Тихий друг - Реве Герард. Страница 22
Вот так, я уже снаружи… Погода портилась… Я бы даже сказал, что скоро пойдет дождь… Неудивительно… Ключ в почтовый ящик, и быстрее, быстрее…
Куда так спешить?.. Послушайте, гражданин, если я спешу, это мое дело…
Я старался взять себя в руки и идти прогулочным шагом, но время от времени срывался на бег. Вдобавок я еще и заблудился… Спрашивая дорогу к вокзалу, я пытался не заикаться, не выдавать себя…
Никого у кассы, слава Богу… Теперь бегом… Семнадцать часов двадцать две минуты… Вот и все… Перрон ia… Поезд еще стоит… Двери закрыты… Поворачивайся же, дурацкая ручка… Я влетел внутрь и, распластавшись на полу в тамбуре, укатил вместе с поездом…
XI
— Что скажешь? — слегка напрашиваясь на комплимент, спросил я Рональда, который все это время слушал внимательно и «заинтересованно». — Это рассказ? Ты бы назвал это рассказом?
— Ну, эта дверь в отеле, сон про ключ… и то, что ты потом нашел точно такой же ключ, и коробка с крышкой, похожей на ту самую дверь… Это не случайно, такого не бывает…
— О, на свете полно людей, которые назовут это совпадением.
Я довел рассказ почти до самого конца, до моего отъезда — сломя голову — из дома Кристины. Случившееся впоследствии, я отложил — вначале хотел спросить Рональда, стоит ли записывать то, что он уже услышал, потому что сомневался, получится ли из этого история…
— По-моему, — сказал Рональд, — это было просто предупреждение. Тебя предупредили во сне, ведь это ясно, как божий день?..
— Возможно, — в довершение всего я наслаждался, растягивая удовольствие. — Ты, цветочек, родившийся и выросший в Нашей Индии с ее гуна-гунами,[16] ты, например, видишь эту связь, конечно, сразу.
Лицо Рональда — довольно смуглое и загадочно моложавое — еще больше потемнело. Он был на треть или на четверть яванец, и я обожал дразнить его смешанным происхождением, хотя сам же завидовал сухощавой бронзовой красоте, все еще мальчишеской и неотразимой. Каким бы великолепием не одарил Бог человека, тот все равно будет хотеть чего-нибудь другого; вот и Рональд заливал, что в нем нет ни капли индийской крови, просто родственники с материнской стороны, белые гугеноты с Мадагаскара, видимо, слишком много и часто загорали… Я выводил его из себя, называя при всех «черномазочкой», а то, что самым моим сокровенным желанием было заботиться о нем и ему прислуживать, тщательно скрывал: если этим прохвостам дать палец, они тебе руку откусят… Он — Рональд — милый, красивый, умный, чуткий, заботливый, верный, и мне нужно было еще несколько лет назад сделать верный выбор, тогда он, скорее всего, еще ответил бы «да» на мое предложение руки и сердца… Теперь уже поздно: My dancing days are over…[17]
— To есть, ты считаешь, это был вещий сон, содержащий предупреждение?..
— Ты читаешь письма из того гробика, и ты видишь, что эта женщина…
— Изнашивает одного мужика за другим.
— Изнашивает?.. Но они и жили недолго.
— Да, не очень прочные экземпляры. Но, может быть, это совпадение.
— Ты говорил, что больше никогда с ней не встречался, да? И больше никогда ничего о ней не слышал?
— Нет, я больше никогда не встречался с ней, не видел ее. И я больше никогда не ездил в тот город. Но, но… потом были еще кое-какие новости, это да… — я наслаждался и медлил с финалом.
— Она написала тебе?
— Позвонила.
— Когда?
— Два дня спустя.
— Так… и что же она рассказала?.. Чем все закончилось?.. С тем Германом?..
— Ну… несколько иначе… — я не мог больше нагнетать напряжение, и пришлось выложить все остальное.
