Прекрасная изменница - Смит Барбара Доусон. Страница 27

Разве могло это чуткое создание отважиться на убийство? Многим ли дано столь тонко и глубоко понять близкого человека? Но, может быть, она совершила убийство в припадке отчаяния?

Сейчас не время об этом думать. Равно как не время прощать Роберта. И все же гнев и возмущение постепенно испарялись. Возможно, Софи права и Роберт достоин только жалости, а вовсе не презрения и ненависти. Роберт просто не мог измениться. Мог только страдать.

Грант и Софи стояли, тесно прижавшись друг к другу, и вскоре возбуждение достигло своего апогея.

– О, Грант…

Грант отстранился от нее.

– Я обещал уйти, а обещания надо выполнять.

Софи кивнула:

– Совершенно с тобой согласна.

– Что ж, увидимся завтра.

– Не собираюсь никуда выезжать. Большую часть дня проведу в библиотеке. – Софи посмотрела на скомканный носовой платок, который сжимала в руке. – Велю горничной постирать и верну.

– Оставь у себя.

Он повернулся, намереваясь уйти тем же путем, которым пришел – через балкон.

– Грант… Хочу тебе кое-что сказать.

– Я весь внимание.

– Завтра можем начать наш роман.

Глава 11

На следующее утро, направляясь в библиотеку по длинному коридору, Софи едва не столкнулась с каким-то неуклюжим существом. Глубоко погрузившись в размышления, она не замечала, куда идет, и едва успела отскочить, чтобы не врезаться в человека, с трудом справлявшегося с тяжестью целого ящика книг.

Из-за громоздкой ноши выглянул Эллиот. Кузен представлял собой живописный этюд в коричневых тонах, от бегающих глаз, бусинками блестевших на сухом ящерообразном лице, до неряшливых тощих прядей на воротнике неизменного засаленного сюртука.

– Слушай, неплохо было бы смотреть, куда идешь.

– Извини, – пробормотала Софи. С какой это стати он все еще здесь, подумала она, ведь уже почти одиннадцать. – А нельзя ли поинтересоваться, что ты намерен делать с этими книгами?

– Читать, разумеется. Конечно, с позволения вашей светлости.

Ехидный тон покоробил Софи.

– Хотелось бы посмотреть, какие именно книги ты выбрал.

Эллиот нахмурился и обиженно произнес:

– Роберт разрешал брать книги из библиотеки. Надеюсь, ты не собираешься нарушать традицию?

Не желая провоцировать враждебность, Софи примирительно улыбнулась:

– Разумеется, нет. Просто хочу взглянуть. Дело в том, что почти целую неделю я разыскиваю один крайне необходимый том. Не хотелось бы, чтобы по ошибке ты его унес.

Она присела на корточки и принялась перебирать сложенные в аккуратные стопки книги. Просмотрев их, Софи стряхнула с ладоней пыль, поднялась и вопросительно посмотрела на Эллиота.

– Тебе, случайно, не попадался рукописный дневник? Его вела леди Аннабел, третья герцогиня.

– Зачем мне женский дневник? – Кузен улыбнулся. – Я ученый, а не светский повеса. Интрижки меня не интересуют, равно как и утомительные рассуждения о балах, праздниках и званых обедах.

Софи вспомнила, что Хелен решила женить этого закоренелого холостяка.

– Светская жизнь состоит не только из балов и праздников. Общение дает возможность найти друзей. Неужели тебя не мучает чувство одиночества?

Эллиот удивился.

– Это с какой же стати?

Ответа на коварный вопрос Софи не знала. Как объяснить сердечное томление тому, кто всем радостям жизни предпочитает замкнутый мир собственной одержимости?

– А о женитьбе ты никогда не думал? Если бы, например, нашлась леди, готовая разделить твои интересы.

– Еще чего! Нет уж, такой леди не существует на свете. – Эллиот назидательно погрозил сухим пальцем. – Все вы, женщины, одинаковы. Вас интересуют только наряды, сплетни, всякие романтические глупости. А у меня нет времени на подобную ерунду. Уезжаю в Суррей! Счастливо оставаться!

Кузен снова поднял ящик с книгами и направился к выходу. Если Хелен пригласила одних лишь пустоголовых дебютанток, обед неминуемо провалится. Эллиот, как всегда, с умным видом изречет пару грубостей и немедленно превратится в парию. Но решение проблемы лежало на поверхности.

Надо срочно выяснить, числится ли в списке гостей хоть одна из тех своеобразных женщин, которых принято называть синим чулком. Если нет, придется пригласить хотя бы нескольких. Тогда Эллиот окажется за столом рядом с дамой, столь же интеллектуальной, как он сам.

Софи стало смешно. Сводничество ее никогда не интересовало. Но сегодня почему-то хотелось думать только о романтических глупостях.

Ее чувства не имели ничего общего ни с глупостью, ни с романтизмом. Трепетное волнение в душе и теле объяснялось лишь чувственным предвкушением.

Вечером им с Грантом предстоит встретиться наедине. Впервые за десять лет она позволит себе познать страсть, почувствует на груди горячие ладони, ощутит на обнаженной коже сладость поцелуев. Он накроет ее тело своим, тяжелым и мускулистым, прижмет к кровати, заполнит до отказа…

Софи глубоко вздохнула. Сердце стучало гулко и неровно, ноги дрожали. Вчера вечером она и сама удивилась тому неожиданному предложению, которое вырвалось у нее. Пока Грант не извлек на поверхность погребенные под толщей благонравия чувственные потребности, она неизменно оставалась образцом высокой морали. Другая на ее месте, обнаружив, что Роберт не может выполнять свои супружеские обязанности, завела бы себе любовника. Но Софи всегда свято чтила данный у алтаря обет супружеской верности.

Ее родители были счастливы в браке. Встретились они в зрелом возрасте, так что любимая дочка оказалась поздним и единственным ребенком. Нежная привязанность друг к другу постоянно проявлялась в поцелуях и улыбках. Супруги ни дня не могли провести в разлуке. Так и случилось: мать скончалась от легочной лихорадки вскоре после рождения Люсьена, а отец не вынес утраты и умер спустя несколько месяцев.

Во время первого светского сезона Софи мечтала обрести такую же любовь в союзе с дерзким и обворожительным мистером Чандлером. Но мечтам ее не суждено было сбыться. Чего стоили его ужасные, жестокие слова: «Черт подери! Я не могу позволить себе жениться! А теперь придется!»…

К счастью, она давно поумнела и набралась жизненного опыта. Да, Гранту не требовалось ровным счетом ничего, кроме удовольствия в постели. Да и она хотела лишь временной связи, возможности испытать телесное наслаждение. Оставаясь зрелой разумной женщиной, она не стремилась к слепой интимной привязанности. Значит, следовало сохранять трезвость мысли и держать любовника в строгих рамках.

Софи присела к тому самому секретеру, за которым так часто проводила целые часы в работе над семейной историей герцогского рода. Но сегодня предстояло сочинить и записать правила обещанного накануне романа.

Она открыла верхний ящик, выбрала остро отточенное перо и сняла крышечку с изящной серебряной чернильницы. Немного помедлила над белоснежным листом прекрасной мелованной бумаги и написала: «Встречи возможны только в твоем доме. Ни в коем случае не предпринимай попыток соблазнения в Малфорд-Хаусе».

Вчера вечером она так рассердилась на Гранта за эту дерзкую мальчишескую выходку – надо же, залез по решетке для роз! Проник в частную жизнь, застал врасплох и выманил откровенное признание о Роберте. Она нарушила клятву, но испытала облегчение.