Самый большой секрет - Лоренс Андреа. Страница 23

— Все не так просто, Роуз.

— Какой я была наивной, — продолжала она, не слыша его слов. Слишком громко бился пульс в ее висках. — Как и весь твой электорат, я просто откинулась на спинку кресла и глотала твои продуманные, отполированные слова. Все твои обещания мне и Джои ничего не значили. Ты только и делал, что лгал.

Лицо Ксандера побагровело.

— Лгал? Я был с тобой искренен. Кто из нас лгал, так это ты, когда десять лет рассказывала небылицы про Джои.

— Как ты можешь это сравнивать? Я никого не убивала. Я лишь защищала твою карьеру.

— Не строй из себя мученицу, Роуз. Среди нас нет невиновных.

— А ты посмотри, к чему привела меня правда, Ксандер! Как ты мог давать обещания сыну, зная, что в любой день можешь оказаться в тюрьме? — Роуз покачала головой, от застилавших глаза слез она не видела ничего вокруг. — Все это время ты пел мне сладкие песни, уговаривал переехать в Вашингтон. Будь ты проклят, Ксандер Лэнгстон! Ты снова разбил мне сердце и чуть не разбил сердце моего сына!

— Роуз, все не так, как ты…

— Вон из моей квартиры! — скомандовала она.

Много лет Роуз старалась забыть тот день, когда ушла от Ксандера. С момента его возвращения она боялась вздохнуть, чтобы не спугнуть его. Парадоксы судьбы: теперь она сама гнала его от себя.

От удивления Ксандер открыл рот:

— Подожди. Мы можем хотя бы поговорить?

Роуз гневно замотала головой:

— Нет, не можем. Для меня эта тема закрыта. Я не позволю, чтобы отцом моего сына был преступник.

— Я не преступник! — воскликнул Ксандер. — А даже если и так, я все равно отец Джои. Что это меняет?

В этом был здравый смысл. Прошлое есть прошлое.

— Ты прав. Все мы допускаем ошибки. Но мы можем изменить будущее. Поэтому мы не должны больше общаться. И пока все это не закончится, — она ткнула пальцем в телевизор, — я не хочу, чтобы ты встречался с Джои. Говоришь, ты не преступник? Докажи. А пока не докажешь, не приближайся к двери моей квартиры.

— Роуз!

— Убирайся! — Роуз перешла на крик в надежде, что Джои еще играет в наушниках.

До этой секунды оба не давали выхода гневу. Но сейчас она была на пределе. Видимо, как и Ксандер.

Он кивнул и направился к двери комнаты:

— Было приятно снова тебя увидеть, Роуз.

Он вышел из спальни, помахал рукой Джои и вышел из квартиры.

С его уходом силы словно покинули Роуз. Она рухнула на кровать и разразилась слезами.

Глава 12

Ксандер вошел в свой тихий пустой таунхаус позже, чем ожидал. Дорога из аэропорта была перегорожена столкнувшимися автомобилями. Огромная пробка рассосалась, только когда пострадавших забрали на вертолете, а разбитые машины увез эвакуатор.

Когда автомобиль Ксандера остановился возле его дома, было уже за полночь. Чудное завершение двухнедельного марафона.

Все пошло под откос в тот момент, когда они с Роуз вернулись в Корнуолл. Хотелось верить, что с возвращением в Вашингтон удача вновь повернется к нему лицом. Лучше бы это случилось завтра. Сегодня он слишком измотан, чтобы думать об удаче. Ксандер занес в дом багаж и бросил его возле лестницы. Не было сил тащить сумки наверх. Окинув взглядом кушетку в гостиной, он решил заночевать на ней. Кровать в его спальне словно находилась в тысяче миль — он не мог сделать и шага в ее направлении.

К тому же он сомневался, сможет ли вообще уснуть в этой кровати. В голове словно гудел пчелиный рой. Расставание с Роуз мучило его. Родной сын находится так далеко от него и даже не знает, что произошло.

Тело Томми. Подавленный голос Хита в телефонной трубке. Испуганные лица родителей, когда шериф Дьюк допрашивал их в очередной раз.

Казалось, в этой истории самое страшное уже позади. К моменту, когда Ксандер ехал в аэропорт, обстановка на ферме нормализовалась. Дамоклов меч еще висел над их головами, но расследование не сдвинулось с мертвой точки.

