Я люблю Лондон - Келк Линдси. Страница 58

– О! – Луиза сделала гримаску. – Ну, познакомились мы в юности, ты это знаешь. И вот однажды я проснулась и не смогла представить, что Тима нет рядом. Не только по утрам. Я не представляла, как это его не будет рядом по выходным, на Рождество, в мой день рождения. Так это все росло, росло, и в конце концов я уже не могла себе представить без него ни единого дня.

– А ты всегда знала, что он хочет детей?

– Это я всегда хотела детей. – Лу опустила глаза на свой сверток счастья. – Но не так, чтобы забеременеть в шестнадцать. Мы об этом говорили и знали, что однажды такой момент наступит. И вот как-то в конце весны я проснулась и поняла, что хочу ребенка. Мы с Тимом сели, все обсудили и решили начинать. Ты же меня знаешь, я все планирую. Я и залетела по расписанию. – Свободной рукой она схватила бутылку вина и сделала большой глоток. – Ну ладно. Расскажи, из-за чего у вас вышла ссора?

– У нас с Алексом был пикник, – начала я, вытирая воображаемые потные ладони о рукава кардигана. – И он вдруг начал говорить о том, что пора завести детей, и когда я наконец буду готова, и почему я не умилялась Грейс и не нянчилась с ней, и о том, как ему не терпится стать отцом. В общем, я немного вышла из себя.

– Ну что на это сказать? Я изо всех сил стараюсь не обижаться, что ты не нянчишься с Грейс, – ответила Луиза. – Может, она и не Блю Айви [26], но все равно очень красивая малышка. А вообще – обрати внимание, как я великодушно не напоминаю! – что я уже спрашивала, обсуждали ли вы с Алексом этот вопрос, а ты заявила «да ладно, ерунда!».

– Да, я так думала, – буркнула я, снова отпив вина из горлышка. Дьявольски элегантно! – Я и сейчас не определилась. И понятия не имею, в какой степени на ситуацию влияет тот факт, что его бывшая беременна. И вдобавок замужем.

– Энджи, – Луиза завозилась в кресле, устраивая поудобнее себя и Грейс, – любишь ты придумывать себе сложности, согласись!

Я кивнула, отвечать с полным ртом вина было бы проблематично.

– Что это за история с его бывшей? У них было серьезно? Ты считаешь, он ее до сих пор любит?

– У них было серьезно, – сказала я. Слова отдавали горечью. – У нее было, как говорится, бешенство матки и страсть к кошельку. Они разошлись несколько лет назад. Это та французская пташка, которая пыталась вернуться к нему в штаны в прошлом году.

– О-о-о! – Луиза изменилась в лице. – Да, там о нежных чувствах речи не идет. Он точно ее разлюбил?

– Точно, – сказала я с уверенностью женщины, помолвленной с мужчиной с функционирующим пенисом.

– Может, ее беременность запустила у него в голове какую-то реакцию? – предположила Луиза. – Алекс не кажется мне слабовольным и ведомым, и я вижу, что он очень тебя любит. По-моему, он действительно желал знать, хочешь ты детей или нет.

– Хочу, – запротестовала я, громко поставив бутылку на стол и разбудив малышку. Тамагочи у меня умирал за неделю, морские обезьянки за две, а если уж такое чудо природы, как морские обезьянки, не удержали моего внимания, как это получится у новорожденного младенца? – Только не завтра. Я не ожидала, что это всем так срочно.

– А вот представь себе! – Луиза встала и положила мне на руки маленький краснолицый сверток. – Давай посмотрим, как ты справишься. Я схожу в дом, принесу ей смесь. У тебя три минуты.

– А я думала, ты сама… – Я взяла Грейс на руки, приказав каждому атому своего тела не сломать ее и не уронить. – Сама кормишь.

– Она дольше спит, если на ночь дать ей детскую смесь, – крикнула Луиза уже из кухни. – Это быстро, я сейчас вернусь!

– А ведь она сказала «три минуты», правда, Грейс? – Я начала покачиваться, баюкая Грейс на руках. – Твоя мама ужасная лгунья.

Грейс заморгала голубыми глазками и широко открыла рот, но на этот раз оттуда не вышло ни звука. Поразительно! У меня талант общения с младенцами. Она схватила меня за палец и стиснула его неожиданно сильно. Ох, кто-то вырастет профессиональным рестлером! Я немного понюхала Грейс, ожидая, когда меня переполнит острое желание немедленно зачать такую же. Пожалуй, не так уж это и страшно. А затем часть мозга, которая меня ненавидит, подсунула мне образ Алекса, вышагивающего по улице под ручку с Солен и за ручку со своей крошечной черноволосой копией. Кровь во мне закипела, сердце застучало. Воображаемая Энджел врезала кулаком воображаемой Солен. Воображаемый Алекс и воображаемый мини-Алекс взирали на это одобрительно. Может, я и не могу еще представить себя с младенцем, но мысль о том, что детей Алексу родит кто-то еще, вызывала бурный протест. Я не могла себе представить, как буду просыпаться без него рядом, несмотря на его серьезные проблемы с родителями, неспособность удержать меня от поглощения углеводов и настойчивые просьбы говорить ему правду и только правду. Я хотела, чтобы он был рядом в рождественское утро. Я хотела, чтобы он был рядом в мой день рождения и в День святого Валентина. Я хотела, чтобы он ходил со мной получать пенсию. Я хотела, чтобы он проверял, все ли нужные таблетки я приняла.

