Когда мечты сбываются - Максвелл Кэти. Страница 22

От Иден не укрылось, как он посмотрел на конюхов, и отошла в сторону, став под дерево, ветви которого нависали над дорожкой. Здесь, под деревом, они могли не опасаться любопытных глаз.

— У вас великолепный сад. Вы по праву можете гордиться им, — произнесла она на удивление спокойно, даже несколько холодно, как ему показалось. А ведь всего минуту назад они оба сгорали от желания. Этот страстный порыв угас так быстро, словно ничего и не было. — Я никогда не видела ничего более прекрасного, чем ваш сад.

Пирс почувствовал, что она говорит совершенно искренне, и поэтому сказал то, что он никогда не говорил малознакомым людям.

— Я сам посадил его, — признался он. — У меня, конечно, есть садовники, и теперь они ухаживают за моим садом.

— Вы сами все делали? И розы сами сажали, и клумбы разбивали? — удивилась она. — Не могу поверить в то, что мужчина может разбить такой удивительный сад. Вы — настоящий художник, милорд. Вы любите красоту. — С этими словами она слегка коснулась его руки.

От этого прикосновения его бросило в жар.

— Я начал сажать его, когда мне было тринадцать лет. Мне помогали жители Хобблс Муе. Я посадил этот сад для своего отца.

— Для вашего отца? Ему тоже нравилось разводить цветы?

Пирс едва не прыснул от смеха.

— Нет, он этим совсем не интересовался. По правде говоря, когда я занялся разведением сада, он уже был серьезно болен. В детстве я редко виделся с отцом. Он почти все время жил в Лондоне, и поэтому, когда отец вернулся, я был на седьмом небе от счастья. Он, конечно, уже не мог ни ездить верхом, ни рыбачить. Словом, делать то, что мне очень нравилось. Он с таким трудом дышал, что у него даже не было сил подняться по лестнице на второй этаж. Поэтому мы приготовили для него комнату на первом этаже. Эта та самая комната, в которой сейчас живете вы.

— О-о, — пробормотала Иден и с пониманием в глазах кивнула. — У него была чахотка.

— Да, — подтвердил Пирс.

Это были тяжелые воспоминания, и ему очень хотелось забыть все, что тогда произошло. Когда его мать узнала, что отец болен еще и сифилисом, то чахотка по сравнению с этой болезнью показалась ей детским насморком. Пирсу случайно удалось подслушать, как ругались его родители. Выходя из спальни отца, он стал невольным свидетелем этой ужасной сцены. Он стоял прямо напротив французской двери, пропалывая клумбу. Да, он пропалывал клумбу… потому что ему хотелось, чтобы отец похвалил его. Однако Пирс так ни разу и не услышал от него слов одобрения.

Его отец умер, даже не вспомнив о саде.

Иден снова коснулась его руки.

— Он был плохим отцом, да? — спросила она.

Пирс не сразу ответил ей. «Кто бы мог подумать, что эта девушка так умна и проницательна. Она, похоже, видит людей насквозь», — подумал он и невольно улыбнулся.

— Он был непростым человеком, — сказал Пирс.

— Но вы были ему хорошим сыном. Я в этом уверена. Такой уж вы человек.

— «Такой» — это какой? — не удержавшись, спросил он.

Ее губы моментально расплылись в улыбке.

— Благородный, — уверенно ответила Иден.

Пирс был польщен.

Девушка вновь легонько коснулась пальцами его руки.

— Вам не нужно ни о чем жалеть, — сказала она. — Люди эгоистичны и тщеславны. Они обычно поступают так, как им хочется, не задумываясь о последствиях.

Помолчав немного, Пирс грустно произнес:

— Иногда эти последствия бывают еще ужаснее, чем сами поступки.

Их взгляды встретились.

— Да, это правда, — согласилась она.

В этот момент, громко откашлявшись, Джим спросил:

— Милорд, вы хотите, чтобы эта лошадка простояла здесь весь день?

Выйдя из-под дерева, Пирс снова пошел по тропинке, но, посмотрев на Джима и Дейна, сразу остановился. Они стояли рядом и были похожи на двух сводников, любующихся на плоды своего труда. Даже конюхи все как один улыбались довольными, глуповатыми улыбками.

— Мы не хотели прерывать ваш маленький тет-а-тет, — сказал Джим. Известное французское выражение он произнес с сильным корнуолльским акцентом.

