На задворках Совдепии - Чечило Виталий Иванович. Страница 4

На пороге номера стоял Лупинос, одетый в роскошный натовский камуфляж. Он без долгих предисловий сразу же принялся нагонять туману, густо сдабривая свою речь малопонятными философскими терминами.

– Панове, вы – стрелки УНСО. Это значит, что каждый из вас выше любого туземного полковника. В любое время и при любых обстоятельствах. Понятие этого факта вы должны нести с такой же гордостью, как беременная женщина свой живот. С этим понятием вы должны при необходимости героически умереть. Здесь никто не знает за что воюет. Только мы знаем, что воюем ни за что. А это почетно – бороться и умирать за ничто. Вот она шляхетность в обнаженном виде. А впрочем, запоминать все это вам совсем ни к чему. Главное – рефлексы. Мышление истощает физические силы, которые вам понадобятся в бою. Лечь! Завопил поручник

Унсовцы мешками попадали на заплеванный пол.

– Даже в этом вы лучше местных полковников, – ухмыльнулся в бороду дядя Толя. – Вольно!

Инструктаж продолжался.

– Завтра вы займете позиции. Так здесь называют канаву, глубиною по колено, где сидят пьяные казаки. Все они ждут Пасхи, когда наступит перемирие. Но мы не должны дать им расслабиться. Собственность…

– Грабеж! – хором кричат унсовцы ему в ответ.

– Конституция… – продолжает дядя Толя.

– Брехня!

– Что касается собственности … – попытался что– то сказать стрелец Рудый.

Лупинос удивленно посмотрел на поручника.

– Десять отжиманий на кулаках, – приказал он подчиненному.

– Извините… – попробовал оправдаться Рудый.

– Двадцать!

А Лупинос уже подошел к следующему стрельцу.

– Псевдо?

– Ровер.

– Глубина окопа полного профиля?

– Где – то так, или около того – провел стрелец ладонью себе по груди.

– Невинных… – продолжает инструктаж Лупинос.

– Нет! – орут подчиненные.

– Ваше псевдо? – обращается Спис к нагло глядящему в глаза унсовцу.

– Студент.

– Расстояние прямого выстрела с «калашникова»?

– 300 метров, – четко докладывает грамотей.

– Слова разъединяют…

– Дело объединяет! – снова орут унсовцы.

– Псевдо?

– Скорпион.

– Расстояние между окопом и проволочным заграждением?

– Метров двадцать – сорок.

– Правильно, что бы не добросили гранату.

К Спису строевым шагом подходит запыхавшийся стрелец Рудый:

– Отжимание закончил. Разрешите встать в строй.

Спис милостливо кивает головой и тут же обращается к личному составу:

– Революционная триада?

– Провокация! Репрессия! Революция! – восторженно ревут хлопцы.

Лупинос удовлетворенно улыбнулся и, заканчивая свой инструктаж, подытожил:

– Неплохо, продолжайте в том же духе. Разойтись по роям и два часа вслух читать устав. Потом провести проверку. За каждый неправильный ответ двадцать отжиманий на кулаках. Все ясно?

– Встать! – рявкнул поручник.

Уже у двери Лупинос оборачивается и на прощание чеканит:

– Слава нации!

– Смерть врагам! – несколько вразнобой кричат уже совсем было расслабившиеся стрельцы.

Лупинос свел брови у переносицы.

– Панове, ваши враги проживут еще долго. Слава нации!

– Смерть врагам! – рычат в ответ подчиненные.

* * *

Выйдя в коридор вместе с Лупиносом, Спис потянулся было к пачке сигарет, но вовремя вспомнил, что у Лупиноса они закончились и не рискнул остаться без курева.

– Ну как вам этот народ? – спросил он дядю Толю. – Лихая компания, не так ли? К примеру, этот Ровер – дезертир, убежал из мотострелкового полка под Белой Церковью.

– Интересно, убежал из армии на войну. Очень интересно. А почему убежал?

– То ли его хотели зарезать, то ли он кого-то пырнул. Скорее, что он. А Скорпион говорит, что раньше работал в милиции. Студент вообще ничего не рассказывает. Трудно понять кто он и откуда. Зомби утверждает, что у него конфликт в семье. Мне кажется, что у него вообще сдвиг по фазе.

