Охватить всё книга-2 (СИ) - "Виктор-Яросвет". Страница 16

Последнее время Елисей не позволял мир видеть в красках радуги сознания, и это продолжалось уже двенадцать лет, ровно столько, сколько был женат. Конечно, он всегда искал тех, кто видит мир, как он, но безрезультатно. Встречались люди иногда, но гасли вспышки быстро. Чтобы не стать «белой вороной» в коллективе, всё спрятал Елисей в себе. Он смирился с тем, что он немного недоразвит…

И вот в такой момент появилась Василиса. Пугало созвучие, даже полный унисон с тем, что он скрывал усердно. В Советские времена он бы мог понять хоть как-то, но сейчас, когда всё стремится к полному развалу… хоть и говорят, что мы свободу получили. Свободу от чего?.. от партии, от ограничений, что этикой считалось, но в СССР душа была свободной, не было власти религий, бога, денег, было самовыражение свободы, как и свобода самовыражения, все политики произошли оттуда, от понятия свободы самовыражения.

На пьедестал вознесены предатели и диссиденты. Солженицын, Сахаров, Левашов и многие другие, приоритеты изменились. Булгаков в классики записан, Шолохов и другие писатели времён союза низвергнуты. Он называл предателями их, не потому, что они были не правы, а потому что они воспели качества самые низшие родины своей, бросили в помойку всех героев, строителей, воителей трёх поколений и всё прекрасное, что было. Это не герои – это предатели и это очевидно, такое прощать нельзя, ибо они безответственно сознание людей формировали, и не сознание тех времён далёких, а сознание  молодёжи, которые и так уже объелись дьявольской свободой .

Знал Елисей и понимал, что не всё было безупречно, даже гадко иногда, но разве может идеал создать какой-то Солженицын, обличая родину свою, призывая ненавидеть прошлое её?.. Для себя давно определил, кто есть кто, коммунистом не был, но патриотом точно был. Кто может предателей воспеть?.. только такие же предатели. Свобода!.. ту, что получили, позволяла Елисею делать всё, что хочет, обманывать и Василису и жену свою, обманывать весь мир… любовь, всего лишь секс, животная потребность. Так чего же ему думать?.. Нет, он не хочет так, не хочет.

И что он думает, ведь всё прекрасно у него, жизнь так наполнена, что некогда вздохнуть. С Василисой хорошо, с ней только маленькая щель, в которой вновь открывался мир, давно забытый. Скверно было то, что, чем он больше начинал на мир смотреть через краски красоты, искусства, поэзии, творчества, знаний и любви, тем больше открывался тот абсурд, в который проваливались люди.

Он почувствовал себя плывущим в океане, которому конца не видно, а вокруг волны невежества, обмана и предательства захлёстывали с головой. Но он успел себе построить небольшой челнок, понимая, что это единственный спасенья путь и не только для него, чтобы не уйти в абсурд законов волчьих, чтобы не стать бандитом, вором или бездушным коммерсантом. Он видел, как мельчали люди, уничтожая последние искорки морали, человечности и просто душевной красоты. И этим челноком была она, как дверь в мир красоты, её любовь, да и его во мраке ночи.

Достал из кармана небольшой листок бумаги, прочитал то, что она при последней встрече ему дала. Стихотворение её, как бальзам на душу, и не важно, что пишет Василиса, важно, как…

«Моя любовь, моя отрада!..

Ну, где тебя мне отыскать?

Мне ничего от вас не надо,

Один бы раз хоть увидать.

Душа то плачет, то смеётся,

А то она совсем замрёт,

Быть может отпустить по свету,

Пускай сама судьбу найдёт.

Ты боль моя, моё страданье,

Моя любовь через века!

Ну как могла прожить полвека,

Не знать, не чувствовать родства?

***

Читаю, перечитываю снова,

Твои стихи мне душу бередят,

Но думаю, мои признанья

Тебе совсем не повредят.

Не надо прибедняться, дорогой,

Твои стихи написаны душою,

Мне даже кажется порой,

Что, может быть, я этого не стою».

Ответ звучит в сознанье сам собой, как продолженье разговора унисоном:

Как здорово общаться рифмой,

Словами ожерелье собирать,

Наверное, немного тебе я уступаю,

Но радостно мне это сознавать.

