Что остается от небес - Харрис К. С.. Страница 42

Налетевший прохладный ветер взметнул фалды Себастьянового фрака и обдал виконта запахами города: острым духом мокрой мостовой и разогревшихся масляных фонарей, к которому подмешивалось слабое, но вездесущее зловоние нечистот.

Девлин с минуту постоял, наблюдая, как носильщики поднимают паланкин и трусцой удаляются. А затем повернул в сторону Брук-стрит, и его одинокие шаги отдавались громким эхом в ночной тиши.

* * * * *

ВТОРНИК, 14 ИЮЛЯ 1812 ГОДА

На следующее утро Геро сидела в библиотеке, окруженная грудами книг и бумаг, когда в комнату вошел отец.

– Милостивый Боже… Опять за свое? – подняв переплетенную копию официальных сообщений, барон нахмурился: – Что это?

Дочь отложила перо:

– Я составляю список людей, которые тридцать лет назад служили в министерстве иностранных дел либо состояли в свите короля.

– Ищешь «Алкивиада»? – довольно прищурился лорд Джарвис.

– Да.

– Думаешь, это он порешил твоего епископа и его братца?

– Считаю такое возможным.

– Правда? А я вот считаю, что изменник мертв.

– Поскольку вам не удалось его выявить?

– Именно.

– В таком случае, почему, по-вашему, Френсиса Прескотта убили в том же склепе, что и сэра Нигеля?

– Возможно, у кого-то своеобразное чувство юмора.

– Не вижу в этом ничего смешного, – возмутилась Геро.

– Знаю-знаю, – помрачнел барон. – Это меня и тревожит.

* * * * *

Себастьян просматривал отчет управляющего имением, когда услышал вежливый стук в парадную дверь. Стоял теплый ясный день, и виконт распахнул окна для летнего ветерка и аромата свежевыпеченного хлеба из соседней лавочки. Из холла донеслись приглушенные голоса, и минуту спустя Морей провел к хозяину Лавджоя.

– Сэр Генри, – поднялся с места виконт, – какая приятная неожиданность. Пожалуйста, присаживайтесь.

Крепко сжимая обеими руками круглую шляпу, маленький магистрат церемонно поклонился и кашлянул:

– Благодарю вас, но я не могу задерживаться.

Девлин смотрел, как сэр Генри лезет во внутренний карман и достает пачку ветхих, пожелтевших бумаг. По мрачному виду магистрата Себастьян понял, что его миру суждено сейчас необратимо измениться.

– Вчера я заглянул в министерство торговли, – сообщил Лавджой. – Никакой «Альбатрос» не отплывал из Портсмута ни в январе, ни в феврале 1872 года. Однако судно с таким названием отправилось из Лондона двадцатого декабря 1871 года. Пунктом назначения указан Нью-Йорк.

Магистрат положил пакет на край письменного стола. Взгляды друзей встретились, и сэр Генри первым отвел глаза.

Залегло тягостное молчание. Девлин поднял и развернул потрескивавшую от давности бумагу. Быстрого взгляда на столбик имен оказалось достаточно.

Лорд Чарльз Джарвис. Сэр Нигель Прескотт. Алистер Сен-Сир, граф Гендон.

Себастьян глянул на магистрата:

– Это же оригинал списка пассажиров.

– Да, – снова кашлянул сэр Генри. – Должно быть, совершенно случайно прихватил его с собой. Надеюсь, я могу для пущей сохранности оставить бумаги у вас?

Стиснув зубы, виконт кивнул. Он ни минуты не сомневался, что Лавджой сразу же понял всю значимость своего открытия. Прошло пару мгновений, прежде чем Себастьян сумел произнести:

– Спасибо.

– Милорд, – магистрат опять отвесил один из своих неуклюжих поклонов и повернулся к выходу.

В дверях он оглянулся, словно намереваясь что-то сказать. Затем, должно быть, передумал, лишь нахлобучил шляпу на лысую макушку и ушел.

ГЛАВА 35

В воспоминаниях Себастьяна мать всегда смеялась. Красивейшая женщина, с шелковистыми золотыми волосами и сияющими зелеными глазами, она отплыла на морскую прогулку в один из ясных летних дней, когда Девлину исполнилось одиннадцать. Графиня, как обычно, поцеловала сына на прощание и легонько сжала в объятьях. Когда прогулочное судно материных знакомых отходило от причала, Себастьян стоял и, улыбаясь, смотрел, как играют солнечные лучи на необычном серебряном ожерелье с голубым камнем, которое часто надевала леди София.