Пирс метнул в сторону коротышки конюха гневный взгляд, а тот как ни в чем не бывало продолжал смотреть на него невинными глазами, в которых искрились лукавые огоньки. Дейн решил преподать наглецу урок и ударил его кулаком в бок.

Однако Иден сделала вид, будто не замечает этого добродушного поддразнивания. Вернувшись на тропинку, она пошла к конюшне.

— Значит, это и есть самая знаменитая в Англии конюшня, — произнесла она, одарив всех мужчин такой лучезарной улыбкой, что даже Джим онемел от удивления. — Мне Бетси рассказала об этом. Она говорила, что здесь содержатся самые красивые лошади страны.

— Да-а, это правда. — Джим гордо выпятил грудь, и все конюхи согласно закивали, подтверждая его слова. — Посмотрим, что вы скажете, мисс, когда увидите Короля.

— Короля? — удивилась Иден. — Вы знакомы с королем, милорд?

Не дожидаясь, пока Пирс ответит ей, Джим крикнул одному из конюхов, чтобы тот вывел Короля Корнуолла.

— А эту кобылу нужно отвести в стойло, — приказал он другому конюху.

— Он говорит о коне. Король Корнуолла — это кличка одного из моих жеребцов, — объяснил ей Пирс.

— Во всей Англии не сыскать коня красивее, чем этот, — объявил Джим. — Правда, Дейн?

— Да, он самый красивый, — нехотя буркнул кузнец. Дело в том, что оба друга уже не один год вели жаркие споры по этому поводу. А потом молчун Дейн совершил поступок, совершенно не свойственный его натуре. — А знаете ли вы, мисс, что в жилах лорда Пирса течет королевская кровь? — выйдя вперед, гордо заявил он. — И не чья-нибудь, а самого короля Артура. А Пенхоллоу Холл был построен на развалинах легендарного Камлота, — пояснил он и вдруг, густо покраснев и попятившись, спрятался за спину Джима.

Слегка наклонив голову, Иден посмотрела на Пирса, и в ее выразительных глазах зажглись озорные огоньки.

— Насколько я знаю, милорд, добрая половина жителей Англии считает себя потомками Артура. Значит, вы тоже принадлежите к их числу? — спросила она.

— Если все они родом из Корнуолла, то я, безусловно, один из них, — ответил Пирс, улыбнувшись. — В Корнуолле, кроме меня, есть еще три лорда, которые претендуют на родство с легендарным королем. Но, как вы понимаете, только мои претензии являются обоснованными.

— Но почему вы так уверены в этом, милорд?

— Потому что Артур был кельтом, а из нас четверых я — самый красивый, и это говорит о том, что я тоже потомок кельтов.

Глаза Иден весело заблестели, а конюхи принялись громко хохотать.

— Потомок кельтов, говорите вы? — спросила она. — Тех самых коротышек кельтов, которые бегали по полям и лесам, завернувшись в волчьи шкуры?

— Неужели вы думаете, что я не смогу надеть волчью шкуру?

— Нет, я думаю, что ни у кого язык не повернется назвать вас коротышкой, — сказала она, чем невероятно польстила самолюбию Пирса и крайне удивила не только его самого, но и конюхов. — Если помните, кельтские воины перед битвой всегда раскрашивали свои лица голубой краской. Однако мне почему-то кажется, что вам не пойдет голубой цвет.

— Голубой? — переспросил он, старательно изображая возмущение.

— Есть еще одна интересная деталь, — не унималась Иден. — Мне как-то попалась одна книга, и там, помнится, было написано, что валлийцы [5] считают себя потомками Артура.

Взяв Иден за локоть, Пирс осторожно притянул ее к себе. Оглядевшись по сторонам, словно он собирался поведать ей какую-то страшную тайну, Пирс улыбнулся и, понизив голос, сказал:

— Никогда не говорите это жителям деревни Хобблс Муе! Они свято верят в то, что именно мы, корнуолльцы, являемся потомками короля Артура. Того, кто посмеет усомниться в этом, они могут даже поколотить.

— А мне нечего бояться, ведь вы, милорд, обещали защищать меня, — напомнила ему Иден.

Пирс наморщил лоб, изображая глубокую задумчивость, и, помолчав немного, произнес: