Повседневная жизнь отцов-пустынников IV века - Реньё Люсьен. Страница 26

Отцы знали, что, собрав в своей келье много вещей, можно устроиться весьма неплохо. Иоанн Колов говорил: «Если человек в душе своей любит Бога, он может жить в келье, и не имея вещей мирских. А если человек имеет вещи мирские, но не имеет вещей Божественных, то из?за вещей мирских он тоже остается в келье. Но тот, что не имеет ни вещей мирских, ни вещей Божественных, никак не может остаться в келье» [587]. Подлинный смысл слов аввы таков: если ты можешь пребывать в келье и иметь вещи Божественные, то вещи мирские тебе уже не нужны. Или можно выразиться так: монах, который в своей келье имеет Божественные вещи, с трудом переносит присутствие вещей мирских [588]. В общем, как сказал один старец, человек, который почувствовал сладость нестяжания, тяготится даже одеждой, которую носит, и чашкой, из которой пьет. Ибо отныне дух его занят вещами нездешними [589].

Глава восьмая

ДЕНЬ ОТШЕЛЬНИКА

Не следует полагать, что день анахорета длился строго от восхода до захода солнца, поскольку по большей части появление и исчезновение «божественного светила», занимавшее столь большое место в жизни древних египтян, в занятиях отшельников ровным счетом ничего не меняло. Одни из них в полночь еще не завершали свой день, а другие в то же самое время его уже начинали. Поэтому лучше проследим за тем, как протекали их сутки в обычные дни недели, исключая субботу и воскресенье, которые имели особое значение в жизни наших героев.

Жизнь в трудах и молитвах

Вначале пустынники, полностью изолированные друг от друга, имели каждый собственный режим и распорядок, по усмотрению божественного вдохновения и собственного разумения. Как на Востоке, так и на Западе у них не существовало ни выходных, ни литургического года. В день Пасхи святой Бенедикт, в своем уединении в Субиако, не знал, что сегодня великий праздник для всех христиан. Та же ситуация была и с первыми Отцами пустыни. Антоний Великий в развалинах военного укрепления или в пещере горы Кульзум проводил свои дни в молитве и труде, и так у него проходили недели, месяцы и годы. Без сомнения, подобная жизнь была более ревностной и напряженной под сенью ночи, а потому святой пустынник иногда сожалел о восходе солнца: «О солнце, зачем ты беспокоишь меня? Ты поднимаешься столь высоко, что отвлекаешь меня от благодати Света истинного» [590].

О повседневной жизни этих первых мистиков пустыни мы можем сказать лишь то, что они постоянно жили в единстве с Богом, и остальное их едва ли интересовало. Однако и у них мы уже видим появление того, о чем авва Пимен будет говорить много лет спустя как о правиле поведения отшельника в келье: занимайся рукодельем, ешь не более одного раза в день, молчи и размышляй, то есть читай про себя наизусть слова Божии [591]. Молитва не упомянута либо потому, что является частью этих размышлений, либо потому, что она и есть основное и самое главное дело монаха, которое должно постоянно сопровождать всю другую его деятельность [592], либо, наконец, потому, что молитва скорее составляет так называемое внутреннее делание, индивидуальное, можно сказать даже интимное, в котором авва Пимен усматривает «тайное преуспеяние в келье». Авва Исайя говорил так: «Когда ты пребываешь в келье, постоянно заботься о трех вещах: о рукоделье, размышлении и молитве» [593].

Антоний Великий занимался рукодельем и постоянно молился еще тогда, когда вел подвижническую жизнь на краю своей деревни. Работа обеспечивала ему существование и даже позволяла давать милостыню бедным [594]. Мы знаем, что и в пустыне он сохранил эти две составляющие жизни аскета, они были важны для всех тех отшельников, которые шли по его стопам. Источники сообщают нам о некоторых исключительных отшельниках, которые только молились и не работали. Но на это были серьезные причины, и подобная жизнь, конечно, не считалась правилом, как например, у еретиков–мессалиан, или евхитов, названых так именно по этой причине (их название происходит от слова, которое в сирийском и греческом языках означает «молитву») [595]. Например, Аполлон в Скиту не работал и все время молился, ибо ему нужно было, по его словам, восполнить сорок лет, проведенные без молитвы [596]. Павел Фермейский работал, чтобы обеспечить себя необходимым [597]. Авва Ахил трудился день и ночь изо всех сил, «боясь навлечь на себя гнев Божий» [598]. Некоторые монахи работали не из?за потребности прокормить себя, а чтобы не пребывать в праздности, избежать уныния [599], дать милостыню бедным [600] или чтобы накормить вероятных гостей [601]. Авва Исайя говорил: «Занимайся рукодельем, чтобы бедняк получил хлеба, ибо праздность есть смерть и разрушение души». Иоанн Кассиан рассказывает историю про отшельника авву Павла, жившего в самой глубине пустыни, в семи днях пути от обитаемых мест. У него был сад, который давал ему пропитание, но он тем не менее плел корзины. Авва складывал их в своей пещере, а затем сжигал, не продавая никому [602].

Чередование молитвы и труда

Когда отшельник обитал один, у него не было потребности строго фиксировать свой распорядок дня. Он только старался по максимуму ограничить телесные потребности, чтобы посвятить больше времени своей душе и Господу [603]. Он мог провести несколько дней без еды и сна, сосредоточившись на молитве и работе. Однако человек — не ангел, и самые великие мистики пустыни оставались людьми, которым требовалось не только регулярно восстанавливать свои телесные силы, но и укреплять время от времени свою духовную энергию, чтобы победить скуку, которая неизбежно возникает при монотонной жизни. То, как следует вести себя в пустыне, Антонию Великому однажды показал ангел. И неслучайно именно этот рассказ возглавляет алфавитное собрание апофтегм, он очень важен для понимания монашеской жизни в целом.

Антоний, пребывая в пустыне, впал в уныние, и все вызывало у него отвращение. Тогда он взмолился Господу и просил Его указать, что он должен сделать, чтобы ему преодолеть это чувство. И вот он видит, что «кто?то, похожий на него, сидит за работой, затем оставляет работу и молится, затем снова садится плести веревку, а затем снова встает на молитву. Это был ангел Господень, посланный, чтобы его наставить и ободрить. И слышит он, как ангел говорит ему: “Делай так, и спасешься”. Услышав это, Антоний весьма обрадовался и ободрился» [604].

Это наставление, полученное от ангела, Антоний затем передал своим ученикам, и оно распространилось по всей пустыне настолько широко, что какой?нибудь посетитель или паломник, внезапно пришедший к отшельнику, имел все шансы застать его сидящим за плетением веревки или стоящим на молитве. Это — основа жизни пустынника. И если указания на подобную практику не всегда встречаются в апофтегмах, то только потому, что она стала почти что правилом. И когда об одном брате было сказано, что он «не оставлял своего рукоделья и постоянно возводил молитву свою к Богу», то это похвальное исключение, ибо этот монах был «весьма смирен и стоек в своем состоянии» [605]. А вот другое исключение: авва Бане никогда не садился, он работал и ел стоя, и поэтому никогда не вставал на молитву [606].