Долина звезд (СИ) - Кузнецов Константин Викторович. Страница 21

   Вдалеке, ветер пытался склонить к земле неуступчивых изумрудных великанов, которые все еще носили на себе отпечаток ночи, и не блистали своей привычной красотой.

   Слуга зевнул в кулак, пытаясь скрыть от патрона свою усталость, и продолжил смотреть на горизонт. Кого или чего они здесь ждали - он не знал.

   За долгие годы служения разным хозяевам, Партилье привык к подобным поступкам, да и ни его это дело, совать свой нос в планы Обладающего силой. И дело было даже не в уставе Гильдии. Услужить колдуну было не так-то просто.

   Партилье потер слипающееся глаза и в очередной раз зевнув, безвозвратно выгнал из себя покровителя сна Лура.

   Когда-то, лет десять - двенадцать назад, когда он прислуживал в одной из дорожных харчевен и получал за усердие пару лишних монет, мысль о дальних странствиях в компании могущественного колдуна, казалась ему если не абсурдом, то по крайне мере чем-то невероятным. Партилье просто выполнял ставшую уже привычной работу и со скрупулезностью тролля так любящего золото, копил свое крохотное состояние. Изо дня в день, медяк за медяком, пока его копилка не станет полной и не распухнет до таких размеров, что в нее больше нельзя будет погрузить ни одной монеты.

   Чтобы не делать лишних расходов, он отказался от семьи, продолжая жить в старой заброшенной лачуге. Да и нужно ли было искать себе невесту, которая уже на следующий день прикарманит его сокровища. Пускай не такие большие, - однако достаточно ценные. Ценнее жизни! Вернее будет сказать, в тот момент Партилье не забивал себе голову такой ерундой - как жизнь и смерть. И мир не имел для него четких границ между добром и злом. Главным была цель! Новый день становился для него лишь неким приспособлением заполучить еще пару монет, которые так удачно могли пополнить большой ларец. И стоит заметить, за семь с небольшим лет, он скопил целых пятьдесят золотых, что между прочим, уже тянуло на неплохое состояние.

   Но Партилье не остановился на достигнутом. И с каждым новым днем его азарт рос и, наконец, достиг таких высот, что скромный служитель придорожной харчевни готов был продать за золотой самого себя, поскольку больше продавать ему было некого.

   Тот вечер Партилье запомнил очень хорошо. К ним в харчевню заглянул усталый рыцарь - это слуга смекнул сразу. Достаточно было взглянуть посетителю в глаза. Отрешенный, измученный взгляд, даже в момент неимоверной усталости продолжал оставаться твердым и решительным. Посетитель, запахнувшись теплым плащом, занял крайний столик и, задув свечу стоявшую на столешнице, исчез в темноте. Партилье не сразу заметил его призывный жест и сначала решил, что рыцарь, скрывающий под плащом доспехи, жутко пьян. И единственное его желание - продолжить веселье в этой тихой забегаловке.

   Для Партилье это был удачный клиент. С такого "фрукта" можно было вытрясти немало монет, а если еще и хорошенько подпоить, то в один вечер можно разжиться недельным жалованием. К слову будет добавить, Партилье не гнушался и иных способов добычи заветного звонкого круглежка. Обычно клиенты сами роняли свои толстые кошельки, даря слуге, незабываемые секунды радости, но бывали и случаи, когда именно услужливый шельмец, помогал хозяевам расстаться с парочкой золотых. Главное, чтобы пострадавший был уверен, что случайно выронил его на безлюдной мостовой. Поэтому Партилье от всей души окружал подобных клиентов теплом и заботой, и каждый раз старался проводить захмелевшего неудачника до самых дверей.

   Но на этот раз все вышло иначе.

   Услужник хорошо запомнил, как подошел к дальнему столику и спросил у рыцаря: что тот желает заказать? На его вопрос незнакомец не ответил, отмахнувшись от слишком настойчивого слуги. Одного быстрого жеста для Партилье было вполне достаточно, чтобы заметить на его руке необычный перстень. Темно-фиолетовый камень с удивительно тонкой и изящной огранкой, властно охватывал серебреный лепесток из червленого серебра. Безусловно, это был клиент Партилье, ниспосланный самими звездами! И нежелание гостя в один миг напиться и распрощаться со своим сокровищем не имело для слуги абсолютно никакого значения.

