Паломино (Саманта) - Стил Даниэла. Страница 54

– Господи, Чарли, да я похожа на чудовище! – впервые за время своего пребывания в больнице Сэм вышла из себя.

Зашедшему в палату Чарльзу даже показалось, что глаза ее покраснели.

– А по-моему, нет. Я считаю, что ты выглядишь просто великолепно. Ну, какие у нас еще новости?

– Никаких.

Однако вид у Саманты был угрюмый, и Чарли, якобы беззаботно прохаживаясь по палате, внимательно за ней следил. Из палаты интенсивной терапии Сэм уже перевели в отдельную палату. Почти все место там занимала кровать, а столик в углу был заставлен цветами. Там были букеты от Генри и его любовника, от Джека и остальных членов съемочной группы, от Харви и, конечно, от Мелли и от самого Чарльза.

– Хочешь, я расскажу тебе какие-нибудь сплетни?

– Нет. – Лежавшая в лонгете Саманта закрыла глаза, и Чарли испугался, как бы она не заболела. Казалось, прошло бог знает сколько времени, прежде чем глаза открылись вновь. Вид у Сэм стал при этом сердитый, и Чарли увидел, что она готова заплакать.

– Что стряслось, малышка? Ну, расскажи своему папочке! – Он присел на стул, стоявший рядом с кроватью, и взял Саманту за руку.

– Ночная сиделка… у нее такой смешной рыжий парик… – Слезы начали медленно выкатываться из глаз. – Она сказала, что когда я вернусь домой… – Сэм шумно всхлипнула и сжала его руку; Чарли молча порадовался, что у нее еще хватает на это сил. – Она сказала, что я поеду вовсе не домой, а… а в другую больницу… в Нью-Йорке… О, Чарли! – Сэм захныкала, как маленький ребенок. – Неужели это так?

Чарли захотелось ее обнять, как он обнимал своих плачущих детей, но большой пластмассовый лонгет и громадный агрегат мешали ему подобраться к Саманте. Чарли мог лишь держать ее за руку, да еще осторожно погладить по лицу. Он знал, что придется сказать Саманте правду.

– Да, милая, это так.

– О, Чарли! Я хочу домой! – зарыдала в тоске Саманта и тут же сморщилась от боли.

– Не кричи, глупенькая, тебе будет больно. А поплакать – поплачь. Только тихонько, – Чарли пытался пошутить, но на самом деле был удручен не меньше Сэм.

Для нее это было началом долгого и трудного пути. Она на него только ступила. Вся жизнь, которую Сэм вела до сих пор, закончилась в какую-то долю секунды… оборвалась, когда она упала с серого жеребца.

– И все-таки, Сэм, возвращение в Нью-Йорк – это ведь шаг в верном направлении, не так ли?

– Наверно.

– Не наверно, а наверняка!

– Да, но я хочу поехать домой! Я не хочу в больницу!

– Ну что ж… – криво усмехнулся Чарли, – по крайней мере, мы теперь знаем, что ты еще не выжила из ума. Но послушай, что случится, если ты еще немножко полежишь в больнице? Я смогу тебя навещать. И Мелли, и Харви, и все, кого ты пожелаешь видеть…

– Но только не моя мать! – Сэм закатила глаза и рассмеялась сквозь слезы. – О, дьявол! Ну, почему это случилось именно со мной, Чарли?

Улыбки как не бывало, в глазах вновь заблестели слезы… После этого Чарли еще долго сидел рядом с Самантой, держа ее за руку. Он не знал, как ее утешить, и сказал лишь:

– Я люблю тебя, Сэм. Мы все тебя любим. И мы все здесь с тобой.

– Ты такой хороший друг, я тебя тоже люблю, – Саманта расчувствовалась и заплакала еще сильнее, но тут появилась сиделка, которая принесла ленч.

– Я слышала, вы нас покидаете, мисс Тейлор. Это правда?

– Да, я попытаюсь, – Сэм улыбнулась Чарли. – Но я вернусь. Приду к вам в гости, на сей раз уже не на каталке, а сама.

– Надеюсь вас увидеть. – Сиделка улыбнулась и вышла из палаты.

Чарли мысленно вздохнул с облегчением. Когда Сэм сказала, что придет сама, он было испугался, что сиделка чем-то себя выдаст.

– Итак, – Сэм съела ложку супа и подняла на Чарли глаза, – когда мы едем домой?

– В субботу. Тебя это устраивает или есть какие-то другие предложения? – Чарли был необычайно доволен. Она пыталась сделать над собой усилие. О господи, она пыталась!

