Я люблю Лондон - Келк Линдси. Страница 10

– Энджел, – сказала Дженни негромким мягким голосом, которого я давным-давно не слышала. – Я не знаю, что я делаю. И не знаю, что делать.

С глубоким вздохом, стараясь не думать о бурных ночных выкрутасах на этой постели, я присела рядом и обняла подругу за плечи. Дженни всегда казалась мне амазонкой – длинные ноги, блестящие волосы и гламур с головы до пят, но глядя на нее сейчас – без каблуков и ореола самоуверенности, – я вспомнила, какая она на самом деле маленькая, без единого слоя туши и грамма уверенности она выглядела обычной миниатюрной растерянной девушкой с разбитым сердцем.

– Все будет хорошо, – наугад пообещала я, прижавшись губами к ее волосам. – Сейчас тебе несладко, я знаю, как это больно, но все наладится.

– Я хочу, чтобы мне не было так больно! – Голос Дженни дрогнул от слез, и у меня заболело сердце за подругу. – Все так долго тянется и не меняется. Я думала, свидания с другими парнями помогут.

– Лечит только время, – отозвалась я, крепче обняв Дженни и позволяя ей выплакаться на моем плече. – Другого ответа нет, о чем я искренне жалею. Но интрижки в отместку не помогают. Я знаю, я пробовала. С этим самым, который сейчас в ванной.

Я не стала уточнять, что цепляния в барах шалав мужского пола нельзя назвать даже интрижками.

– В иные дни я просто не живу, – всхлипывала Дженни мне в плечо. – Просыпаюсь и сразу вспоминаю, что он меня не хочет, что он женится на другой, и у меня нет сил подняться, но я встаю, потому что должна. И тупо функционирую, как зомби. Хожу как выключенная. Ненавижу такое состояние. Я хочу свою жизнь обратно.

– Только не бери с меня пример и не сбегай в другую страну.

В одну секунду всхлипывания смолкли, и Дженни резко выпрямилась в моих объятиях. Ее зареванное лицо молнией озарила идея, которая, как я сразу поняла, мне не понравится.

– Эврика! – воскликнула она, широко раскинув руки. – Какая ты умная!

– Спасибо, – осторожно сказала я. Этот комплимент всегда казался мне небескорыстным. – А что я сделала?

– Я еду с тобой в Лондон, – объявила Дженни, с каждым слогом снижая планку моих умственных способностей. – Все идеально складывается. Мне надо уехать из Нью-Йорка, тебе нужна защита от твоей мамаши, которая меня обожает, поэтому я еду в Лондон. С тобой.

Кстати, моя мать действительно обожала Дженни. Когда мы жили в этой квартире, мать говорила с Дженни по телефону дольше, чем со мной. По какой-то причине жительница скромного пригорода, мамаша одного ребенка, любительница судоку, рьяная поклонница «Маркс энд Спенсер» и пожизненная подписчица на журнал «Отдохни» нашла родственную душу в читающей «Вог», благоухающей «Агентом-провокатором» любительнице «Энгри бердс» Дженни Лопес. Именно Дженни была такой дочерью, о которой всегда мечтала моя мать. Не то чтобы мы не ладили, но меня не покидало чувство, что, по ее мнению, я недостаточно женственна.

Я не хотела заниматься балетом, учиться играть на флейте и возить колясочки с кукольными младенцами, даже когда мне их навязывали. Я хотела кататься на лошадях, научиться играть на гитаре и читать «Тайный сад», пока не воспалялись глаза, а не сидеть и распивать чаи, любезничая с агентессой «Эйвон».

Мать всегда очень любила Луизу с ее манерами настоящей леди и надеялась, что я изменюсь под положительным влиянием подруги, а я подозреваю, что мать еще два года назад не прилетела в Нью-Йорк и не отвела меня под конвоем на самолет лишь потому, что надеялась – бьющее через край женственное обаяние Дженни пропитает и меня. Примерно так и вышло: я научилась ходить на каблуках, практически не падая, знаю, как подвести глаза и не выглядеть транссексуалом или музыкантом группы «Кисс», могу любому объяснить, почему «Шанель 2.55» называется именно 2.55 [8], и меня давно мучает неконтролируемое, жгучее желание иметь такую. Я вполне поднаторела в искусстве быть женщиной, в чем была немалая заслуга мисс Дженни Лопес.

Поэтому предложение Дженни было вполне реальным и даже неплохим, если не считать одного упущения.

Алекс.

Дженни и Алекс – самые важные люди в моей жизни, это моя семья в Нью-Йорке, и хотя при случайных встречах они всячески демонстрируют дружелюбие, я старалась не оставлять их надолго наедине и вовремя сглаживать напряжение. Я любила их обоих, и они любили меня, но вот друг друга? Тут любовь, пожалуй, слишком сильное слово. Хотя это одна из немногих вещей, которая не входит в наш пакт о полной откровенности, я не сомневалась, что Алекс считает Дженни истеричкой, которая сама навлекает на себя большую часть неприятностей. А Дженни, на правах лучшей подруги и отважной защитницы, держит Алекса на коротком поводке на случай, если он вдруг когда-нибудь как-нибудь меня обидит. Это были веками освященные отношения между бойфрендом и лучшей подругой, и до сего дня все шло просто отлично. Но брать Дженни в поездку, обещавшую стать болезненнее, чем восковая эпиляция зоны бикини?

– Подумай, как классно! – Дженни утерла слезы тыльной стороной ладони и чуть улыбнулась. – Ты мне Лондон покажешь, я познакомлюсь с Луизой и возьму на себя все давление твоих родителей, чтобы вы с Алексом побыли вместе. Вот здорово будет!

Не в первый раз я абсолютно онемела. И не в первый раз не смогла скрыть страх.

– Энджел, дорогая! – Дженни на глазах становилась прежней – сияющее лицо, сверкающие убеждением глаза. – Я не буду обузой, а поездка мне необходима. Пойми, мне нужно сбежать отсюда. Сменить время и пространство. Всего на пару дней переключиться, выбросить все из головы.

Я вздохнула и кивнула. Как отказать, если два года назад Дженни вытащила меня из точно такой же ситуации? Да и невозможно смотреть в огромные карие глаза Лопес и не сдаться. Я часто думала, что произойдет, если Дженни решит использовать свои способности во зло.

– О Боже, я люблю тебя! – Она вскочила на колени, повалила меня на кровать и осыпала поцелуями. – Я тебя просто обожаю!

– Не помешаю? – раздался голос Тайлера, заставив одно тоскливое ощущение под ложечкой смениться другим.

Я повернула голову: он стоял, прислонившись к дверному косяку, с полотенцем, низко повязанном на бедрах. Учитывая, что мое сексуальное резюме до неприличия куцее, мне еще не доводилось снова столкнуться с человеком, с которым я переспала и рассталась. Я просто не знала, как себя вести. Но я точно знала – мне очень хочется, чтобы он ушел. Желательно с фонарем под глазом. И оторванными причиндалами.

– Это у вас частная вечеринка или можно присоединиться? – спросил он, приподняв бровь и сложив руки на отвратительно сексуальной груди.

Козел. Да как он смеет тут стоять, выставив на обозрение великолепный пресс? Это же извращение, правильно?

– Это извращение, – одновременно сказали мы с Дженни.

– А извращение станет больше или меньше, – Тайлер шагнул к кровати, – если мы втроем, ну вы понимаете?

У меня не было слов. Буквально не было слов. К счастью, они нашлись у Дженни.

– Не знаю, не знаю. – Она вскочила с кровати и вытянула брюки Тайлера из горы одежды у спинки кровати. – Но сейчас ты их точно не наденешь.

Дженни улыбнулась. Тайлер ухмыльнулся. Я поморщилась. И тут Дженни открыла окно и вышвырнула брюки на улицу.

– Энджи, брось-ка мне его трусы…

Трудно было сказать, кто сильнее шокирован. Челюсть у Тайлера отвисла, и в ту же секунду с него свалилось полотенце, но его нагота не вызвала большого интереса, гораздо увлекательнее было смотреть, как Дженни вышвыривает всю его одежду на асфальт Тридцать девятой улицы. Невозможно было удержаться от смеха, и я захохотала. Долго и до слез.

– Что ты делаешь?! – возмутился Тайлер, обретя голос.

Дженни свесила руку с очень дорогим кожаным лофером за окно и склонила голову набок.

– Хочешь проверить?

Туфля полетела вниз.

– Боже! – Тайлер посмотрел на меня, подхватил полотенце и затряс головой. – Вы обе сумасшедшие! – На этом он выбежал из комнаты, и мы услышали, как хлопнула входная дверь.