   Любезно откланявшись, услужник еще с полчаса кружил по залу, не забывая при этом поглядывать на скрывшегося в полутьме рыцаря. Главное было выждать время. Такие странные путешественники не любят внезапно навалившегося на них внимания. Поэтому Партилье старательно отсчитывал минуты.

   Рыцарь сидел, слегка облокотившись на спинку стула, и с некой боязнью оглядывал зал, в котором сегодняшним вечером собралось слишком много веселых, нескупых на монету, компаний. Сначала Партилье казалось, что запоздалый клиент просто ожидает намеченной встречи - но для этого, рыцарь, как виделось слуге, был слишком пьян, а его нервный взгляд чересчур отрешенно бороздил по залу с каким-то странным интересом. Лишь позже услужнику все-таки пришло на ум, что рыцарь может здесь просто-напросто прятаться. Этот факт и подтолкнул слугу действовать активнее, не дожидаясь подходящего момента.

   Сколько раз потом он корил себя за эту глупую поспешность! Но время как говорили многие - уже не повернуть вспять.

   Подойдя к столу, за которым сидел рыцарь, Партилье осторожно поставил на столешницу огромную кружку грога. В такую стужу, вряд ли кто отказался бы от греющего душу напитка. Зима в этом году выдалась холодной, и даже бесстрашные караванщики ходили в заснеженные земли теперь намного реже.

   Рыцарь, наморщив лоб, долго смотрел, - то на притягательную кружку, то на расплывшегося в улыбке прислужника, - наконец его рука неуверенно потянулась к грогу. Нет, он не был пьян и его не бил ледяной озноб. Партилье понял это не сразу. Рыцарь был ранен.

   Когда слуга осторожно взял из рук клиента одну медную монету - за грог, и еще одну сверху - за услужливость, рука рыцаря стала легче ровно на столько, сколько весило кольцо. Тогда ничего не подозревающий воин, как и сам Партилье, любезно распрощались.

   Судьба развела их в разные стороны, может быть даже в разные части мира, - но один наверняка на всю жизнь запомнил другого. Злая шутка кольца, символа служения и покорности! Партилье еще долго проклинал всех на свете, не забывая помянуть острым словом и того треклятого рыцаря, от которого ему досталось это кольцо. Зачем он позволил ему снять со своего пальца это фиолетовое несчастье? Партилье задавал себе подобный вопрос не одну тысячу раз. И не находил ответа.

   С тех самых пор он и стал рабом. Сначала и сам в это не поверил. Но когда в одну из студеных ночей, в которую хочется посильнее закутаться одеялом и подбросить в камин пару дровишек, - к нему пришел ОН, - жизнь превратилась в кошмарный сон. Бывший хозяин проклятого рыцаря, имя которого Партилье так и не узнал, был настоящим колдуном. Его могущество разносилось над городами, накрывая их своим черным как смоль крылом.

   Колдун разбил не только копилку, но и душу удачливого слуги, и выгреб из нее все без остатка. Кольцо крепко держало пленника, не спеша обучая его покорности и смирению, год за годом, столетие за столетием. Так велела ему его новая судьба!

   В который раз Партилье взглянул на кольцо, которое словно хитрый гном улыбалось ему изящной огранкой, крепко стягивая черным серебром его безымянный палец. Так оно обручалось с каждым из своих хозяев на не определенный срок. Сколько их кстати было? Партилье уже и не помнил...

   Десятки или может быть сотни? Кольцо слуги передавалось по наследству вместе с его обладателем, новому колдуну. Это происходило как-то само собой, словно так и должно было быть. Хозяин умирал, или погибал, что впрочем, лично для Партилье не имело большой разницы, - а через пару дней свободной жизни, на его дороге уже появлялся новый господин. Партилье привык звать его патроном или патоном, - что на забытом языке означало - "наивысший хозяин".

   Узнать его очередного господина было не трудно. За добрую сотню лет Партилье научился делать это практически безошибочно. В толпе беспечных и погруженных в свои проблемы людей, он с легкостью находил внимательный взгляд того, кто должен был стать его новым патоном. Разноцветные глаза, как неотъемлемая часть могущественного мага или колдуна, сразу отличали его от всех прочих.