Бестия. Том 1 - Коллинз Джеки. Страница 71

Джино, насколько мог, закрыл лицо руками.

— Короткое замыкание в Нью-Йорке — вот это сенсация. Или Джеки Онассис. А я — просто старый человек, который хочет мирно доживать свои дни у себя на родине.

Но, конечно, никто не поверил.

Кэрри, 1943

В тот день Кэрри исполнилось тридцать лет.

Сюзита, Силвер и еще две девушки испекли грандиозный торт с тридцатью зажженными свечами. Кэрри хотелось плакать. Это был первый в ее жизни торт по случаю дня рождения.

Маленький Стивен путался у всех под ногами в своем белом шелковом костюмчике. Девушки не сердились, а, наоборот, старались приласкать его или сказать что-нибудь приятное. «Ну, разве он не прелестнейший малыш в мире?»

Он и вправду был прелестен: молочно-шоколадная кожа, черные курчавые волосы, курносый нос и огромные зеленые глаза. Кэрри с нежностью посмотрела на ребенка. Стивен придал ее жизни смысл, и она твердо решила, что у него будет все самое лучшее.

Их заведение находилось под защитой. Каждую неделю они отдавали сборщику львиную долю выручки. Когда два года назад вежливый молодой человек сделал ей такое предложение, Сюзита надоумила Кэрри не заедаться с мафией. И хотя первым ее побуждением было послать его подальше, она последовала совету.

— Давай! — Сюзита водрузила Стивена на стол рядом с тортом. — Спой мамочке «С днем рождения», будь хорошим мальчиком.

Одна из девушек щелкнула фотокамерой. Стивен улыбнулся, демонстрируя недостающие молочные зубы, и шепеляво затянул песенку.

На глазах у Кэрри выступили слезы. Она в который раз благословила судьбу за то, что не знает отца ребенка. Зато он полностью принадлежит ей одной.

Бернард Даймс сидел в полутемном зале и наблюдал за актерами. Репетиции нового шоу шли полным ходом.

Режиссер объявил десятиминутный перерыв и подошел к Бернарду. Они обменялись впечатлениями относительно костюмов и игры актеров, а заодно обсудили кое-какие подробности предстоящих гастролей в Филадельфии.

— Да, кстати, — вспомнил режиссер, — вчера у меня было презабавное приключение.

— Что такое? — вежливо поинтересовался Бернард.

— Черт! Даже не знаю, как тебе сказать.

Бернард отхлебнул кофе из тонкого бумажного стаканчика.

— А впрочем, что тут такого, — продолжал его приятель. — Ты и так знаешь о моих грешках.

Бернард Даймс улыбнулся. Да уж. Кто не знает о грешках режиссера?

— Я поехал в бордель на Тридцать шестой улице. Мне там очень хвалили одну темпераментную — просто огонь — мексиканочку. Она как раз специализируется по тому виду спорта, который мне по душе. И угадай, кто хозяйка борделя?

— Кто?

— Та чернокожая девочка, которая несколько лет назад работала у нас хористкой. Она вдруг сбежала. Жила вместе с Голди. Помнишь?

— Кэрри? — у Бернарда заныло под ложечкой.

— Вот-вот! Кэрри. Я ей говорю: какого черта такая славная девчушка делает в таком месте? И знаешь, что? Она сделала вид, будто не узнает меня. Как тебе нравится?

— Ну, а как мексиканочка? — нарочито безразличным тоном спросил Бернард.

— Прямо дикая кошка! А что? Кажется, это не в твоем вкусе.

— У меня есть знакомый денежный туз, которого можно расколоть на кругленькую сумму, если я смогу организовать для него подходящее развлечение.

— Правда? Кто же?

— Оставь мне финансовую сторону. Просто запиши адресок.

Режиссер бросил на него проницательный взгляд, но тем не менее выполнил просьбу. Бернард опустил карточку в карман и не прикасался к ней до самого возвращения домой. Там он внимательно прочитал и запомнил адрес, решив, что никогда им не воспользуется.

Все эти годы он не мог забыть Кэрри.

От Голди они не добились толку.

— Понятия не имею, почему она сбежала. Мы провели чудесный вечер с моим парнем и его красавчиком другом. Нет, она девушка со странностями.

Да. Странная. Не такая, как все.