— Она звонит мне, — я говорил коротко, сдерживая чувства, насколько это было возможно: — И чего же хочет случай?.. Герман приехал вместе с ней…
— Поездом… вместе с ней, стало быть, обратно… из, э-э…
— Из большого города Дюссельдорфа. Да. Они приезжают, она, значит, снова дома и привезла его с собой, этого Германа… Он хорошенько принял на грудь — да, в этом я не уверен, но думаю, так и было — и решил пойти купаться на море или в бассейн, не знаю, там недалеко от пляжа был еще крытый бассейн, — тут я заметил, что как завзятый пустослов, зацепился за совершенно ничего не значащую деталь, — он взял машину Кристины и уехал…
— Он уехал… — повторил Рональд, чуть дыша.
— Да, Герман уехал купаться. Ты ведь помнишь, что там есть дорога вниз, к порту?..
— Да, нужно ведь объезжать дюны, так?
— Он ехал вниз… слишком быстро… на бешеной скорости он скатился вниз… Его занесло… Он потерял управление… И заехал… на край пристани… на полном ходу… лобовой удар… прямо в нос корабля…
— …корабля?
— Да, это было единственное известное столкновение машины и корабля в Западной Европе…
— И… он?..
— Ему снесло полголовы… он потерял один глаз… Больница, кислород… без сознания… Когда он пришел в себя, глаз ему уже удалили…
— Но он потом выздоровел?
— Ну, — сказал я извиняющимся тоном, — наверное… Я больше никогда ничего ни о ней, ни о нем не слышал. И у меня не было особенного желания звонить…
— Но это все точно?
— Неужели после моего рассказа у тебя сложилось впечатление, что Кристина могла такое выдумать?..
— Нет, — сказал Рональд задумчиво, — я так не считаю… Но… э… он потерял один глаз, да?..
Я кивнул:
— Да. А нос корабля, — продолжил я медленно, подчеркивая каждое слово, — прошел — в точности — посередине — места — для — пассажира… Знаешь, что сказала Кристина? — я ядовито усмехнулся. — Она сказала по телефону: «Я ведь могла случайно сидеть с ним рядом».
— Хороша шуточка, — пробормотал Рональд тихонько. Он встал и прошел к окну, по-моему, он явно был взволнован.
— Там, рядом с ним мог, конечно же, сидеть и кто-нибудь еще, — мои слова были уже, в принципе, лишними. — Но об этом ты, наверное, и сам догадался.
Рональд повернулся к окну спиной, потом подошел и опять сел напротив меня.
— В твоем воображении тот нафантазированный образ, который возникал, когда ты смотрел на фотографию Германа, он ведь все время прищуривал один глаз?.. И он стоял перед носом корабля…
— Ты очень внимательно слушал, черномазочка.
— А тот старик во сне, в коридоре, он ведь тоже подмигивал тебе?.. В отеле?..
— Значит, ты считаешь, рассказ получится?
— Ну… если ты все хорошо упакуешь, по порядку и ничего не упустишь… тогда… тогда ведь сразу видно, что все связано: …сон… ключ… коробка… — Рональд прикрыл глаза, будто хотел хорошенько сконцентрироваться и разложить все по полочкам. — То есть ты никогда туда не возвращался? И никогда больше не встречался с Кристиной? Или с Германом? С «твоим» Германом, — добавил он, явно насмехаясь.
— Нет, никогда.
— И ты, так сказать, был от него без ума?
— Слушай, Рон, — защищался я, — ты ведь не сегодня родился? Смотри: мальчик с отнявшейся рукой, или хроменький мальчик, или мальчик, у которого нога чуть тоньше или чуть короче другой, или чуть приволакивающий ногу, это потрясающе, если только мальчик очень красивый и милый, и к тому же очень послушный; такого мальчика даже не нужно приковывать или привязывать во время пыток, потому что он и сопротивляться не может… Такого мальчика я смог бы наказывать и пытать сам, так сказать, без твоей помощи… Но дымка привлекательности рассеивается, если у мальчика нет половины головы, да еще только один глаз, разве нет?.. Такого я могу найти где угодно… Я прав или я не прав?..
— Герард, в один прекрасный день ты умрешь в полном одиночестве.
— Кто знает. Но знаешь ли ты, с кем я потом еще встречался?
— Догадываюсь, — колко ответил Рональд, — Наверняка с тем любителем оперетт?.. да, да…
— Точно. Он до сих пор заходит в гости.
— Я никогда не встречал его у тебя, — Рональд, как и я, знал, что я лгу, но в его голосе все-таки слышалась тень сомнения. — Тогда как его зовут? Где он живет?
Я был готов к этому вопросу: