Все авиа-шедевры Мессершмитта. Взлет и падение Люфтваффе - Анцелиович Леонид Липманович. Страница 60

Конечно, русским не позавидуешь. В кабинах немецких самолетов сидят мальчики из благополучных семей, которые выросли в достатке и любви, ради удовольствия летали сначала на планерах, потом на самолетах. Теперь они освоили самую оптимальную тактику воздушного боя и вооружены самыми эффективными боевыми самолетами. Их сознание, не отягощенное пережитым и сильно мотивированное на успех, очень быстро принимает правильное решение в воздушном бою.

А в кабинах советских устаревших самолетов сидят дети участников кровавой бойни Гражданской войны, которые часто голодали, плакали и просто выживали в диких условиях формирования нового сообщества людей в России. Они прошли ускоренную формальную подготовку в аэроклубах, затем муштру в казарменных летных школах, и с очень маленьким налетом их вынуждены были бросить в бой. В воздухе они чувствовали себя неуверенно и часто запаздывали с правильным решением.

Немецкой боевой авиацией командуют ветераны и асы Первой мировой войны, дети баронов и знатных бюргеров, получившие блестящее образование и имеющие огромный опыт личных воздушных боев и организации эксплуатации самолетов в военное время. Они жили в обстановке взаимного уважения, много летали сами и, увлеченные идеей реванша, разрабатывали оптимальную тактику ведения крупных наступательных операций. Эту тактику они проверили в Польше, Норвегии и Франции.

Советскими Военно-воздушными силами командуют бывшие красноармейцы, дети бедняков с тяжелым прошлым, назначенные служить в авиации партийными комитетами, зачастую после ареста их предшественников. Элита русского летного корпуса Первой мировой войны, носители опыта и технических достижений в авиации или сбежали из страны, или были убиты. Многие авиационные начальники выдвинулись в самое последнее время, проявив личную храбрость и отличившись в воздушных боях в Испании, на реке Халхин-Гол и в небе Финляндии. Но ни глубоких знаний, ни опыта руководства боевой работой больших авиационных соединений у них не было.

У Вилли было двойственное чувство. Радости от этой победы он не испытывал. Война с англичанами – это ладно, они столько потопили немецких кораблей, столько сбили немецких самолетов и столько немцев погибло. И они бомбят немецкие города. А русские? Они ничего плохого нам не сделали. Зачем мы к ним полезли? Пусть бы строили у себя свой коммунизм. Кому они мешали? А Россия это не Франция, победить и подчинить себе такого гиганта – все равно что идти с прекрасным немецким ружьем на медведя – можно и промахнуться.

Вилли очень беспокоили условия эксплуатации его истребителей на спешно подготовленных фронтовых аэродромах с неровными полосами, а также стрессовое состояние и усталость пилотов. Число разбитых на посадках самолетов росло.

В ожидании быстрой победы, за два дня до нападения на СССР, Гитлер командует сократить производство вооружений армии и увеличить производство самолетов для окончательной победы над Англией. Геринг приказывает учетверить число фронтовых самолетов и для этого дает Мильху специальные полномочия. Мильх несколько дней обсуждает эту программу с Удетом и выясняет истинные возможности авиапромышленности Германии. Удет не видит возможности увеличения выпуска самолетов. Он доказывает Мильху, что нет материальных и людских ресурсов, а забрать их у министра Тодта, обеспечивающего армию, можно только приказом Гитлера.

Все для фронта, все для победы – этот девиз Мильх усвоил очень хорошо. Вооружившись мандатом Геринга, он приглашает главного архитектора Берлина Шпеера спроектировать три гигантских авиазавода в Брюне, Гразе и Вене. Первоначальная задача – удвоить производство самолетов в конце весны 1942 года. Три проблемы: двигатели, людские ресурсы и нехватка алюминия. Строится новый большой завод авиадвигателей. По оценке Удета, надо заполучить 3,5 млн рабочих к имеющимся 1,3 млн. Гитлер приказал немедленно расформировать три дивизии на Восточном фронте. Остальных забрать из промышленности вооружений армии. Гиммлер придумал закон: тех, кто поменяет работу более трех раз в году, – в рабочие батальоны. За уклонение – расстрел.

По разным причинам, от него не зависящим, в основном из-за недопоставки готовых изделий, Мессершмитт задерживал отправку фронту истребителей Bf-109 F-2. Программа Ме-210 тоже «горела» – были нужны длительные летные испытания. Поэтому Вилли пока напряженно работал над новыми проектами: реактивным двухмоторным истребителем Ме-262 и дальним бомбардировщиком Ме-264.

Мильх прихватил Удета и решил с ним проверить состояние дел на месте. Когда они приземлились на полосе завода, Мильх с раздражением увидел, что весь персонал Мессершмитта выстроен для парада. Затем на производственных линиях Bf-109 F он обнаружил сонное царство, что его еще больше разозлило. В опытном цехе Вилли с гордостью показал гостям реактивный истребитель Ме-262. Но Мильх знал, что двигатели ЮМО-004 еще даже не проходили испытаний на летающих лабораториях. И действительно, на Ме-262 двигатели оказались деревянными макетами. Мильху стало ясно, что Мессершмитт пытается отвлечь его от горящей проблемы поставок фронту. Он зло приказал старшему военному представителю, инженер-полковнику Мейеру, проследить, чтобы никаких работ по Ме-262 не проводилось, пока Bf-109F-2 не покинут сборочные линии.

Но Вилли не сдавался. Когда его высокие визитеры улетели, он сел с Мейером и его людьми и убедил их в необходимости работать над Ме-262 тайно. Они разрешили использовать на этой теме 20 инженеров.

Помимо поставок фронту своих истребителей с постоянными мелкими, но важными улучшениями, Вилли думал и об их серьезной модификации. Потом Геринг и Мильх будут его упрекать за это. Десятки модификаций 109-го, переналаживание его производства стоили многих недопоставленных фронту машин. Но Вилли стоял на своем – пусть меньше, да лучше.

Самым радикальным средством повысить боевую эффективность истребителя было увеличение мощности его мотора. И когда на горизонте только замаячил новый 36-литровый мотор Даймлер-Бенц DB-605 с мощностью в 1500 л.с., Вилли дал команду Проектбюро разрабатывать под него новую модификацию 109-го с герметичной кабиной, новым более мощным вооружением и бронированием. Конечно, Удет был «за». Новый вариант обещал более высокую боевую эффективность, несмотря на увеличенный взлетный вес. Предложение Мессершмитта принято, контракт подписан, и разработка конструкции Bf-109G началась.

Вилли как всегда все новое запускал в производство осторожно, шаг за шагом, проверяя его удобоваримость. Истребители Bf-109G-0 предсерийной партии из десяти машин внешне почти не отличались от Bf-109 F-4, хотя конструкция самолета уже была рассчитана на увеличенные нагрузки. Новый мотор, конечно, не поспел, и эту партию снабдили пока старым мотором и старым вооружением. Но форма носовой части фюзеляжа и длинный масляный радиатор уже предназначались для нового мотора. Бронированный герметичный фонарь кабины без прозрачных треугольных вставок – отличительный признак нового истребителя «Густав». С января 1942 года на производственных линиях завода в Регенсбурге, где заправлял Тео Кронейс, начали запускать серийные Bf-109G-1, которые уже получили новый мощный мотор.

Новый истребитель Мессершмитта Bf-109G-1 «Густав».

В конце августа 1941 года Мильх целую неделю инспектирует авиационные полки на Восточном фронте.

Там русские уже потеряли 1,3 млн человек. Но то, что увидел Мильх в своем хозяйстве, повергло его в шок. На каждом аэродроме множество самолетов, иногда сотни, были неработоспособны из-за отсутствия запасных частей. Программа снабжения запчастями Удета стоимостью 1,9 млрд марок явно обанкротилась. Тогда Мильх организовал бригады инженеров, которые перелетали с аэродрома на аэродром и восстанавливали самолеты, «раскулачивая» другие. Когда Мильх вернулся с фронта, он обнаружил, что Удет серьезно нервно заболел и по настоянию Геринга стал пациентом санатория.