Опасные удовольствия - Лонг Джулия Энн. Страница 21

Колину мало что было известно о мрачном графе Малмси, за исключением того, что он был неизменно обходительным при встречах и что владел прекрасной коллекцией мушкетов и пистолетов, которые он при случае приносил в тир Мэнтон, стрелял прямо в центр мишеней, пока за ним наблюдали молодые горячие головы, потом, ни слова не говоря, возвращался опять домой.

Никто до конца не был уверен в том, где граф нашел Элеонору, и это придавало ей некоторую таинственность.

– А вы знаете, как попасть в дом графини незамеченными? – поинтересовалась Мэдлин. Странно, в ее голосе не было испуга от подобной перспективы, и это напомнило Колину, что она, несомненно, бывала в местах намного опаснее дома на Гросвенор-сквер.

– Я знаю, как туда попасть. Еще я точно знаю, где искать графиню, поскольку однажды она спровоцировала меня прокрасться в ее спальню. – Колин посмотрел на Мэдлин, ожидая ее реакции, но, увы, ее не последовало. – Но потом эта чертовка выбросила меня за дверь. Ага, в ее глазах блеснул огонек.

– Я полагаю, такое происходит не очень часто.

Колин замер. Миссис Гринуэй флиртует? Распознать это было по-настоящему трудно.

– Не стесняйтесь воображать обо мне все, что угодно, – на всякий случай мягко сказал Колин.

Мэдлин слабо улыбнулась, покачала головой и снова стала смотреть в окно.

Экипаж доставил их к дому графа на Гросвенор-сквер, и Мэдлин расплатилась оставшимися у нее в запасе деньгами. Пока она была занята с кучером, Колин тайком выбрался из экипажа, надвинув шляпу и запахнув сюртук, чтобы рассмотреть дом, где его много раз радушно принимали и в который он был готов снова проникнуть.

Через конюшни, потом через садовую калитку, через заднюю дверь кухни, вверх по лестнице для прислуги, по главному коридору, четвертая дверь – и ты на месте. Спальня графини в серебристых и белых тонах, благоухающая розами.

Во всяком случае, Колин именно так попал туда, когда она спровоцировала его прокрасться к ней в спальню.

– Следуйте за мной, – сказал он Мэдлин. Конюшни пустовали, и поскольку для Гросвенор-сквер время было еще раннее, они ступали очень осторожно, чтобы их шаги не отдавались эхом во внутреннем дворе. Колин довольно легко перемахнул через низкую садовую калитку, не касаясь острых выступов, но все же недели, проведенные в тюрьме, лишили его мышцы былой силы. Он уже не ощущал прежней гибкости. Колин отбросил эти мысли, на них сейчас просто не было времени. Он поднял задвижку калитки и открыл ее, чтобы Мэдлин не пришлось прыгать следом за ним.

Далее через небольшой благоухающий сад они подошли к задней двери кухни. И это было их следующим барьером. Колин медленно приоткрыл дверь кухни. Мэдлин заглянула туда, потом оглянулась на Колина и покачала головой, что означало: прислуги нет. Пока. Потому что Колину показалось, будто он слышит отдаленные голоса.

Они метнулись через кухню прямиком к другой двери, которая вела к лестнице для прислуги, а та, в свою очередь, в отделанный мрамором коридор.

Прежде чем выйти в коридор, они остановились, чтобы оглядеться, затем двинулись дальше, стараясь не производить шума. Колин считал двери и подсвечники. У четвертой двери он остановился, прислушиваясь, но ничего не услышал.

Колин повернул ручку и вошел в покои графини. Он окинул взглядом знакомую комнату: туалетный столик из темного дерева, отделанный позолотой, с большим зеркалом, мягкие стулья, широкая кровать, покрытая шелковым покрывалом с кисточками, огромных размеров гардероб. Но кровать была пуста, графини в ней не было.

На Элеонору это не похоже.

Колин испытал разочарование. Он был абсолютно уверен, что найдет ее здесь. Он замер, чувствуя себя последним глупцом, и размышлял, что сказать Мэдлин, которая молча осмотрела комнату и повернулась к Колину.

Искать графиню по дому рискованно.

Поглощенный своими мыслями, Колин не услышал звука шагов в коридоре. Но их услышала Мэдлин, она коснулась его руки, и оба замерли.

