Сладкий плен его объятий - Хоукинз Александра. Страница 68

— Убирайте грязь. Я не хочу, чтобы она попала Девоне на лицо, когда я разобью крышку.

— А если вы ошибаетесь? Это может быть ваш гроб.

У Рейна не было ни сил, ни времени успокаивать Брока.

— Дерево свежее, — ответил он сквозь зубы, ударяя по крышке острым концом лопаты. — На моем крышка была бы разбитая. — Он снова резко ударил лопатой по дереву. В центре образовалась трещина. Еще. Еще. Еще. Образовались три щели шириной в палец. Рейн стал бить в горизонтальном направлении. Отбросив лопату, он опустился на колени, сунул пальцы в щели и потянул. Отломился кусок дерева с зазубренными краями. Он выбросил его и взялся за следующую секцию.

— Я вижу ее! — Брок стал энергично ему помогать.

Вдвоем они выломали достаточно большую дыру.

— Не пойму, дышит ли она.

Рейн тоже не мог этого сказать.

— Отойдите чуть-чуть подальше.

Он взял лопату и начал долбить самую прочную секцию. Три удара — и Брок сумел отбросить ее в сторону. Девона застыла в абсолютной неподвижности. Вкушает покой. Эта фраза не давала Рейну покоя.

— Ваша сестра не посмеет умереть и оставить меня одного. Она не захочет меня разочаровать.

Рейн расставил ноги по обе стороны выломанной секции и осторожно вытащил Девону из могилы. Брок подошел с фонарем, когда Рейн клал жену на землю.

— Она жива?

Рейн приложил ухо к ее груди, прислушиваясь, и с облегчением закрыл глаза.

— Да. Девона! — Он похлопал ее по щеке. Она не просыпалась.

— Что с ней? — спросил Брок, поднимая фонарь.

Рейн поднял Девону на руки.

— Думаю, во всем виноват недостаток воздуха, — ответил он, стараясь не показывать, что его пугает отсутствие ее реакции. — В моем ящике есть нюхательные соли. Пошли в пасторский дом. Ей надо согреться.

Брок шел рядом с быстро шагающим Рейном.

— Отец присматривает за Локвудом. Оказалось, у сэра Томаса такая же крепкая голова, как и у меня.

Рейн не отреагировал на шутку. Его пугало то, что Девона до сих пор не приходит в себя.

У дома их встретил хмурый сэр Томас.

— Локвуд, проклятье на его душу, умер. — Сэр Томас, казалось, сразу постарел, увидев состояние дочери. — Моя девочка будет жить?

— Да, — твердо пообещал ему Рейн.

Между ними же заключен договор.

— Я принесу ваш ящик, — предложил Брок, исчезая в дверях.

Рейн положил Девону на пол и тщательно осмотрел ее, отыскивая причину глубокого обморока. Он нащупал огромную шишку у нее на затылке, поднял жену на руки и откинул ее спутанные волосы, пытаясь определить серьезность повреждения.

— Будем надеяться, что Девона унаследовала вашу крепкую голову, сэр Томас. Ее ударили по затылку.

— Она настоящая Бидгрейн. Голова у моей девочки крепче, чем у большинства других.

С этим Рейн охотно согласился.

— На ней много крови, — заметил он, осторожно кладя Девону на спину. — А источника я не вижу. Должно быть, это чужая кровь.

Дорана Клега.

— Соли! — Брок влетел в комнату.

За ним шел Спек, неся несколько одеял. Рейн открыл флакон с аммиаком и различными маслами и помахал им у Девоны под носом. Никакой реакции.

— Просыпайся, любовь моя. Здесь неподходящее место для ночлега. — Рейн продолжал держать флакон возле ее лица.

Девона сморщила нос, с трудом перевела дыхание, а потом закашлялась. Рейн посадил ее, поддерживая рукой за спину.

— Это отвратительно, — сказала она хрипло, пытаясь отдышаться.

Рейн поцеловал ее в лоб. Он решил, что не слышал от нее ничего прекраснее.

Через день Рейн застал Девону встающей украдкой с постели.

— Я знаю, что ты велел лежать неделю. Но я уже не выдерживаю. У меня болит спина, и я выспалась на всю жизнь.