Больше он никогда ее не видел.

«Утонула», – сказали ему. Но мальчик не поверил. День за днем он пробирался на скалы к югу от городка и вглядывался в пенистые волны пролива, не сводя глаз, ожидая, что мать вернется. И только через семнадцать лет узнал, что был прав. София, графиня Гендон, не погибла в море. Она просто уплыла, оставив мужа, вышедшую замуж дочь, могилки двоих сыновей… и Себастьяна.

Семнадцать лет Девлин прожил с ложью о смерти матери. Сейчас он спрашивал себя: «Неужели обман нескончаем? Сколько же неправды может искажать самые основы жизни?»

После ухода Лавджоя виконт немного постоял, вертя в руках список пассажиров «Альбатроса». Затем налил себе выпить и даже поднес к губам. Но вместо того, чтобы сделать глоток, повернулся и швырнул стакан в незажженный камин. Осколки хрусталя и крепкое бренди брызнули яростным взрывом.

А потом отправился на поиски мужа своей матери.

* * * * *

Он нашел канцлера казначейства в его рабочем кабинете на Даунинг-стрит. Граф стоял у книжного шкафа с фолиантом в руках, наклонив голову, словно выискивая что-то в тексте.

– Надо поговорить, – заявил Себастьян.

Гендон вскинулся, раздраженно выпятив челюсть.

– Девлин, в самом деле, если ты…

Список пассажиров «Альбатроса» взмыл вверх и негромко хлопнулся на раскрытые страницы в руках у графа.

– Сию же минуту.

Отложив в сторону книгу, Алистер Сен-Сир развернул потрескивавшие от старости бумаги, какое-то мгновение изучал их, а затем утратившей твердость рукой осторожно сложил обратно.

– Захвачу шляпу, – обронил он и отвернулся.

Себастьян еле дождался, пока они окажутся на дальних тропинках Прайви-гарден [54], чтобы взорваться вопросом:

– Зачем? Почему вы это сделали?

Девлин боялся, что граф намерен упорствовать. Но даже такой упрямец, как Гендон, должен был понять, что время отрицаний прошло. Вельможа шагал, сцепив руки за спиной и низко опустив голову. Он внезапно показался Себастьяну сильно постаревшим и очень, очень уставшим.

– Имеешь в виду, почему не отрекся от тебя при рождении? Ты это хотел спросить?

– Да.

– И не объявил себя на весь мир рогоносцем? Черта с два! – граф прищурился на раскидистые кроны росших вдоль аллеи ясеней, трепетавших бледно-зеленой листвой на лазурном фоне ясного неба. – Не отрицаю, я был в ярости. А какой бы мужчина не рассвирепел? Однако согласился растить тебя, как своего ребенка. У меня уже имелось двое крепких, здоровых сыновей. Никто и предположить не мог, что до тебя дойдет очередь наследования.

«Никто и предположить не мог»…

– А мой настоящий отец? Кто он?

– Не знаю.

Себастьян, пытливо вглядываясь в привычный грубоватый профиль, гадал про себя, не ложь ли это. Не очередное ли вранье, нагроможденное поверх многих других?

– А как насчет Аманды? Она знает?

– Возможно, – Гендон бросил на собеседника быстрый взгляд. – Не могу сказать. Мы никогда с ней об этом не заговаривали. Хотя я всегда подозревал, что Аманде было известно о делах вашей матери гораздо больше, чем пристало девочке ее возраста.

– Но ведь она знает, что я не ваш сын?

– Да.

– Выходит, вы вдвоем… Вы оба знали, что мы с Кэт – не брат и сестра, и все же позволили нам считать… – задохнувшись, Девлин не смог договорить. – Во имя Всевышнего, как вы могли?!

Крупная рука графа ударила по воздуху, на лице застыла маска непреклонной решимости.

– Двадцать девять лет я скрывал от тебя правду. Неужели ты всерьез ожидаешь, что я так бы в одночасье все и выложил? Чтобы мой наследник разрушил свою будущность, заключив губительный брак с актриской?

– Господи, это же нелепо! – Себастьян откинул голову, спугнувши резким смехом гулявшего рядом голубя. Вскрикнув и захлопав крыльями, птица взметнулась ввысь. – Ведь Кэт – ваша родная дочь, а я… Я – всего лишь Бог знает чей незаконнорожденный сын. Если поразмыслить, вам был прямой интерес поощрить наш союз. В этом случае мои дети действительно были бы вашими внуками – только не через меня, а через Кэт.