Я люблю Лондон - Келк Линдси. Страница 47

– Это «Нотте» от «Марчезы», – соизволила ответить дама, явно считавшая общение со мной ниже своего достоинства. Надеюсь, у меня в волосах не застрял кусочек шоколада, а то и остатки рвоты. Я бы не удивилась, если бы подруги ничего мне не сказали: лично я опасаюсь дерзить человеку с фингалом. Кто его знает, в каком виде ходит его оппонент! – Они дизайнерские.

– Не могли бы вы указать мне, в каком направлении находится отдел? – Я улыбалась изо всех сил, сделав вид, что не слышала последней фразы. Намек был прозрачен: это дорогие дизайнерские платья, которые мне не по карману. Если я одета как бродяжка, это не значит, что у меня нет наличных подкрепить мои вопросы. Мадам что, «Красотку» не смотрела? Разве обязательный просмотр «Красотки» еще не прописан в законе?

– Это два последних. – Дама отодвинулась и даже едва слышно цокнула языком, будто я протягивала ей пустую миску и говорила: «Пожалуйста, мэм, я хочу еще».

– Видите ли, я ищу платья для подружек невесты, – заступила я ей дорогу, не отрывая взгляда от цели. – На мою свадьбу. Эти подойдут как нельзя лучше. Не знаете ли вы, в каких еще магазинах они могут быть?

– Я здесь не работаю! – Чудо, что брюнетка вообще могла видеть платья, так высоко был задран ее нос. – Спросите продавщиц.

Я смотрела, как она уносит идеальные платья для моих подружек, и глаза вдруг заволокло красной пеленой. Это платья для моей свадьбы. Если они окажутся у меня, свадьбе быть. Пусть даже я не знаю, какого они размера, сколько стоят и понравятся ли Луизе и Дженни. Я твердо знала одно: эта мымра их не получит.

– Люди крайне редко покупают по два одинаковых платья, – громко сказала я, когда женщина добавила еще два платья к пестрой куче у себя на руке. Дама вздрогнула. – Неужели вы покупаете платья для подружек невесты?

Женщина повернулась и посмотрела на меня с таким презрением, что я засомневалась, не слишком ли долго я прожила в Америке. Заговорить с незнакомой женщиной в магазине! Какой кошмар!

– Нет. – Она явно колебалась, объяснять мне свои действия или нет. Через пару мгновений дама все же открыла рот, сообразив, что, получив ответ, я быстрее свалю в туман. – Моя дочь снимает фильм для колледжа. Одинаковые платья нужны для эпизода, где их заливают кровью. Фильм о зомби или чем-то подобном. Платья должны быть бледного тона, чтобы кровь казалась ярче.

Я мгновенно поняла две вещи. Во-первых, я ненавижу эту бабу и ее дочь. Во-вторых, ни под каким видом она не получит эти платья, чтобы заливать их всякой дрянью для фальшивых зомби. Я смерила брюнетку взглядом. Она крупнее меня, похмелья у нее нет, и каблуки значительно выше моих. Не раздумывая, я выхватила платья у нее из рук и кинулась бежать через торговый зал. К счастью – не исключаю, что из-за лошадиных доз ботокса, – мать будущего режиссера фильма о зомби на несколько секунд словно приросла к полу. Я летела как ветер, улыбаясь на бегу продавщицам и колотя себя по ногам огромным желтым картонным пакетом.

– Мам, – выдохнула я, вбегая в дверь и врываясь в примерочную. – Если сюда зайдет высокая брюнетка, ты меня не видела!

– Поняла, – сказала мать, не отрывая глаз от экрана телефона.

– Меряйте эти! – Запыхавшись, я швырнула платья Дженни и Луизе, продолжавшим громко препираться. Замолчав, они уставились на меня – Дженни в ярко-желтом платье греческой богини, Луиза – в красивом розовом платье-трубе с открытыми плечами. – Выполнять! – рявкнула я. – Быстро!

Ничто не укрощает недовольных подружек невесты так, как рехнувшаяся невеста. Они подчинились, и – о чудо! – платья сели идеально. О да! Это на все сто процентов стоило модного налета с ограблением.

– Энджи, какая прелесть! – Дженни вертелась перед зеркалом, пробуя какие-то подозрительные танцевальные па. – «Марчеза»?

– «Нотте» от «Марчезы», – подтвердила я. – Мы спасаем их от участи худшей, чем смерть.

Луиза собрала волосы в небрежный хвост и расправила оборки.

– Мне очень нравится, – призналась она с улыбкой. – Такое красивое…

– Извините! – В дверь громко постучали, и к нам заглянула затравленная продавщица. – Я понимаю, вы вряд ли видели… – Она остановилась на полуслове, увидев Дженни и Луизу, улыбавшихся в платьях от «Марчезы», взглянула на меня – красную и запыхавшуюся, со спутанными волосами, – прикусила губу и улыбнулась. – Нет-нет, ничего. – И тихо добавила, закрывая дверь: – Прекрасные платья.

Я приложила палец к губам, призывая Дженни и Лу к молчанию, и приникла ухом к двери. Подруги крепко сжали мне локти.

– Она побежала сюда с моими платьями. Она их выхватила!

Голос врага.

– Наши платья? Она хочет наши платья? – Дженни в ужасе взглянула на меня. – Она их не получит, Энджел, не получит!

– Тихо! – шикнула на нее Луиза, прибавив подзатыльник. – Ей придется сдирать их с наших остывших трупов.

– Извините, здесь нет, – прощебетала продавщица. – Ума не приложу, что могло случиться.

– Я точно видела, как она сюда вбежала!

– Нет-нет, вы ошиблись. Извините, ничем не могу помочь.

Мы втроем замерли в примерочной, цепляясь друг за друга.

– Но я уверена, мы обязательно подберем вам что-то еще! – Голос продавщицы удалялся, и шаги двух пар ног вскоре стихли, заглушенные мягким ковровым покрытием.

Я обессиленно прислонилась к стене и посмотрела на девчонок. Они выглядели потрясающе.

– Оно того стоило, – сказала я, съезжая на пол.

– Как здесь хорошо, – заметила мать, когда мы сели за стол в «Уолсли», нагруженные огромными пакетами «Селфриджа». – Гораздо красивее, чем в «Ритц».

– Да. – Я кивнула Луизе, которая до сих пор сидела расстроенная. – «Ритц» традиционно переоценивают. Я правда слышала, что «Уолсли» лучше.

– Но я действительно думала, что места найдутся, – сказала Лу, уткнувшись в меню. – Сегодня среда, дневное время. Разве может он быть переполнен?

– Можно было пойти в «Сохо-Хаус», – сказала Дженни, отбрасывая с лица длинные кудри. – Хотя и здесь довольно мило. Для Англии.

Ей никто не ответил. Моя мать, я и Луиза углубились в меню. У нас было только два желания: первое – туалет, второе – мучительная смерть Дженни. Почти сестринская любовь, порожденная превосходными платьями подружек невесты, испарилась, когда нас не пустили в «Ритц», потому что мы не заказали места заранее. «Уолсли» заслуженно можно было считать серебряным призером, но Дженни по-прежнему ныла обо всех заведениях, куда она могла бы нас сводить. Сперва она требовала поймать такси и мчаться в «Святилище», потом в «Хэрродс», а теперь снова начались стенания по «Сохо-Хаус». Тонкий слух Луизы глубоко оскорбляло, что Дженни всякий раз упорно произносила название клуба с определенным артиклем. Этим она резала нам уши не меньше пяти раз в минуту.

Мы заказали чай, причем каждая выбрала свой, и некоторое время сидели молча. Я бы не назвала молчание неловким, но и особо дружелюбным оно тоже не было.

– Итак, с повестки дня можно снять массу вопросов, – сказала Дженни, когда принесли поднос с серебристыми дымящимися чайниками. – Платья, туфли, белье. Вершина портновского искусства нам, можно сказать, покорилась.

На цыпочках выйдя из отдела платьев, мы поспешно выбрали туфли, остановившись на массивных черных босоножках «Джимми Чу», которые подчеркнут и поддержат черный бант на нежных, элегантных платьях. А я воспользовалась возможностью добить кредитку моей матери выложенными стразами «лабутенами» на платформе, которые, как я уже знала, мне придется поменять на такие же кожаные балетки, которые я убедила ее купить вместе с «лабутенами». Побывав в обувном раю, я погнала всех в отдел белья «Стелла Маккартни», причем никто особо не сопротивлялся.

– Завтра я пересмотрю нашу косметику – не надо ли чего докупить, – размышляла Дженни, дописывая пункты в свой список. – Эх, мне бы раньше сообразить!

– Я уже сказала, что могу пригласить визажиста, – заметила Луиза. – И фотографа. У тебя есть фотограф?