У Колина екнуло сердце; он еще раз скользнул взглядом по комнате. Заметив гардероб, мгновенно принял решение: обхватив Мэдлин за талию и прижав ее спину к груди, Колин потащил ее туда раньше, чем она успела запротестовать. Он не стал закрывать дверцу, чтобы она ненароком не щелкнула и чтобы они не задохнулись.

Он крепко держал Мэдлин, его рука удобно устроилась у нее под грудью. В темноте они погрузились в прохладный шуршащий шелк платьев, как раз в тот момент, когда в комнату, что-то напевая, вошла графиня Малмси.

Эй, вы, сходитесь, лихие друзья! Смерть Эверси увидеть Вам выпала судьба.

Колин не смог сдержать ухмылки. Значит, она скучает по нему.

Стоя в темном шкафу, набитом шуршащими тканями, и удерживая за талию одну красивую женщину, Колин наблюдал за другой. Та, другая, уселась за туалетный столик и так и эдак повертела головой перед зеркалом, вынула булавку из волос, недовольно надула губы и воткнула булавку назад.

Несмотря на отсутствие горничной, на кровати лежало яркое синее платье. Сейчас на графине было белое, с глубоким вырезом, украшенное кружевами.

Макушка Мэдлин находилась как раз на уровне подбородка Колина, и он знал, что она, как и он сам, видит графиню за туалетным столиком сквозь щель в неплотно прикрытой дверце шкафа. Ему очень хотелось уткнуться в ее макушку подбородком, отчасти из-за собственного каприза, отчасти из-за того, что ему до смерти хотелось узнать, какие у нее волосы на ощупь. Хотя вряд ли ей это понравится.

Когда наблюдать за тем, как прихорашивается графиня, надоело, Колина стали одолевать другие ощущения: ему в бедро упирался пистолет Мэдлин, а рука, которой он обхватил ее за талию, чувствовала, как поднимается и опускается ее грудь во время дыхания. Он крепче обнял ее за талию и через мгновение стал дышать с ней в едином ритме. Подчиняясь порыву, Колин закрыл глаза, обещая себе, что это только на минутку, вдохнул и почувствовал запах лаванды. В темноте и по запаху лаванды Колин впервые узнал Мэдлин Гринуэй, но теперь запах лаванды и темнота смешались с теплом ее тела и с мускусным, присущим женщине запахом.

Раскаленный жар заполнил вены Колина, он едва не покачнулся.

О Господи! Не открывая глаз, он постарался удержать равновесие. Его поразило, почти смутило пронзившее тело желание. Обеими ладонями он мысленно обхватил ее бедра, коснулся ягодиц, скользнул по внутренней стороне бедра, отыскивая все потайные местечки и изгибы ее тела, лаская, наслаждаясь и завоевывая, как уже не раз проделывал с другими женщинами.

В этот момент в спальню постучали, и Колин мгновенно открыл глаза.

– Входи, Гарри, – холодно произнесла графиня.

Дверь открылась, и с Колина разом слетел сладкий дурман, когда в спальню вошел лакей.

Он низко поклонился, в свете лампы золотом горели галуны на его панталонах. Боже мой, какие они узкие.

И конечно же, бледно-голубые чулки.

Лакей прикрыл за собой дверь, сделав это тихо, медленно, почти украдкой, закрыл задвижку и снял с головы парик, под которым обнаружилась взъерошенная копна волос песочного цвета.

Он прошел вперед и совершенно раскованным жестом положил парик на туалетный столик.

– О, Гарри, посмотри на себя. Подойди сюда. – Графиня рассмеялась и сделала знак рукой, чтобы он наклонился. Лакей подчинился, и она попыталась рукой пригладить его взъерошенные волосы.

Лакей поймал ее руку и запечатлел долгий страстный поцелуй. Элеонора задержала на мгновение вторую руку у щеки Гарри, потом опустила ее на колени. Колин разинул рот от удивления.

– Я получил письмо от матери, Нора, – оторвавшись от ее руки, сообщил Гарри. – Элизабет должна выйти замуж.

Он сказал «Нора»? Колин не поверил собственным ушам. Лакей относится к графине как к подружке? Хотя, нет, этот поцелуй подразумевает нечто гораздо большее.

Женщина, которую Колин обнимал за талию, была напряжена и насторожена. Ее дыхание, которое за несколько минут он познал как свое собственное, стало поверхностным и учащенным. Колин немного переместил руку с талии вверх, под грудь Мэдлин, и почувствовал, что она затаила дыхание. Он тоже замер.