– Это точно.

– Все люди новые, как тут можно кого – то «выявить».

– А никак. Они же добровольцы. Мы никогда не узнаем, что в головах у этих людей. А если узнаем – то не поверим.

– А как быть, если заведется «стукач»?

– Да никак, – презрительно хмыкнул Лупинос. – Ну что они могут знать? Что в банде сто человек? Ну, может быть, еще псевдонимы своих друзей. И все. Это, как говорил Канарис, не информация. Планы где? А планов у нас, скажу по секрету, нет. Пока нет.

После окончания инструктажа, Лупинос Славко и поручник сели за стол, чтобы нанести на карты свои будущие позиции и расположение противника. Стол был заставлен консервными банками, бутылками с минералкой.

Поручник полез под подушку и достал засаленную тетрадь с так называемой диспозицией, где были во множестве начерчены замысловатые геометрические фигуры и зловещие красные стрелы. Лупинос поморщился, глядя на эти художества отставного десантника.

– Плюнь и забудь. У тебя в наличии сотня бандитов и 20 автоматов. Завтра посмотрим, на что вы годитесь.

* * *

Через неделю после того, как все отряды УНСО расположились в отведенных им местах, Лупинос поручил сотнику Устиму провести инспекционную проверку состояния дисциплины в отдельных отрядах. Они располагались в местах компактного проживания украинского населения: в Рыбнице, Рашкове и Каменке. Штаб УНСО был в Тирасполе. В этих небольших селениях унсовцы поднимали желто – голубые флаги, открывали церкви УПЦ. Унсовцы старались показать украинскому населению ПМР, что в Украине существует сила, которая не даст поработить их румынам. Практически в Приднестровье в то время понятие Украина ассоциировалось прежде всего с УНСО.

Однако уровень дисциплины в отдельных отрядах, общая численность которых составляла 183 человека, оставлял желать лучшего. В некоторых молдавских селах, оставленных жителями, унсовцы находили в домах огромные бочки с вином. Было уже несколько случаев употребления алкоголя на посту. К этому добавлялась чрезмерная увлеченность прекрасным полом. Вредное влияние на стрельцов оказывало и анархистски настроенное казачество, не признававшее никакой дисциплины.

Обо всем этом сотник доложил Лупиносу.

– Локальные войны, развернувшиеся на территории бывшего СССР, – начал Лупинос с философской преамбулы, – носят характер полубандитских стычек. Поэтому я считаю, что нам совершенно необходим свой боевой Устав. Если наши стрельцы с самого начала формирования организации будут жить в условиях партизанской вольницы, то очень скоро мы не сможем ими руководить.

– Одним словом, – подытожил Лупинос, – даю вам неделю срока для написания такого Устава. Неделя, и не дня больше!

В тот же вечер приступили к работе. Выручил гениальный Славко. С собой в ПМР он притащил огромную сумку военной литературы, где видное место занимали боевые уставы и наставления армий США, Франции, ФРГ и даже СС. Кое – что из литературы удалось достать у «дельфинов» и гвардейцев.

Проблем с переводом не возникло – Лупинос сносно владел английским, Cлавко– немецким, сотник Устим – французским. В начале работа напоминала неописуемый хаос цитат, написанных на разбросанных по всей комнате листах самого разного формата. Некурящие жестоко страдали от непрерывного курения Лупиноса а время чистый воздух просто не оставалось.

Работали они как одержимые почти сутки напролет. Постепенно Устав стал приобретать конкретные формы. И все – таки в нем был один существенный недостаток – это был конгломерат уставов весьма отличающихся друг от друга военных организаций. Основные силы творческой группы ушли на то, чтобы вдохнуть в эту заготовку душу украинского вояки. Богатый опыт участия отрядов УНСО в военных конфликтах доказал, что с этой задачей создатели Устава справились отлично.

Позднее, когда полковник Боровец прочитал в прессе, что Вооруженные Силы Украины все еще живут по временным Уставам, он был сильно удивлен: неужели при таком мощном аппарате сотрудники Минобороны за четыре года так и не смогли написать толкового Устава? Видать, не очень – то он нужен этой армии пацифистов.