел бы завести собственных сыновей.

– Тогда вы не будете…?

Надежда засияла в голубых глазах вдовы. Лиланду отчаянно не хотелось гасить этот свет, но он должен был сказать ей.

– Уилли – Уэлсли – все еще мой наследник, и не важно, каковы ваши, мои или его желания. Ему нужно узнать о землях и людях, научиться ответственности, которая ждет его, точно так же, как я научился этому.

Грейс-Энн посмотрела на Уилли, по лицу которого был размазан малиновый джем.

– Если вы сможете научить его пользоваться салфеткой, то пока этого будет достаточно.

Герцог не улыбнулся шутке.

– Пока достаточно.

Грейс-Энн поняла, что дверь все еще открыта, угроза все еще висит над ними, но сегодня она выиграла небольшую передышку.

– Пойдемте, мальчики, вы должны отпустить его светлость, чтобы он мог заняться своими делами.

– Пока, Колли, – захихикали мальчики хором, и вылетели из комнаты после того, как быстро и неожиданно одновременно обняли его.

Герцог стряхнул крошки с панталон. Грейс-Энн безрезультатно промокнула салфеткой пятна от малины на когда-то белоснежной рубашке. Ее щеки окрасились более ярким румянцем, чем пятна, когда она поняла, что делает.