Как это ужасно, люди перестали мыслить чувствами и чувствовать мыслями, утеряли связь с самой основой жизни. И если кто пытается настроить эту связь, немедленно уничтожают, или пытаются, потому надо сильным стать, чтоб выжить и сохранить последние ростки культуры и любви, не той, что просят в храмах, а простой человеческой любви, которой на земле так мало. Взял листок и записал:

Люби меня, как я тебя,

Пусть прошлое не потревожит,

Я в будущем, в мечтах пока,

быть может

Явлю себя на брачном ложе.

А как люблю?..

Люблю я на земле земной любовью,

На небе я люблю душой!

Быть может написать об этом кровью,

Чтоб как-то возле удержать,

Хоть пять минут, пока живой.

Он уже немало написал Василисе стихотворений, даже песни для неё звучали унисоном к её песням. «Душа то плачет, то смеётся, а то она совсем замрёт» - так и у него. Тут же ответ звучит:

Пойми, моя родная, я непредсказуем,

Сегодня я смеюсь и тут же плачу,

Пойми же, наконец, что я неописуем,

Так было, есть и будет вечно.

Кто-то зашёл, услышал Елисей. С женой встречаться не хотелось, она его преследовала всюду. Один плюс, так то, что устроилась работать в магазин, а минус,  чтобы быть поближе к его месту работы и следить за ним, и за Василисой. Такой тип людей не любят и не умели никогда, они претендуют на всё, как на собственность – моё или чужое. Мексиканский сериал!.. сейчас, главное, для Марии, хорошо роль сыграть обиженной жены и даже не сохранение семьи. Да и на детей ей было наплевать, они нужны, пока можно ими торговать, ставить условия и просто издеваться над муками его души, сами-то они давно её продали или выбросили за ненадобностью в жизни.

- Опять нажрался?.. – провозгласила сходу, показывая преимущество своё.

Она понимала, считала, что никуда Елисей не денется, пока дети не выросли ещё. Что-что, а моральные качества, выучила хорошо. И сейчас, он просто промолчал.

- Ты детям обещал в город свозить, на пруд купаться.

- Обещал, свожу, - ответил Елисей.

- Я с вами поеду.

- Зачем?.. чтобы следить?.. так я их, в любом случае, не оставлю, нечего бояться.

Мария возмутилась:

- Я ведь жена тебе, или ты забыл?

- Всё, успокойся, хочешь, езжай. Кстати, где они?

- Во-о, отец… не знает, дети где.

- Я ведь на работе был.

Но пластинка завертелась, пошли упрёки, оскорбления… в общем, очередная серия мыльной оперы, под названием – Спасите пошлость.

Встал Елисей, угрюмо посмотрел пьяными глазами, показывая этим, что закончен разговор, но истерика у Марии началась. Даже такое состояние было искусственным, не откровенным. Сердце в комок сжалось…

- Можешь убираться на все четыре стороны… - уже кричала Маша.

- Отдай детей, уйду. Для тебя они, как вещи, а для меня…

Мария в роль вошла, ещё громче закричала, в крик вложила всю неприязнь к нему, и кричать старалась громко, чтобы слышно было всюду, особенно на улице. Пусть послушают, какой изверг Елисей, и как она несчастна.

- Ты ненавидишь, Маша, как же нам жить-то дальше?

- Раньше надо было думать, когда не было детей.

- Я думал, хотел уехать сразу с юга, ты же увязалась… почему? Я выполнил обещание своё, тогда, двенадцать лет тому, - посмотрел устало, - ладно, пойду, прогуляюсь, чего уж теперь… Не правильно это, искать виновных. Не обращай внимания, просто помолчи, что-нибудь решу.

Где-то в глубине души, Елисей мечтал, даже жаждал, чтобы Мария нашла себе какого-нить мужичка простого, чтобы по сознанию её и пусть себе живут счастливо и долго. Тогда бы легче было всё определить, и Василиса раскроется тогда до самой глубины души. Лето всё равно закончится, а детям в школу, он хотел их в городе определить, Василиса вроде, как не против… Понимал и то, что жизнь, чем дальше, тем хуже становиться будет, а это травма всем и, прежде всего, детям.