Девона не помнила ничего — ни как Оз закрывал ее в гробу, ни как они возвращались в Фоксенкловер после того, как ее оживили. Одна мысль об этом приводила ее в ужас. Таинственная травяная настойка леди Джослин оказала на нее снотворное воздействие. Благодаря неумелому приготовлению или неправильному использованию горькая жидкость не стерла память Девоны, как сулила ей безжалостная свекровь. Гораздо больше вреда причинил ей удар по голове. Девона безмятежно спала, пока муж и брат лихорадочно раскапывали ее могилу.

— Ты что-нибудь вспомнила? — мягко спросил у жены Рейн.

Он был одет в брюки цвета буйволовой кожи и кремовую рубашку. Роскошные шелковистые волосы были аккуратно завязаны сзади. Глядя на супругов сейчас, никто бы и подумать не мог о том, что довелось им пережить за последние несколько дней.

— Кое-какие мелочи, — сказала Девона, пожимая плечами. — Брок попытался ответить на мои вопросы и раньше, но я его остановила. Некоторых ответов лучше не знать. — Как например, того, что ее место в могиле занял Оз. — Я очень сожалею о том, что случилось с твоей матерью.

Девона решила, что долгие годы не проходящего горя после смерти сына Девлина, а потом и мужа пагубно отразились на психике леди Типтон. А ее жадность и стремление разделаться со вторым сыном, которого она боялась и ненавидела, исчерпали остатки ее рассудка. Возможно, она искренне верила в то, что сможет избавиться от Рейна, не убивая его. А может быть, леди Джослин просто хотела уверить себя в этом. Теперь этого уже никто не узнает.

— Она заслужила такую судьбу.

Кому-то такое отношение могло бы показаться бессердечным. Но Девона знала, что под наигранным безразличием скрываются боль и чувство вины. Женщине хотелось утешить мужа, но она сомневалась, что ему это понравится. Он, конечно, никогда не признается в том, насколько поразил Рейна тот факт, что его мать подогревала стремление Оза заполучить титул.

Спек обнаружил ее изуродованное тело в маленькой мастерской. Леди Джослин понесла наказание за свои преступления. Пройдет долгое время, прежде чем дети смогут простить ее за предательство и, может быть, позволят себе пожалеть ее.

Облокотившись на подоконник, Рейн оглядывал сад. Девона знала, что он видит Медди, пропалывающую свои драгоценные клумбы.

— Ты избегаешь меня, — наконец-то решилась она ему сказать.

— Я хотел, чтобы ты отдохнула. — Рейн украдкой оглядел ее с головы до пят, восхищаясь ее соблазнительной фигурой под полупрозрачной тканью. — Брок и твой отец тоже отказались от моих советов. Пора бы уже усвоить, что Бидгрейны не признают ничьих распоряжений.

— Я Уаймен, — мягко поправила его Девона. — Мы заключили договор. И я собираюсь его выполнять.

Рейн сник, услышав ее слова.

— Я думал, что потерял тебя. Сначала, когда ты исчезла из дома, и потом, когда стоял над могилой. — Он потер глаза и глубоко вздохнул. — Я принудил тебя заключить этот договор. — Рейн пребывал в нерешительности. Ему явно было больно об этом говорить. Наконец он продолжил: — Моя семья принесла много горя твоим близким. Что, если я скажу, что не хочу сохранять наш брак только из-за договора?

Он отказывался от нее. Глядя в его таинственные глаза цвета расплавленного олова, Девона понимала, что они могут оказаться по разные стороны океана. Полжизни Рейн отгораживался от любви. Он пожертвует возможностью иметь жену, дом, семью, если она не остановит его. Это тот случай, когда никто не посмеет обвинить ее в бесшабашности. Девона встала и подошла к Рейну ближе. Ее походка была еще неуверенной после адской смеси, приготовленной леди Джослин.

— А если я соглашусь? После всего, что я перенесла, я считаю, что заслужила брак, не зависящий от прежних договоров, — пробормотала Девона. Чувства, которые Рейн не смог скрыть, приободрили ее, и она продолжила: — Что, если я потребую нового договора? Основанного на любви?

Он схватил ее и крепко прижал к себе.

— Ты любишь меня? Ты делала все это не ради Дорана? И даже не для того, чтобы помочь мне?

— Ты знаешь нас, Бидгрейнов. Мы самый упрямый клан.

— Уаймен, леди Типтон, — сказал Рейн, целуя ее. — Моя красавица, моя любимая. Уже в ту ночь, когда ты явилась ко мне, требуя помощи, я подумал: вот штучка, которая способна свести с ума кого угодно.