– Нет, суббота мне вполне подходит, – Сэм улыбнулась в ответ, и Чарли невольно подумал, что доктор был прав.

Когда Саманта будет внутренне готова что-то принять, она это примет. Но только вот… когда она будет готова принять самое главное?

– Да, суббота меня устраивает, – продолжала Саманта. – А в какую больницу меня положат, Чарли?

– Не знаю. Разве тебе не безразлично?

– А у меня есть выбор?

– Я узнаю.

– Попытайся устроить меня в Ленокс-Хилл. Это в таком милом месте, рядом с метро. Меня все смогут навещать, – Сэм мягко улыбнулась. – Может быть, даже Мелли приедет. – И тут же поинтересовалась: – Как ты думаешь, она сможет привезти малышку?

Чарли со слезами на глазах кивнул.

– Я пронесу ее под пиджаком. Скажу, это твоя дочка.

– В каком-то смысле это действительно так, знаешь… – Сэм смутилась. – Ведь… ведь она носит мое имя.

Чарли склонился над Самантой и молча поцеловал ее в лоб. Он боялся сказать хоть слово, понимая, что не выдержит и разрыдается.

25

Когда в субботу утром самолет вылетал из Денвера, Чарли боялся даже лишний раз вздохнуть. С ними летели хирург Саманты, его юный ассистент и две медсестры. Они взяли с собой необходимый набор лекарств и инструментов, а также большой запас кислорода – его хватило бы на всех до Латинской Америки. Саманта всю дорогу клевала носом и находилась в каком-то расслабленном состоянии, хотя и радовалась возвращению домой. Врача, судя по всему, ее состояние удовлетворяло; он заранее договорился о помещении Саманты в больницу Ленокс-Хилл и о том, что машина «Скорой помощи» будет ждать их в аэропорту. Кроме того, «Скорой» должны были всю дорогу предоставлять «зеленую улицу», и вдобавок на протяжении всего маршрута за ней обязался вести наблюдение вертолет автоинспекции. Если бы Сэм вдруг потребовалась помощь, которую не смогли бы обеспечить с воздуха, она моментально получила бы ее по дороге, почти в любом пункте. Все было продумано до мелочей, оставалось лишь благополучно долететь до Нью-Йорка.

Дело происходило ослепительно солнечным августовским днем, и Сэм ни о чем другом, кроме как о возвращении домой, говорить не могла. Транквилизаторы подействовали на нее дурманяще, она то и дело хихикала и неуклюже шутила. Однако все смеялись над ее шутками… все, кроме Чарли, который места себе не находил от беспокойства. Он снова почувствовал на своих плечах бремя ответственности и считал, что если произойдет какая-либо оплошность, то виноват в этом будет он. Не нужно было настаивать на отъезде, зря он торопил события… лучше бы Саманта полежала еще немного в денверской больнице. Когда они преодолели примерно половину пути, врач подошел к Чарльзу, который сидел в хвосте самолета, глядя в иллюминатор, и, легонько дотронувшись до его плеча, заговорил с ним. Врач говорил тихо, чтобы Сэм не проснулась. Она только что задремала.

– Все в порядке, Петерсон. Мы почти у цели. Она прекрасно выдерживает полет. Просто великолепно.

Чарльз повернулся к доктору, силясь улыбнуться.

– Она-то, может, и выдержит, а вот каково мне? Мне кажется, за последние две недели я постарел лет на двадцать.

– Да, для родственников это все тоже очень тяжело.

Но ведь он даже родственником ее не был, вот ведь что самое дикое!.. Однако Чарли был ее другом. И ради любого своего друга и родственника он был готов на такое самопожертвование: и ради шурина, и ради Харви, и ради… Сэм… Да, он бы еще целый месяц провел у ее постели, если бы так было нужно. Чарли безумно жалел Саманту. Во что, черт побери, теперь превратится ее жизнь? И никого-то у бедняжки нет! Ни мужа, ни любовника… Этот проклятый ковбой, про которого она как-то ему рассказывала, удрал, и она понятия не имеет, где его искать. Кто будет о ней заботиться? М-да, заботиться о ней некому… Чарли давно не испытывал ненависти к Джону Тейлору, но тут она всколыхнулась вновь. Если бы этот мерзавец вел себя как подобает вести мужу, она не оказалась бы сейчас одна! Но она одна. Самое поганое то, что она одна-одинешенька… Наблюдавший за Чарли доктор слегка сжал его плечо.