– Хочешь посмотреть? – Луиза протянула свой мобильник, где на экране маячил мой снимок с Грейс на руках.

– А бутылка на снимок влезла? – спросила я, продолжая ритмично покачиваться.

– Да, – отозвалась Луиза, взяла бутылку и выпила ее до дна.

Я улыбнулась:

– Молодец.

Когда я вернулась к себе, дом гудел. Крейг исчез, поэтому меня не стошнило съеденным обедом, а Дженни все еще звонила и подтверждала заказы. Алекс с моим отцом в обнимку смотрели на компьютере старые записи «Роллинг Стоунз», а мать была занята просмотром «Улицы Коронации» по «Ай-ти-ви-1» и нанесением решающего поражения тетке Морин с помощью слова за сорок три очка. Ага, вот откуда во мне взялась моя многозадачность!

Я не приняла участия в бурной деятельности в гостиной, сославшись на необходимость подняться к себе и повторить презентацию для «Глянца». Наши с Алексом разногласия вроде бы были забыты: когда я спустилась пожелать доброй ночи, он обнял меня за ноги и уткнулся головой в живот. Папа старательно не заметил столь откровенного проявления нежных чувств. Он пожелал мне доброй ночи, демонстративно глядя в экран.

– Я еще зайду к тебе перед сном, – пообещал Алекс. – Теперь мы не увидимся до субботы.

– Как так? – спросила я, поглаживая его по спине. – Почему?

– Ночь с пятницы на субботу он проведет не здесь! – заорала Дженни так, что все вздрогнули. – Жених не может провести ночь перед свадьбой под одним кровом с невестой. Это дурная примета!

– Правда? – почти беззвучно спросила я у Алекса.

– Да, вроде бы, – ответил он с улыбкой. – Но не волнуйся, я обязательно вернусь.

– До этой минуты я и не волновалась. – Я пробовала засмеяться, но не получилось. – Если ты не вернешься, я выйду замуж за Грэма.

– А что, он отлично готовит! – Алекс сжал мою руку и отправился восвояси.

Поднявшись к себе, я кинула в рот еще две таблетки болеутоляющего и запила той самой водой, которую утром Грэм оставил возле кровати. Какое счастье, что с самого обеда я пила исключительно вино. Голова осталась ясной, а мне как раз предстояло многое обдумать.

Я открыла ноутбук и создала в «Ворде» новый документ. Я не собиралась повторять презентацию для «Глянца» – я и так знала ее наизусть, слово в слово. К тому же при виде презентации меня охватывала паника. Вместо этого я начала писать свою брачную клятву. Вернее, попыталась. Любая набранная фраза казалась избитой банальностью. Невозможно было выразить то, что я хотела сказать Алексу, так, чтобы это не смахивало на вычитанное в книге, увиденное в кино или, еще хуже, услышанное в песне. Даже в песне Алекса.

Я сняла с колен ноутбук и взяла записную книжку, подумав, что ручка и бумага сделают процесс сочинительства более интимным и клятва получится подлинно моей. Ничего не вышло. После нескольких неудачных вступлений и трех вырванных страниц я легла, укрылась одеялом и закрыла глаза, погрузившись в воспоминания. День, когда мы встретились в кафе. Концерт, на который Алекс водил меня в «Бауэри». Наш первый поцелуй. Музей современного искусства, Эмпайр-стейт-билдинг. Наша первая ночь вместе. Я не готова делиться всем этим с родителями, друзьями и совершающим обряд дядей Кевином. Я думала о том дне, когда Алекс приехал в Лос-Анджелес, где я брала у Джеймса интервью, о романтических моментах в Париже, о том дне, когда я переехала к Алексу, и, что еще важнее, о ночи после переезда. Свернувшись клубочком и подоткнув одеяло под подбородок, я наслаждалась счастливыми воспоминаниями и вдруг сообразила: в брачной клятве не нужно говорить о том, что было между нами. Смысл свадьбы не в этом. Свадьба должна символизировать то, что ожидает нас впереди, будущие воспоминания, которые мы создадим вместе. И если я сейчас не засну, я обязательно запишу эту мысль, пока не забыла.