Бернард решился. Сел в свой автомобиль и поехал на Тридцать шестую улицу. Припарковался недалеко от нужного дома и стал наблюдать. Бежали минуты. Шли часы. В дом входили и выходили из него разные люди. В основном мужчины — неиссякаемым потоком.

Он до рассвета находился на своем наблюдательном посту — пока не заболела шея и не заныло все тело. Только тогда он медленно поехал домой.

Уроки Флоренс Уильямс и мадам Мей не прошли даром.

Мадам должна быть доброжелательной, но строгой. Смотреть на мужчин как на самых дорогих гостей. Знать их вкусы и привычки, любимую марку сигар или сигарет, любимые напитки и излюбленные сексуальные фантазии. Должна уметь порекомендовать подходящую девушку. Встречать клиентов с распростертыми объятиями.

Мадам не спит с клиентами, разве что в виде одолжения. Трахнуть мадам — все равно что отхватить престижный столик в дорогом ресторане.

Сюзита ничего не имела против того, чтобы Кэрри взяла бразды правления в свои руки.

— Так даже лучше. Тебе — заботы, мне — развлечения.

Кэрри постаралась поставить дело на профессиональную основу. Ее девушки были чистоплотны, старше шестнадцати лет и преданы работе — это явилось одной из причин, почему заведение скоро завоевало отличную репутацию.

После первого столкновения с полицией Кэрри научилась откупаться, и больше ее не беспокоили. Казалось, мир держится на взятках. Она выплачивала огромные суммы полицейским и рэкетирам, но оставалось тоже порядочно. Кэрри сняла еще одну маленькую квартирку в том же доме и поселила там Стивена с няней. Чем дальше он будет от ее работы, тем лучше.

Каждое утро в двенадцать часов она брала его на прогулку. Он сидел в удобной легкой коляске, свежий, как бутончик. Они прогуливались по Пятой авеню, рассматривали витрины магазинов. Стивен любил эти вылазки, и она никогда их не пропускала. В конце концов, в нем — смысл ее жизни.

Бернард Даймс пристрастился проводить время в машине неподалеку от здания на Тридцать шестой улице. Он сам не знал, зачем ему это нужно, но не мог бросить. Хватался за любую возможность. Утром перед репетицией. По пути домой. После ужина. Приезжал и сидел в машине. Сидел и все.

Что с ним? Может, он сошел с ума? Ему за пятьдесят, а в душе он чувствовал себя пятнадцатилетним. Стеснялся подойти и поздороваться. И не мог уйти.

— Бернард, дорогой, ты в последнее время какой-то рассеянный, — заметила очередная холеная блондинка. — Тебя что-то беспокоит?

Да. Его кое-что беспокоило. Он полюбил человека, о котором почти ничего не знает. Его очаровали грустные восточные глаза и изящная черная фигурка. Просто околдовали.

Кэрри улыбнулась Энцо Боннатти. Это уже второй визит. В первый раз они друг другу понравились. Она приготовила ему «скотч» — в точности, как он любит. Два кубика льда и чуть-чуть воды.

Он лежал одетый на ее кровати и рассказывал о своей жене Франческе. Очевидно, он любил ее. По его словам выходило, что Франческа молода, добра, красива и большая умница. Но в таком случае почему он сейчас не с ней? Жизнь научила Кэрри не задавать вопросы. Просто слушать, кивать головой и время от времени произносить: «Понятно».

Энцо начал описывать сексуальную технику своей жены, и ему стало тесно в брюках. Франческа — идеальная жена. Идеальная мать. Совершенное тело. Совершенная вагина. Но она не желает брать в рот.

Кэрри уже знала, когда нужно расстегнуть молнию у него на брюках и взять его в рот. Это все, что ему было нужно. Ни больше, ни меньше. Энцо Боннатти не платил ни цента. С какой стати? Ведь он контролирует все публичные дома в этой части города.

— Ты — девочка что надо, — сказал он, когда Кэрри вернулась от умывальника. — Умница. Только хорошая проститутка глотает.

— В другой раз, — быстро ответила она.

— С чего ты взяла, что будет другой раз?

— Я… надеюсь.

Он засмеялся.

— Я хочу, чтобы ты толкала для меня наркотики. Так, понемногу. Ниггерам и студентам.