Ксандер вошел на кухню и достал бутылку шотландского виски. Налив себе полстакана, он разбавил виски льдом и забрался на барный стул. Виски обжигало пустой желудок. Приятное тепло распространилось по венам, быстро развязав напряженный узел в плечах и шее.

Когда родители услышали трагическую весть, на них было больно смотреть. Его всегда веселая, оптимистично настроенная мама словно постарела, узнав, что останки принадлежат ее приемному сыну. Молли до сих пор не простила себе исчезновения Томми, а тут такая развязка. В первый день она была так разбита, что не смогла говорить с полицией.

Кена тоже потрясли новости, но держался он куда лучше. По крайней мере, выглядел спокойнее, чем Молли. Он сидел на веранде в любимом кресле-качалке и смотрел на снующих мимо людей. Большую часть времени Ксандер сидел позади него, учась у отца спокойствию.

Получалось из рук вон плохо.

Кен мало что мог рассказать полиции, ведь он не знал правды. Он искренне верил, что Томми просто ушел из дома. Детектор лжи подтвердил бы, что Кен не врет. Они завтракали с Ксандером на кухне, когда Уэйд принес записку, якобы написанную Томми. Эту записку написал сам Ксандер. Кен незамедлительно отправился в бытовку, где обычно спал Томми. По всему было видно, что Томми не ночевал там в ту ночь. Вещи его исчезли. Кен принялся расспрашивать мальчиков, но никто не сказал, что видел Томми или знает, куда он ушел. Тогда Кен позвонил в полицию и передал им записку. С этого момента специалисты начали поиски Томми. Успехом они не увенчались.

Эту историю Кен и рассказывал полиции. То же самое говорили Молли и Ксандер. Журналистам и шерифу Дьюку оставалось только записать все с их слов и уйти ни с чем. В отсутствие места преступления и прямых доказательств делать им было нечего.

Хит не находил себе места. Он был уверен, что в любой момент полиция найдет хоть какую-то зацепку. Но пока все было тихо. Ксандер умело посеял сомнение в голову шерифа, чтобы тот надолго отвлекся от «Эдемского сада». Как бы то ни было, в деле Томми четко говорилось о его буйном характере. Он был словно магнит для неприятностей. Возможно, его ловили на распространении наркотиков или чем-то подобном. Люди, с которыми он общался, были не менее опасны, чем он сам. С момента его ухода из бытовки с ним могло случиться что угодно.

Конгресс возвращался к работе в понедельник, и Ксандер мог спокойно вернуться в Вашингтон. Других срочных дел на ферме у него не было. Единственное, что его удерживало, — ситуация с Роуз. Он пытался с ней поговорить, но Роуз настаивала на своем.

«Сперва докажи, что ты не преступник».

Тогда он вернулся домой. Работа поможет ему отвлечься от боли, острым кинжалом разрывавшей грудь.

Допив последний глоток виски, Ксандер вздохнул. Алкоголь прекрасно справился с задачей, направив его мысли в более позитивное русло. Теперь он, наверное, даже сможет заснуть. Возможно, даже в своей кровати, а не на кушетке в гостиной.

Отставив пустой бокал, он вышел в коридор и взял сумки. Затем поднялся в пустую спальню и сложил их возле кровати. Большую сумку можно разобрать завтра, а ванные принадлежности нужны были сейчас. Он открыл одну из сумок и принялся перебирать ее, как вдруг его пальцы уткнулись во что-то твердое и шероховатое. Он не помнил, чтобы брал с собой что-то подобное.

Его рот открылся от удивления, когда он вытащил предмет наружу. Чтобы не упасть на ватных ногах, он присел на кровать.

Это была рамка для фотографий, которую Ксандер сделал своими руками двадцать лет назад. Дело было как раз в лагере, когда юные бойскауты получили задание смастерить поделку из подручных материалов. Ксандер собрал в лесу щепок, нашел подкладку из войлока, раздобыл клей и уже через полчаса держал в руках оригинальную самодельную рамку.

В рамке была фотография: Роуз, Джои и он возле таблички «Кэмп Миддлтон», что находилась на входе в лагерь. Ксандер уже забыл, что они там фотографировались. На фото они выглядели как счастливая семья. Джои светился от предвкушения. Роуз выглядела слегка взволнованной, как любая мать перед расставанием с сыном. Ксандер улыбался, хотя и чувствовал себя немного скованно.